зание, Жерех ударил первым. Нервишки не выдержали — бывает.
После длительных размышлений Седой решил придерживаться избранной ранее тактики: только усилить меры безопасности и втихаря щемить Жереха где только можно. На измор брать гада. А заодно разрабатывать план открытой войны. На тот случай, если Жерех нанесет новый удар.
Китайца звали Мо Тунь-по. Или Тун По. Сынка эти нюансы не интересовали. Его уши уловили только «Мо», продолжение он додумал сам.
— Я тебя буду звать Мойшей, — заявил Сынок новому телохранителю. «Китаец-еврей» — эта мысль забавляла.
— Меня зовут Мо Тунь-по, — неторопливо ответил китаец.
— Забудь об этом. С сегодняшнего дня ты — Мойша, — попытался внести ясность Сынок.
— Меня зовут Мо Тунь-по. Можно просто Мо, — невозмутимо парировал китаец. И на Мойшу, как ни злился Сынок, не отзывался.
— Ладно, — заметил тот. — Гонору у тебя, как у первой фрейлины императорского двора. Теперь посмотрим, что ты из себя представляешь на деле. Как бы не пришлось после первой же проверки списать тебя за ненадобностью.
Китаец против проверки не возражал. Понимал, что работодатель имеет полное право оценить его профессиональные качества. Зато Слоник, которому в этой ситуации предстояло сыграть роль ОТК, заметно нервничал. Он переминался с ноги на ногу, покусывал губы и почему-то посматривал на китайца искоса, не решаясь взглянуть прямо в глаза.
— Начали! — нетерпеливо скомандовал Сынок.
Противники стали сходиться. Вообще-то Мо, вопреки общепринятым представлениям о китайцах, миниатюрностью не страдал. Был он под метр восемьдесят ростом, довольно плотного телосложения, но по сравнению с двухметровым Слоником выглядел неубедительно. Казалось, будет достаточно всего одного удачного попадания противника, чтобы его могли смело сдавать в реанимацию. Тем более, что Слоник уже успел справиться с предстартовым волнением и пытался достать китайца своими длинными ручищами. Но Мо так ловко ускользал от ударов, что атаки Слоника скорее напоминали пресловутый бой с тенью. Казалось, китаец читает мысли своего спарринг-партнера и успевает уйти еще до того, как последует удар. Сам он не нападал, что создавало обманчивое впечатление его слабости.
— Давай, Слоник, прикончи азиата! — завопил охваченный азартом Сынок.
И тут же Мо, вместо того чтобы в очередной раз уйти, принял нацеленный в живот мощный удар. Слоник, бесчисленное количество раз отрабатывавший эту комбинацию в боксерском зале, автоматически выдал сногсшибательный крюк туда, где должна была находиться челюсть согнувшегося от боли противника. Но китаец практически никак не прореагировал на пропущенный удар в живот и не собирался сгибаться. Похоже в том месте, куда ударил противник, у азиата находилось небольшое железобетонное перекрытие. И когда кулак Слоника, без толку пробуравив воздух, застыл, Мо словно бы нехотя пихнул верзилу в грудь. Слоник опрокинулся на ковер, нелепо задрав вверх ноги. Китаец моментально подскочил к нему и, обозначив добивающий удар, отошел в сторону.
Слоник нехотя поднялся и немедленно принял оборонительную стойку. Теперь он решил не рисковать и искать победу в одной из ошибок противника. Китаец мигом все понял и провел парочку разведывательных вылазок. Выяснилось, что ноги Слоник предпочитает использовать исключительно по прямому назначению, недооценивая их убойную мощь. И тогда, впервые за весь поединок не уклонившись, а грамотно заблокировав удар боксера, Мо вонзил пятку в его бедро. Боль была так сильна, что на несколько секунд Слоник потерял всякую способность к сопротивлению. А китайцу так много и не надо было. Резко подпрыгнув и сделав оборот в воздухе, он нанес удар ногой точно в висок. Вообще-то, это был один из надежнейших способов отправить человека к праотцам, но Мо рассчитал все, как в аптеке. Сознание к Слонику возвратилось уже в тот момент, когда он, упав, чувствительно ударился о ковер. Но вскакивать на ноги не спешил, посчитав, что если во второй раз ему пришлось гораздо хуже, чем в первый, то третий может закончиться совсем плохо. Мо тоже порядком наскучило избиение двухметрового соперника. И только Сынок, жаждавший крови, требовал продолжения.
— Ну-ка иди, помоги Слонику! — приказал он стоявшему рядом с ним громиле, которого прозвал Тугриком.
— Бей своих, чтоб чужие боялись? — спросил тот, не двигаясь с места.
— Тебе сказано не языком работать, а руками.
— Так Слоник, считай, в нокауте побывал. Он пока не боец. А один на один с этим киборгом я готов сразиться только в очко или подкидного.
— Хрен с тобой! — бросил в сердцах Сынок. Он тут же решил, что бунт на корабле следует пресечь в зародыше и лишить Тугрика довольствия, тем более, что бойцов у него теперь и без того хватает. А китайца нужно при первой же возможности испытать в серьезной уличной потасовке.
И такая возможность вскоре представилась. Страсть к презентациям, зародившись в крупных центрах, словно гангрена расползлась по всей стране. На одну из этих пьянок, зарубежных по названию, но типично русских по сути и последствиям для организма на следующее утро, и был приглашен Перстень, то бишь Илья Самойлович Кольцов, с семейством. Причиной торжества была то ли баня, построенная в чьем-то особняке, то ли сам особняк, возведенный за счет средств, выделенных на постройку общественной бани. Впрочем, подобные мелочи собравшихся не интересовали.
Мероприятие шло по накатанной колее. После краткого вступительного слова один из чиновников, привыкший наедаться на дармовщину, произнес речь. В ней он обозвал собравшихся самыми достойными представителями общества, нимало не смущаясь того, что еще несколько лет тому назад фотографии некоторых из этих достойных членов висели на стендах с надписью «Их разыскивает милиция». За такие проникновенные слова требовалось немедленно выпить. И неоднократно. В наступившей тишине слышалось лишь бульканье, звон бокалов да лязг вилок и ножей о посуду.
Сынок, опрометчиво поддавшийся на уговоры отца, затосковал. Как и большинство молодых людей, он предпочитал развлекаться в компании своих сверстников. А таких среди собравшихся практически не было. К тому же здесь находились люди слишком солидные для того, чтобы Сынок мог попробовать на них свои сомнительные шуточки. Наскоро пропустив несколько объемистых стопарей, он вышел на улицу перекурить.
Небольшая площадка перед приземистым зданием бывшей горкомовской столовой № 2 была забита машинами, в большинстве своем иномарками. Далеко не сразу Сынку удалось высмотреть среди них знакомый «Мерседес». На переднем сиденье, уткнувшись лицом в баранку, дремал шофер, на заднем Мо что-то втолковывал внимательно слушавшему Слонику. Видимо, наставлял на путь истинный боевого искусства.
— Не засиделись ли вы, ребята? — спросил Сынок, распахивая дверцу.
Китаец, оборвав на полуслове свое повествование, моментально выскочил из машины. Слоник беспрекословно последовал за ним. Шофер встревожено поднял голову, но, увидев своих, решил продолжить свое занятие.
— Не спи, замерзнешь, — наставительно порекомендовал ему Сынок.
Он наконец выудил из пачки сигарету, щелкнул зажигалкой и махнул рукой с дымящейся отравой:
— Туда.
Троица зашагала к скверу, с двух сторон подступавшему к зданию, некогда идеально ухоженному, но сейчас напрочь потерявшему былой вид. Неведомое чувство прокладывало курс следования в поисках приключений, которые потребовались захмелевшему Сынку. Свернув на боковую аллею, он оказался всего в нескольких метрах от группы парней, сосредоточенно куривших в ожидании прохожего, а еще лучше — прохожей. Парней было шестеро, валявшиеся у скамейки пустые бутылки говорили, что необходимое для лихих деяний горючее уже залито, и они жаждут подходящего случая, чтобы от души поразвлечься.
— Слышь, мужик, закурить не найдется? — отшвырнув бычок, шагнул один из них к Сынку.
Тот неторопливо перекатил дымящуюся сигарету в уголок рта и скорбно сообщил:
— Извините, ребята, я не курящий.
Заявление было настолько наглым, что все шестеро на какое-то время изумленно замерли.
— Да он издевается над нами! — наконец опомнился один из них и угрожающе двинулся на Сынка.
Но было уже поздно. Сынок юркнул за спины своих защитников и потребовал:
— Мо, побеседуй с группой товарищей.
Возможно, китаец и не понял смысл сказанного, но с него хватило и интонации. К тому же действия шестерки, обступавшей их полукругом, не вызывали никаких сомнений относительно намерений парней. Мо тут же ринулся вперед. Действия китайца были до крайности примитивны и не смогли бы вызвать ни малейшего интереса у рьяных поклонников кинобоевиков. Удар — блок — уход, блок — удар — уход, уход — блок — удар. Сплошное разочарование для любителей эффектных зрелищ. Но еще большее разочарование ожидало нападавших. Один из них катался по земле, обхватив руками основательно поврежденное колено. Второй зажимал руками кровавое месиво, совсем недавно бывшее носом. Третий неподвижно лежал на молодой травке. А всего на то, чтобы произвести такое опустошение в рядах нападавших, китайцу потребовалось чуть больше десяти секунд. Выбор тактики в самом начале драки объяснялся одним простым обстоятельством: противник превосходил числом, а об его боевых способностях Мо не имел ни малейшего понятия. Теперь же, разобравшись, он решил немного поиграть на публику.
Сделав шаг навстречу уцелевшей пока троице, Мо подпрыгнул высоко вверх, одновременно выбросив ноги вперед и немного в стороны. Зрителям этот двойной удар показался хотя и весьма впечатляющим, но довольно слабым. Однако двое парней тут же, не удержавшись на ногах, пробороздили пятой точкой несколько метров заасфальтированной дорожки. Последний уцелевший в бою оказался настолько глуп, что не сумел ничему научиться на ошибках приятелей. Он попробовал достать зависшего в прыжке китайца, но нарвался на несколько неуловимых, словно нанесенных кошачьей лапой, зуботычин. Удары эти обладали каким-то специфическим действием. «Герой» остался стоять на ногах, но голова на неопределенное время потеряла всякий интерес к управлению телом. Поэтому, когда Мо угостил его напоследок легким пинком под зад, парень, словно зомби, неуверенным шагом двинулся вперед и, наверное, совершил бы кругосветное путешествие, если бы не встретился с деревом, обняв которое, так и застыл, возможно, до утра.