Машина остановилась. Мокрецов почувствовал, как чьи-то сильные руки, не слишком церемонясь, подхватили его и поволокли куда-то вниз, затем небрежно, словно мешок с картошкой, швырнули на пол. Пол был цементный, холодный. Через несколько минут Руслан заворочался, пытаясь согреть застывший бок, и немедленно получил чувствительный пинок:
— Лежи смирно, падла, не ворочайся.
Такое обращение не очень-то вписывалось в нарисованную Русланом схему, но он успокоил себя: откуда рядовым исполнителям знать об истинных замыслах своего босса?
Никогда еще за всю жизнь время не тянулось для Мокрецова так медленно. Ему показалось, что прошло лет двадцать, прежде чем раздались шаги и властный голос приказал:
— Развяжите его.
Мокрецова вытряхнули из мешка грубо и бесцеремонно, как ненужный хлам. Он с трудом встал на затекшие ноги и, щурясь от света, стал оглядываться по сторонам. Помещение, скорее всего, было подвалом, обставленным со спартанской неприхотливостью. Несколько стульев, стол, ободранная чугунная ванна и еще несколько незнакомых Руслану предметов. Кроме Мокрецова, здесь находилось еще пятеро человек: двое прилично одетых мужчин и трое мордоворотов, при виде которых любого нормального человека охватывало изумление: как же можно такое родить? Руслан и не догадывался, что видит перед собой двух виднейших глотовских авторитетов и лучшего в городе заплечных дел мастера.
В свою очередь Седой, осмотрев добычу, радостно улыбнулся. Судя по виду, парень расколется в момент.
— Ты на кого работаешь? — задал он классический в такой ситуации вопрос.
Мокрецов недоумевающе уставился на говорящего. Он ждал чего угодно, только не этого вопроса.
— Молчишь, гнида? Ну ничего, ща мы тебе речь восстановим.
Два часа безрезультатного ожидания бывшего мента укрепили Седого в мысли, что на Репьева попытались наехать какие-то залетные молодцы. Ярость, накопившаяся за недели безуспешной охоты на капитана, требовала выхода. Вот почему Седому так загорелось немедленно добраться до залетных. Он жаждал их крови.
По знаку Седого двое «быков» ухватили Мокрецова за руки, а палач деловито ткнул его чем-то, напоминающим металлическую щетку. От боли, выворачивающей наизнанку все тело, Руслан зашелся в диком крике.
— Это пока так, телячьи нежности, — пояснил ему Седой. — Но если не заговоришь, будет больно по-настоящему.
От боли и страха в голове у Руслана все перемешалось, и призрачной путеводной нитью пульсировала только одна мысль: все предыдущие рассуждения не имеют никакого отношения к действительности, скорее всего, его приняли за кого-то другого. И, словно выбрасывая вперед спасительный щит, он заорал:
— Не трогайте меня, я сын Мокрецова.
Седой мог не знать в лицо сына Мокрецова. Но знать имя самого Мокрецова он был просто обязан. И ссориться с ним без серьезных на то причин не имел никакого желания.
— Это правда? — спросил он у стоявшего рядом Креста.
Тот лишь пожал плечами — Крест никогда раньше не встречался с мокрецовским отпрыском. Седой в замешательстве прошелся пару раз туда-сюда по подвалу и, наконец, в упор спросил у Руслана:
— Тогда какого хрена ты наезжал на Репьева?
— Я не наезжал, — пролепетал все еще подрагивающий от страха Мокрецов.
И, захлебываясь от переполнявших его не самых приятных чувств, подробно рассказал историю, приведшую к его захвату.
— Репья сюда! — приказал Седой и повернулся к бедному Руслану. Понимаешь, мы охраняли… этого… Олега Ивановича…
— Игнатьевича, — робко поправил Руслан.
— Ну да, Игнатьевича, — согласился пахан и махнул рукой, словно говоря, что слишком многих он охраняет, всех не упомнишь. — И вот сообщает он нам о каком-то подозрительном звонке. Ты же с ним так говорил, что запугал чуть ли не до смерти. Сам знаешь, время сейчас беспокойное, в любой момент шлепнуть могут. Мы, конечно, решили, что на него рэкет наехал, и бросились спасать. Поэтому и обошлись с тобой так круто. Ты уж извини.
В это время заявился Репьев. Увидев Мокрецова, он жалостно запричитал:
— Руслан Тихонович, дорогой. Ах, какая незадача. Вы уж простите меня, дурака. Могу ли я загладить свою вину?
— Можешь, можешь, — уверенно заявил Седой. — Молодой человек фондом руководит, демократию защищает. Вот ты и поучаствуешь в этом деле своей денежкой. А за это молодой человек пообещает забыть о сегодняшнем недоразумении. Лады?
Руслан энергично закивал головой. Он уже догадался, что это за «охранники», и был готов забыть об инциденте без всякого вознаграждения. Но если дело приняло такой оборот — тем лучше. Значит, он добился от Репьева того, чего хотел. Пусть довольно неожиданным и рискованным путем.
Нет, не удавалось Сынку приобщиться к спокойной, размеренной жизни. Надоело шататься по ресторанам, так на тебе — Винни-Пух заволок его к какому-то своему знакомому. Что там праздновали — черт его знает, да кого и когда такие пустяки интересовали?
Как обычно, гулянка началась весьма пристойно. Красиво убранный стол с живописно расставленной выпивкой и закуской, весело щебечущие дамочки, почти светские разговоры. Чинно расселись, выпили за хозяина, и пошло-поехало. Рюмки опрокидывались с непомерной для живого организма частотой, спиртное шустро добралось до извилин и немедленно приступило к диверсионной работе. Загудели нестройные разговоры, скорбно звякнул первый разбитый бокал.
Где-то после третьего перекура компания решила, что настало время порезвиться. Быстренько сдвинули столы в строну, включили музыку. К сожалению, хозяин торжества не ожидал появления Сынка, поэтому не припас на его долю напарницы, а сам Сынок не подумал о том, чтобы пригласить какую-нибудь из подружек. Поначалу он крепился, развлекаясь тем, что доводил до истерики хозяйского кота. Животное было на редкость упитанным и потому не слишком поворотливым и никак не могло ухватить привязанную к нитке бумажку, в которую был завернут кусочек восхитительно пахнущей колбасы. Но очень быстро это развлечение Сынку надоело, и он вернулся в большую комнату как раз в тот момент, когда танцующие решили сделать небольшой шаг к выпивке.
— За одиноко стоящее дерево! — провозгласил Сынок, намекая на свое одиночество.
Но, разумеется, никто его не понял. Те, кто еще не были совсем пьяны, с удивлением переглянулись. Мол, что за идиот затесался в их компанию. Остальным же было все равно, за что пить, хоть за здоровье фараона Тутанхамона — лишь бы поскорее.
После этой рюмки Сынка потянуло на женщин. Он высмотрел относительно симпатичную шатенку и решил как можно скорее ею заняться. Правда, у шатенки был кавалер, но Сынка это не останавливало. Он подошел к Винни-Пуху и сказал:
— Ты смотри, не увлекайся. Помни, за что бабки получаешь.
Винни-Пух нехотя вынул руку из-под юбки совсем пьяненькой подруги. Та вздохнула — скорее разочарованно, чем облегченно.
— Нет, — улыбнулся Сынок. — Таких жертв мне от тебя не надо. Ты, главное, следи за развитием событий. И не упусти момент.
Затем он занял позицию вблизи от облюбованной дамочки и, улучив момент, похлопал ее по ладному задку. Шатенка оказалась ябедой. Без восторга взглянув на корявую фигуру Сынка, она что-то горячо зашептала на ухо своему кавалеру. Тот помрачнел, аккуратно отодвинул ее в сторонку и, как положено, предложил Сынку:
— Выйдем!
Гордо вскинув голову, Сынок направился на кухню. Предвкушая расправу, парень двинулся за ним. Но энтузиазма у него заметно поубавилось, когда сзади на плечо легла тяжелая рука. Все же парень попытался стряхнуть ее и врезать хотя бы разок Сынку, но тут Винни-Пух ухватил его за волосы и стал поднимать вверх. Даже индейцы не додумались до такого изуверского метода снимания скальпов. Бедный парень аж встал на цыпочки, наивно рассчитывая найти в этом спасение.
— Ты сейчас соберешь свои манатки и свалишь как можно дальше отсюда. Понял? — потребовал Сынок.
— Да, только отпустите меня, — жалобно простонал парень.
По знаку Сынка Винни-Пух разжал руки. Если парень и собирался нарушить данное им слово, то, взглянув на стоявшего за своей спиной гиганта, немедленно засобирался. Чтобы исчезнуть, ему потребовалось чуть больше минуты.
Вернувшись в комнату, Сынок заметил, что подружка Винни-Пуха что-то объясняет шатенке и та ее внимательно слушает.
— Вы знаете, а ваш дружок срочно ушел и попросил меня присмотреть, чтобы вы не скучали.
Шатенка приклеилась взглядом к безумно дорогому костюму Сынка и, не поднимая глаз, ответила:
— Что ж, может, оно и к лучшему.
Вторая часть неизвестно какого праздника пролетела совсем незаметно. Сынок постоянно прикладывался к рюмке, в перерывах пытаясь отвести свою новую подружку в спальню, которую никак не мог ее найти. А шатенка не особенно стремилась принимать участие в поисках.
Теплая компания стала расходиться только за полночь. На Сынка свежий воздух поначалу подействовал как снотворное. Выйдя на улицу, он плюхнулся на стоящую рядом с подъездом скамейку и моментально уснул. Пока Винни-Пух хлопотал над телом хозяина, обе дамочки благоразумно исчезли.
Сынок проснулся где-то через час, слегка протрезвевший и готовый к активным действиям.
— Куда ты девал баб? — накинулся он на Винни-Пуха, не обнаружив рядом с собой отвоеванной шатенки.
— Смылись. Суки, — виновато ответил тот.
— Пошли искать, — Сынок неожиданно резво вскочил и, описывая ногами замысловатые математические кривые, не поддающиеся никакой научной классификации, двинулся в направлении, не известном даже ему самому.
К огромному разочарованию Сынка ни одной женщины они по дороге не встретили, зато наткнулись на статую пионера, играющего на трубе. Она представляла из себя выполненную из металла фигуру высотой примерно в три четверти человеческого роста.
Сынок зачем-то обошел статую кругом и вдруг изо всех сил вцепился в трубу.
— Дай подудеть.
Но металлический мальчик не собирался исполнять прихоти какого-то пьяного идиота. Даже не шелохнувшись, он продолжал стоять с гордо поднятой головой, невзирая на потуги сына своего классового врага. Сынок аж зашелся от бешенства.