Отсрочку папа вытребовал не зря: время, отведенное на размышления, он посвятил организации покушения на жизнь Фридриха. В заговоре участвовали ближайшие соратники императора во главе с зятем папы, Орландо ди Росси. Заговорщики должны были умертвить Фридриха, его сына Энцио и зятя Эдзелино ди Романе Одновременно Райнеро Витербский планировал захватить Сицилию. Но, как всегда, нашлись предатели. Переворот Иннокентия не удался. Однако папа и его сторонники не оставили своих замыслов. Гвельфы под началом Орландо ди Росси захватили верную императору Парму (1247). Им на помощь Иннокентий послал старого врага Фридриха, военачальника и легата Григория Монтелонго. В конечном итоге именно Монтелонго способствовал разгрому под Пармой, самому тяжкому поражению императора. Исправить впечатление не помогла и гибель в ходе военных действий Орландо ди Росси, по словам Фридриха, «нашего отъявленного давнего предателя, альфы и омеги враждебной нам партии», которого буквально рассекли на части.
Иннокентий организовал новое покушение на жизнь императора. Подкупленный папским легатом личный врач Фридриха приготовил для него отравленную микстуру, и только стечение обстоятельств спасло жизнь пациента. Врач сознался во всем и выдал бумаги, подтверждающие ведущую роль папы. В манифесте, изданном императором, тот рассказывал об этом злодействе святого отца и заявлял о своем намерении «дать нашей матери Церкви более достойного руководителя».
Общество глубоко потрясла попытка папы отравить Фридриха. Авторитет понтифика опасно пошатнулся. Людовик Французский отправил из Акры к папе своего брата с требованием заключить мир с Фридрихом, ибо только его влияние на Востоке могло спасти Гроб Господень. В противном случае король грозил изгнать Иннокентия из Лиона.
Нечеловеческая ненависть Иннокентия к Фридриху II осталась в веках. Один из современников борьбы папы и императора замечал, что, перечитав множество летописей, он нигде не нашел такой упорной, такой ожесточенной злобы. Понтифик не собирался менять свою политику, недвусмысленно заявив одному из приближенных кардиналов: «Не бывать тому, что подобному человеку или его змеиному отродью и далее будет оставлен скипетр правления христианским народом!»
Иннокентий в 1249 г. придал кардиналам, выбирающим папу, особое положение. Они получили преобладание над епископами и архиепископами и даже патриархами. В знак отличия папа даровал им знаменитую «красную шапку». Скоро все облачение кардиналов стало красного цвета — так называемый «пурпур кардиналов».
Противостояние между «двумя мировыми столпами» вступило в решающую стадию, но 13 декабря 1250 г., в разгар борьбы, Фридрих умер. Глава Римской церкви с торжеством, мало подобающим наместнику Христа, восклицал по этому случаю: «Да возрадуются небеса и пусть трепещет от восторга вселенная!»
Владение империей и одновременно итальянскими землями погубило Фридриха II. С одной стороны, итальянские города, с которыми он боролся, возненавидели его как немца и как тирана и сплотились вокруг Св. Престола. С другой — могущественные князья Германии стремились сделаться самостоятельными государями и желали падения императора-итальянца.
Смерть и завещание Фридриха возвратили Церкви многие ее права, но не удовлетворили папскую курию, которая теперь стремилась стереть с лица земли весь штауфенский «род еретиков и антихристов». Войска папы под предводительством воинственного Райнеро Витебровского безжалостно вырезали отряды немцев, находившихся в Центральной Италии. Иннокентий IV не признал сына Фридриха Конрада IV германским королем и организовал покушение на его жизнь. Только благодаря недоразумению молодой Гогенштауфен избежал удара кинжалом, нацеленного клириками, но были убиты его внебрачный сын вместе с матерью.
19 апреля 1251 г. Иннокентий вернулся в Италию, но увидел совсем не ту страну, которую он покинул. С горечью он должен был признать, что великая цель Гильдебранда и Иннокентия III — привести весь итальянский полуостров под пастырский жезл св. Петра — оказалась недостижимой. Папа отправился дальше в Перуджу, чтобы собрать силы для покорения Вечного города и в октябре 1253 г. вошел в Рим. Там он, однако, продержался недолго: вскоре его изгнали восставшие горожане.
Угрожая папе, Конрад Гогенштауфен завоевал почти всю Южную Италию. Он уже планировал двинуться на север, чтобы навести порядок в Германии, когда 21 мая 1254 г. умер в военном лагере на границе Апулии. Иннокентий тут же пустил слух, подхваченный гвельфами, о том, что брата погубил побочный сын Фридриха, Манфред, приказав своему приспешнику-врачу поставить несчастному отравленный клистир. Лишь после смерти Конрада IV Иннокентий признал королем Сицилии его сына Конрадина под опекой дяди Манфреда. Обращение Елизаветы Баварской, вдовы Конрада IV и матери Конрадина, с просьбой принять мальчика под свое покровительство — аналогичное тому, с каким пятьюдесятью годами ранее к Иннокентию III обратилась Констанция Отвильская, — папа презрительно отверг.
С несгибаемым упорством Иннокентий стремился отобрать у наследников Фридриха II Южную Италию и Сицилию. Считая себя сюзереном этих территорий, он последовательно предлагал их братьям Людовика IX и английским принцам. Но Ричард Корнуэльский, Карл Анжуйский и Эдмунд Ланкастер один за другим отказались от нее, опасаясь трудностей вооруженной борьбы с Манфредом.
Понтифик считал возможным вмешиваться в семейные дела королей: рассматривая матримониальный союз Арагона и Сицилии как политическую угрозу для Папской области, он отказался благословить брак наследника арагонского престола принца Педро с дочерью Манфреда Констанцией.
Вражда к Гогенштауфенам настолько заслонила другие грани деятельности этого папы, что всё, не относящееся к противостоянию Иннокентия и Фридриха, часто остается как бы «за кадром». Тем не менее папу живо интересовали и другие насущные вопросы. Иннокентий пришел в ужас от реальной возможности крушения Латинской империи. Константинополь — Второй Рим — снова отшатнулся от истинной веры. Для возобновления начатых некогда переговоров с Никеей Иннокентий IV направил письмо болгарскому царю Коломану Асеню, в котором выражал согласие созвать для решения всех спорных вопросов Вселенский собор с участием греческого и болгарского духовенства. Папа не оставлял планов о подчинении Восточных церквей. Планировались масштабные переговоры с яковитами и несторианами. В булле «Cum hora undecima» он перечислил народы, к которым должны идти монахи-миссионеры. Кроме мусульман и язычников, это греки, сирийцы, армяне, грузины, копты, марониты, несториане и другие. Миссионерская деятельность затронула и далекую Русь[63]. В 1249 г. Иннокентий IV предложил Даниилу Галицкому королевскую корону, но князь отказался, сказав: «Рать татарьская не престаешь, зле живущи с нами, то како могу прияти венець бес помощи твоей». Новое предложение последовало в 1252–1254 гг., вновь на почве надежд на помощь против усилившегося натиска Орды; оно увенчалось коронацией Даниила[64]. Папа принял владения галицко-волынских князей (как те, которыми они обладали, так и те, которые смогли бы приобрести в будущем) под свою защиту. Сближением с Римом Даниил и его брат Василько воспользовались, в частности, для того, чтобы упрочить свое положение по отношению к агрессивным соседям — Тевтонскому ордену и венграм. В таких шагах отражалось понимание новых условий середины XIII в.: нормализовать отношения с этими соседями было возможно лишь при благожелательной позиции папского престола.
Для борьбы с Ордой реальной поддержки братья не получили и во второй половине 50-х гг., прервав связи с Римом, Даниил был вынужден подчиниться власти монголов.
Проблема возможного татаро-монгольского нашествия обсуждалась еще на I Лионском соборе. Вся Европа пребывала в ужасе перед жестокими завоевателями, чьи обычаи и традиции представлялись христианам антитезой просвещению и цивилизации. Как глава христианского мира папа направил в Каракорум, резиденцию татарского хана, посольство для переговоров о мире.
Миссия Карпини
Возглавить посольство папа поручил уроженцу Умбрии, францисканскому монаху Джованни Плано Карпини. Несмотря на 63 года, тот был легок на подъем, хотя из-за тучности путешествовать был способен только верхом. Зато другие качества — хитроумие, коммуникабельность, речистость, доброжелательность — делали его идеальным послом.
Весной 1245 г. он выехал из Лиона и после многих приключений достиг Руси. Здесь он оставил записи, которые показывают, насколько тревожила и пугала францисканца его дипломатическая миссия: «Мы находили в поле бесчисленное количество голов и костей мертвых людей… Пленников татары держат в самом тяжелом рабстве».
Через Ставку хана Батыя на Волге Карпини продолжил свой путь на восток, возможно, через Иссык-Кульскую котловину, где отметил сильные ветры. В июле 1246 г., преодолев почти пять тысяч километров, он наконец достиг цели — Орды.
Итальянский монах был убежден, что кочевники — племя дикарей. «Кровавое истребление инородцев для них сущая безделица», — писал он. Однако, оказавшись на месте вместе с переводчиком Бенедиктом Поляком, Карпини был поражен многонациональной культурой, богатством знаний, связей, подвижностью людских масс в Золотой Орде. На долгожданной аудиенции у правителя францисканец с изумлением обнаружил, что приближенные хана Гуюка способны писать на арабском и русском языках, тогда как монах не знал иной письменности, кроме латыни.
Совместными усилиями обеих сторон удалось перевести многоязычные мысли монгольского правителя на латынь для передачи папе. Правда, содержание его послания вряд ли могло понравиться Иннокентию. «Ты лично во главе всех без исключения королей должен прийти ко мне и обещать мне служить и воздавать почести. Тогда мы примем твою покорность; в противном случае мы будем знать, что ты наш враг».