С немым вопросом в глазах «ну как?» к Седому подкатил архитектор. Пахан отстранил, даже, скорее, оттолкнул его рукой:
— Исчезни. Сейчас не до тебя.
Ни один здравомыслящий человек, будь то даже идеально обученный спецназовец или прошедший все ступени подготовки ниндзя, не решился бы без солидной поддержки вступить в войну с уголовниками целого города. Для этого надо быть хотя бы немножко сумасшедшим. Но Викинг таким и был. Видимо, сказывалась кровь его предков, готовых ввязаться в авантюры, на которые не отважился бы ни один смертный, даже супервоин.
Норвежец Рагнар отправился в поход на Англию только с двумя кораблями. Но не потому, что не смог набрать достаточного числа бойцов. Просто, по его словам, «никогда еще такая большая страна не была завоевана столь малым числом воинов». Дружина норвежца, естественно, потерпела поражение, Рагнара захватили в плен и бросили в колодец со змеями. Но и там, искусанный ядовитыми гадами, Рагнар спел предсмертную песню, в которой прославлял свою храбрость.
Но чаше подобные безумства сходили скандинавским воинам с рук. Отряд викингов, находившихся на службе у византийского императора, наткнулся на вражеский лагерь, окруженный, словно крепостной стеной, специально для этого устроенными телегами. Врагов было почти тридцать тысяч, викингов всего четыреста пятьдесят человек. И тем не менее северные воины решились на атаку. Они построились, закрылись щитами и без колебаний двинулись на вражеский лагерь. Им удалось в одном месте прорвать цепь телег и проникнуть внутрь. Ряды врага, перед сражением потешавшегося над малочисленностью викингов, внезапно охватила паника. Они метались внутри кольца, пытаясь выбраться из ими же построенного заграждения, и сотнями гибли под ударами боевых топоров.
В этих безумных затеях заметную роль играли берсерки. Берсерк Харольд в одиночку попытался захватить в плен предводителя вражескою войска. Он был атакован толпой телохранителей. Вместо того чтобы благоразумно отступить, берсерк принял бой. Мастерски действуя щитом и мечом, он в течение получаса сражался против сотни лучших воинов врага. Затем на этом месте насчитали восемнадцать убитых телохранителей. Но когда Харольда спрашивали, как он умудрился отражать атаки сразу нескольких десятков человек, он с усмешкой отвечал:
— А я не допускал, чтобы одновременно на меня было направлено больше двух мечей.
Таким образом берсерк отчасти предвосхитил откровение Наполеона, который в ответ на утверждение, что он способен побеждать с куда меньшим, чем у неприятеля, войском, ответил:
— Ничего подобного. Просто у меня оказывается больше солдат в нужное время и в нужном месте.
Эту тактику — быть сильнее в нужное время и в нужном месте — и избрал Викинг. Он обрушивал удары только там, где мог нанести заметный урон преступникам, имея при этом все шансы на победу. Операция по изъятию фальшивых долларов относилась именно к таким. Расправиться с двумя курьерами не составляло особого труда. Изувеченный уголовник вообще в счет не шел.
Викинг вышел из дома, одев, несмотря на жару, легкую куртку. Было еще рано, но Глеб не хотел рисковать. Он жил на одном краю города, Матвей — на другом, а транспорт ходил в час по чайной ложке. По закону подлости автобус с нужным номером подкатил почти сразу же, прибавив на бесцельную трату времени еще полчаса. Как только двери начали с шипением закрываться, в них с грехом пополам и некоторым ущербом для своей одежки втиснулся небритый субъект лет тридцати пяти.
— Это какой автобус? — спросил он, дыша, словно борзая после травли механического зайца.
— Икарус, — просветил его Викинг и на всякий случай добавил: — Венгерский, хороший.
Но мужик шуток не понимал, а тесные дверные объятия, из которых он с таким трудом вырвался, вызвали приступ раздражения.
— Тебя, сучонок, номер спрашивали. Если не знаешь, так заткни свой матюгальник, пока его набок не свернули.
Тут бы мужику и заткнуться — это оскорбление Викинг хотя и с трудом, но проглотил. Однако небритый, видя, что ответа на его реплику не последовало, принял молчание за проявление трусости и стал дальше «обрабатывать» своего оппонента. Какое-то время Викинг терпел, но когда в его адрес посыпалась матерщина, резко шагнул вперед, схватил мужика за шиворот и тряхнул с такой силой, что лязг зубов не успевшего вовремя захлопнуть пасть матерщинника разнесся по всему салону. Глеб отпустил враз присмиревшего мужика и тот бочком-бочком, словно краб, стал отползать подальше от оказавшегося не таким уж безобидным парня.
Но Викинг уже потерял к нему всякий интерес. Он был очень зол, но исключительно на самого себя. Еще хорошо, что сдержался. А если бы ударил? И сердобольные граждане потребовали от водителя остановиться у ближайшего милицейского поста? Все, конец операции. Да еще мог загреметь в тюрьму, поскольку имевшаяся у него штучка по всем статьям подпадала под холодное оружие. Слава Богу, все обошлось и получен хороший урок: если собрался на очередную вылазку, не давай никому ни малейшего повода для стычки.
За окнами автобуса вместо монотонных рядов многоэтажек замелькали живописные, типично деревенские дворики. Там стояли деревянные домишки без горячей воды, канализации и центрального отопления. Город хотя и был совсем рядом, но сюда пока не добрался и не собирался этого делать в обозримом будущем.
Викинг сошел на конечной и после немного суматошных поисков обнаружил нужную улицу. Она оказалась узенькой, кривенькой, с усыпанной щебенкой проезжей частью и пешеходными дорожками, которые правильно было бы назвать тропинками, тянувшимися вдоль заборов — то фундаментальных, высотой за два метра, то низеньких, покосившихся, готовых рухнуть в любой момент. И почти за каждым забором слышался встревоженный собачий лай.
Викингу очень не понравилось место, куда он попал. Выглядело оно, как самая обычная деревня, и уклад жизни здесь наверняка был деревенский: все друг друга знают, и появление незнакомца вызывает повышенный интерес. А если незнакомец не меньше часа без дела болтается по улице, его смогут детально описать не меньше десятка человек. И хотя Викинг снова нацепил очки и спрятал свои светлые волосы под модную шапочку с надписью «Все свободны» по-английски, становиться объектом пристального внимания ему совсем не улыбалось. Он уже нашел дом Матвея, но, не останавливаясь, двинулся дальше, пока не обнаружил то, что искал. На другой стороне улицы между двумя капитальными заборами находился узкий тупичок длиной метров десять. На выходе из него росло широкое, раскидистое дерево. За его стволом и примостился Викинг. До дома Матвея было далековато, едва ли не сто метров, но ближе не было ничего даже отдаленно напоминающего укрытие.
Целый час проторчал Викинг в ужасно неудобной позе, пока наконец из дома Матвея не вышла женщина, которая взяла на себя заботу об искалеченном уголовнике. Викинг дождался, пока она не скрылась за поворотом, и направился к другому концу улицы, который выходил на совершенно дикое, заросшее бурьяном поле. То же поле тянулось с тыла дворов той стороны улицы, на которой жил Матвей. По этому типично русскому полю Викинг добрался до забора, огораживающего участок бывшего уголовника, и небрежно перемахнул через него.
Дом Матвея оказался старой доброй планировки, с глухой задней стеной. Собака Матвея была на удивление чуткой. Хотя находилась она с противоположной — передней стороны дома, а Викинг передвигался практически бесшумно, псина что-то почувствовала и недовольно заворчала. Подождав, пока она успокоится, Глеб осторожно прокрался вдоль дома и выглянул, достав метательный нож. Пес уже угомонился и ковырялся на дне миски, пытаясь там что-то найти. Викинг заметил, что собака посажена на короткую цепь — значит хозяин не собирался встречать гостей во дворе, они сами войдут в дом. Глеб резко взмахнул рукой — и выпущенный с сумасшедшей скоростью нож вонзился собаке прямо в грудь. Она упала на землю, перед смертью успев только жалобно взвизгнуть.
Матвея Викинг убивать не хотел. При осмотре дома у него мелькнула мысль: а не закрыть ли ставни и дверь, чтобы хозяин не смог его рассмотреть или вмешаться, когда он будет разбираться с курьерами. Но тут же оставил в покое эту вздорную идею. Наверняка в доме есть телефон и, как только захлопнутся ставни, Матвей поднимет тревогу. И тогда вместо миллиона фальшивых долларов у Викинга появится столько же, но уже настоящих проблем с примчавшимися на выручку боевиками. Нет, действовать надо иначе.
Он очень аккуратно, чтобы не дай Бог не заскрипела, открыл входную дверь и нырнул в сени. Здесь пришлось с минуту постоять, привыкая к полумраку и пытаясь уловить хоть какой-нибудь звук, говорящий о присутствии человека. Наконец из-за расположенных слева занавесей, по старой деревенской традиции отгораживающих в доме одно помещение от другого, послышалось тихое позвякивание. Викинг осторожно заглянул за занавески. Спиной к нему всего в нескольких шагах, наклонившись, сидел человек в кресле-каталке.
Бесшумно, словно тигр, Викинг подкрался к нему и рубанул ребром ладони чуть пониже уха. Матвей обмяк и выпустил из рук какой-то металлический предмет, глухо шмякнувшийся об пол. Викинг с любопытством взглянул на вещи, в которых ковырялся уголовник. Кроме лупы и еще пары-тройки предметов остальные были ему незнакомы. Видимо, Матвей тщательно готовился к экспертизе валюты. Что ж, придется ему отложить это увлекательное занятие до другого раза. Викинг связал уголовнику руки, надел на глаза повязку и сунул в рот кляп. Матвей окончательно выбыл из игры.
Теперь осталось разобраться с собакой. Пес был большой и тяжелый, не так-то просто оказалось затолкать его в будку. Но Викинг справился и с этим. Удовлетворенный результатами проделанной работы, он вошел в дом и стал ждать.
Этих курьеров в разведку бы не взяли, это точно. Ни один из двух парней не обратил внимания даже на то, что никто не выскочил им навстречу из будки, приветствуя хриплым злобным лаем. Видимо, сознание того, что доллары все-таки фальшивые, изрядно притупило бдительность. Парни беззаботно ввалились в дом и один из них самодовольно гаркнул: