Хрёрек умолк. Оглядел присутствующих. С ним никто не спорил. Все ждали, что предложит вождь.
– Мы хотели взять его врасплох здесь, на реке, где мы сильнее, – сказал Хрёрек. – Не получилось. Водимир нас перехитрил. А теперь мы попробуем перехитрить его. Вот почему я спросил о твоем новом дренге, Ульф Свити. Как ты думаешь: если он прибежит к Водимиру и скажет, что мы идем грабить его град, как поступит Водимир?
– Если поверит, то, скорее всего, покинет Ладогу и поспешит спасать свой город, – ответил я. – Если поверит.
– Надо, чтобы поверил, – веско произнес Хрёрек.
Ага. Можно сыграть паренька втемную. Пусть думает, что мы и впрямь двинулись к Новому городу. Сам он доносить Водимиру не побежит. Но если я намекну, что это и мое желание…
Допустим, Домаслав-Траусти придет к Водимиру и передаст, что услышал от меня. Кто гарантирует, что Водимир не устроит парню проверку? Допустим, проверку он выдержит, потому что и сам уверен в том, что скажет правду. Но я-то знаю, что здесь вместо детектора лжи. После такой проверки испытуемому две дороги: либо в калеки-нищие, либо на кладбище. Но даже если Водимир просто поверит парню на слово, а это возможно, потому что мотивация у Домаслава-Траусти будет сильная. Даже если поверит, всё равно велит кому-нибудь за парнем присматривать. И когда начнется заварушка, парня, скорее всего, тут же убьют. Как предателя. С точки зрения полководца – нормальный вариант. Пожертвовать одним человеком, чтобы завалить пару сотен. Но я, похоже, не полководец. Если бы речь шла обо мне…
Что ж, я уже был в аналогичной ситуации, когда сыграл для Рагнара Лотброка роль «засланного казачка» при французском короле Карле Лысом и взял с собой в качестве «оруженосца» Вихорька… И мы оба в итоге оказались в пыточном подвале короля Франции. Ушли только потому, что повезло. Ну и я молодец, конечно.
Отправил бы я на аналогичное задание Вихорька в одиночку? Да никогда! И Домаслава-Траусти не отправлю. Он – мой человек. Жизнь его принадлежит мне. И хрен я ее отдам ради стратегического преимущества!
– Нет.
– Что – нет? – уточнил Хрёрек.
– Мой человек к Водимиру не пойдет.
Хрёрек с полминуты давил меня взглядом, но настаивать не стал. Понял, что ответ продуман и заднего хода я не дам.
– Князю своему перечишь? – подал голос кто-то из Гостомысловых.
Я глянул на крикуна, и тот заткнулся. А я встал, подошел к Хрёреку вплотную и прошептал:
– В Альдейгье у Водимира было больше соглядатаев, чем блох на дохлой крысе. Думаешь, здесь их нет?
Конунг отстранился, зыркнул исподлобья… И кивнул:
– Твой человек, Ульф. Тебе решать.
– Да, мне, – подтвердил я.
– А город Водимира брать пойдешь, Ульф-хёвдинг? – неожиданно предложил Хрёрек.
– С удовольствием!
Мгновенно поднялся шум. Город Водимира хотели брать все.
И тут Хрёрек-конунг, вернее, князь Рюрик показал, что навыков полководца не утратил.
– Вы уходите прямо сейчас, – распорядился он. – Сушей. Мы все тоже пойдем. Но водой. Трувор, дай Ульфу из своих молодых два десятка.
– Ольбард! – встрепенулся главный варяг.
– Нет! – перебил Хрёрек. – Ольбард мне нужен. Дренгов ваших Харра поведет. С Ульфом не пропадут, я думаю.
– Остальным – собираться. Выступаем по готовности.
Наша готовность наступила через полчаса. И двинулись мы быстро, потому что нам отдали всех лошадей.
Прочее воинство собиралось значительно дольше и только к рассвету погрузилось на корабли и неторопливо двинулось вверх по Волхову. Однако далеко не всё войско.
А еще раньше ладожская армия, как я и предполагал, кое-кого недосчиталась.
План сработал. О том, что ладожское войско собирается ограбить его базу, Водимир узнал из более надежного источника, чем мой дренг Траусти.
Глава 34Ночной бой
В город вошли без проблем. Мы с Палицей перемахнули через стену без малейших помех. Там – разделились. Хавгрим – ворота открывать, а я – в сторожку. Стража привратная была ну совсем зеленая. Уставились на меня, как овцы на забойщика. Один рот раззявил и замер в оцепенении, второй только глазами лупал и бормотал что-то типа: «не бейте меня, дяденька…» Даже не попытался заорать, оповещая своих о вторжении.
И правильно, что не пытался. Я бы тогда его убил. А так тюкнул по макушке плоскостью Вдоводела сначала одного, потом второго и вышел наружу как раз тогда, когда там уже собралось мое невеликое воинство.
– Ну что, хёвдинг, будем ждать Хрёрека или сами Водимирову крепость возьмем? – поинтересовался Харра.
– Я думал, ты поумнее, Стрекозка, – хмыкнул Свартхёвди. – Не придет конунг. Водимира ждать будет на перехвате.
– Ты больно умный! – фыркнул варяг. – Здесь, за стенами, его куда сподручней бить было бы.
– Вот я и говорю: рано тебя хускарлом сделали, – заявил Медвежонок. – На стены он и не попер бы. Отошел и ждал, изготовившись, когда мы сами наружу вылезем. Выходит, нам с ним так и так в поле биться бы пришлось, а для засады, чтоб ты знал, лучшего времени и места нет, чем когда вражье войско со всех ног мимо тебя спешит дом свой оборонять.
– Умно! – признал Харра.
– То-то! Учись, малый, пока жив!
– Если вы наговорились, то давайте двигаться, пока всех собак здесь не разбудили, – вмешался я в познавательную беседу.
– Тремя десятками – на Водимирову крепость?
– Стрекозка! Что с тобой? Когда мы крепость франков брали, нас, помнится, всего девять было. Не боись! Телят твоих на стену умирать не погоним!
– Если хёвдинг велит, я на стену хоть в одиночку пойду!
Это кто у нас такой храбрый? Ну да, сынок Трувора, разумеется, понимает по-скандинавски.
Договаривали они уже на бегу. Сколько бы народу ни оставил Водимир на своем подворье, лучше застать их сонными, а не с луками на стенах.
В крепости было тихо, если не считать негромкой переклички часовых. Судя по голосам, их было четверо и располагались они по углам крепости. Но я подозревал, что этой четверкой численность охраны не ограничивается. Мне помнилось: у ворот тоже парочка имелась. И тот отрок у калитки, что выпускал меня искупаться.
Мои бойцы уже приготовились сооружать «живую лестницу» – для крючьев с веревками стена была высоковата. Я сделал знак: погодите. И двинулся к калиточке. Вдруг удастся проникнуть внутрь дуриком?
Ну-ка…
Я пнул пару раз калитку и, услыхав, как с той стороны завозились, отбарабанил заковыристый ритм.
Нет, не сработало. Не открылся сезам.
С той стороны откашлялись и поинтересовались хрипло:
– Кого там мавки пригнали?
– Я это! – невнятно буркнул я. – Открывай давай!
– Я – это кто? – не повелся хрипатый. – Имя назови или проваливай.
К этому вопросу я был готов.
– Задорей, ешь тя опарыш! Отпирай, пока не осерчал!
– Задорей? А мы думали: ты сбег…
Калитка отворилась, и сторож, приземистый дядя с седой бородой, уставился на меня.
– А где Задорей?
Сильный вопрос.
– Там, – показал я на небо и двинул дядю рукоятью Вдоводела промеж глаз. Потом отодвинулся, пропуская Палицу и Гуннара. Скандинавы в темноте видят лучше меня, а территория им тоже знакома.
– Медвежонок, Скиди, Тьёдар, Гуннар – зачистите стены, – прошептал я, очень надеясь, что наш с дядей диалог не встревожил стражу на стене. – Тови – ты с ними. Брат, как закончишь – крикнешь совой. И сразу – в княжью часть терема. Гуннар покажет, где. Харра! Когда Свартхёвди даст знак, проверишь двор, конюшни и прочее. Палица, на тебе – большой дом воинов, гридница, по-здешнему. С тобой – Хавур, Тови и Траусти. Присмотрят, чтоб не сбежал никто. Виги, ты со мной в караулку. Начали!
Свартхёвди и его тройка разбежались к башенкам – снимать часовых, а я с приемным сыном вломился в караулку…
И никого! Это что же? Дядька ворота в одиночку сторожил?
Не совсем.
Из-под лавки на меня с рыком кинулась здоровенная, размером с ирландского волкодава и такая же лохматая псина. Я сбил ее на лету, но неудачно. Завизжала, как зацепившая гвоздь циркульная пила.
Всё. Конец режиму молчания. С дальней стороны двора тут же залилось лаем еще несколько собак. В конюшне заржали кони…
– Чужие! К оружию! – завопил часовой на дальней башенке. Другой подхватил и тут же захлебнулся воплем боли.
Из казармы выскочил бронный с факелом в руке…
И повалился, сбитый стрелой. Факел очень удачно угодил в дровяной штабель у кухонного котла. Дрова занялись.
Еще один факел, брошенный со стены, описал дугу над подворьем, озарив его не хуже ракеты, высветив кучку растерявшихся молодых варягов и бегущего к дверям казармы Хавгрима, за которым с трудом поспевали Хавур, Тови и Траусти.
Еще я увидел Бури, сбившего со стены того, кто метнул факел, и наложившего новую стрелу.
И двоих людей Водимира – на княжьем крыльце…
– Бей чужаков! – завопил кто-то. – Их мало совсем!
Чёрт! Все пошло наперекосяк!
Штабель, в который угодил факел, выметнул в небо яркое пламя как раз в тот момент, когда из дверей казармы выплеснулась толпа воев, мгновенно превратившаяся в боевую линию…
В которую с разбега врезался Хавгрим, прорвал центр и ворвался в двери казармы. Что там происходило внутри, я не знал, но догадывался. Мясорубка.
Те, кто оказался снаружи, три десятка как минимум, на помощь своим не бросились, а рысцой, сдвинув щиты, покатились на тройку моих молодых, которые сначала опешили, а потом решили принять бой.
– Хавур, Тови, Траусти! Назад! – заорал я, уже понимая, что теряю контроль над ситуацией. Командир, блин!
– Хавур! Назад! Ко мне!
Вот же гадство! Из княжьего флигеля тоже вывалил народ. Человек десять.
Но это мелочи. Главная опасность – те, кто успел выйти из гридницы и построиться. Я увидел, как заиграло пламя на умбонах красных щитов, и линия двинулась вперед. Но хуже того – из-за спин щитоносцев полетели стрелы. Главным образом – в Бури.
Азиат отреагировал правильно, укрылся за колодой-поилкой. Из игры его временно выключили.