Кроме женщин и машин символами красивой жизни стали роскошные особняки. И здесь Репьев постарался не отстать от других. Кроме солидного здания в самом городе он построил симпатичную дачку на берегу реки. Располагалась она на территории национального заказника, поэтому рядом с ней стояло лишь несколько сооружений аналогичного назначения, чьи хозяева имели связи и деньги достаточные, чтобы наплевать на всякие там государственные запреты. От шоссе в этот райский уголок вела длинная и узкая грунтовая дорога.
С наступлением теплых дней Олег Игнатьевич наезжал сюда почти каждые выходные, чтобы поохотиться или половить рыбу. Женщин с собой он никогда не брал. Благо, до города всего полчаса езды, так что, если вдруг собиралась теплая мужская компания и появлялось желание не только выпивать да закусывать, не составляло труда съездить в Глотов за живым товаром.
Субботний день выдался изнурительно жарким. Казалось, что над окрестностями Глотова вдруг образовалась озоновая дыра, и жгучие солнечные лучи без всяких помех пытаются медленно изжарить любое живое существо. Викинг лежал на вершине холма, наблюдая за поворотом с шоссе на грунтовку. От травы исходил интенсивный обволакивающий запах, навевающий безмятежные, невинные мысли. Хотелось просто прогуляться по лесу, глазея по сторонам и никого не трогая.
Викинг усмехнулся. Неподалеку, если по прямой — метров двести, стояли взятые у Белова «Жигули». После маленькой технической хитрости завести машину смог бы разве что старик Хоттабыч. Место для «поломки» Викинг отыскал идеальное: узкая дорога, где вряд ли удастся разъехаться даже двум велосипедистам, справа крутой косогор, слева густой и колючий кустарник. В общем, Репьеву и его телохранителям место должно понравиться.
Прошло минут двадцать, и вот, наконец, у поворота притормозил «Вольво» кричаще-малинового цвета. Возможно, Репьев не смог достать малинового пиджака и, чтобы как-то компенсировать пробел в своем обмундировании, приобрел авто соответствующей раскраски. Викинг незаметно сполз с холма и бегом припустил к «Жигулям». Всего через несколько секунд после того, как он оказался у машины, туда же подкатил и «Вольво» Репьева. За рулем сидел один из охранников. Он зачем-то громко посигналил, хотя и так было ясно, что человек у «Жигулей» не слепой, другую машину заметил, но поделать ничего не может, поскольку что-то случилось с его «тачкой». Водитель о чем-то посовещался с Репьевым, после чего из «Вольво» вышел второй охранник.
— Браток, помоги! — метнулся к нему Викинг.
— Стоять, руки вверх! — гаркнул бдительный страж в ответ на эту просьбу.
— Да вы что, мужики. У меня и денег с собой — вам на мороженое не хватит, — попятившись, запричитал Викинг.
— Тебе сказано стоять, козел! — в руках у охранника тускло блеснул пистолет.
Викинг застыл на месте, старательно задрав руки вверх. Охранник тщательно обыскал его и крикнул сидящим в машине:
— Он чист. Что делать будем?
В ту же секунду водитель «Вольво» покинул свое место. Подойдя к Викингу, он снисходительно улыбнулся:
— Не боись, парень, мы не рэкетиры. Да и кому нужна твоя развалюха, кроме автослесарей… Что у тебя случилось?
— Да вот заглох. Может, подтолкнете?
Водитель посмотрел вперед. Сразу за машиной, где стояли «Жигули», дорога довольно круто шла в гору.
— Совсем от страха мозги заклинило. Мы что, негры, затевать такой пахаторий?
— Тогда не знаю. Может, вам попробовать в объезд? — робко предположил Викинг.
— Какой объезд! Здесь всего одна дорога!
Тут, вытирая со лба крупные капли пота, из «Вольво» показался Репьев. Видно, под бьющими сверху лучами солнца машина так раскалилась, что даже кондиционер не спасал.
— Ну что вы здесь мудохаетесь? Скиньте эту рухлядь в кусты и поедем, — недовольно морщась заявил он.
Викинг сокрушенно вздохнул. Охранники — лбы здоровые, если поднатужатся, не то что «жигуленок» — гору с дороги свернут. А те — рады стараться, уже примерялись, как бы поудобнее ухватиться.
— Ни фига себе, заявочки. Вы что, мужики, совсем сдурели. Это ж машина, она денег стоит, — засуетился он.
— Время — деньги. А твоей развалюхе — грош цена в базарный день — небрежно бросил один из охранников.
Добры молодцы, крякнув, приналегли, и шутя оторвали левую сторону машины от земли.
— Вот умницы, сами подставились! — с этими словами Викинг подскочил к одному из охранников и вонзил костяшки пальцев чуть пониже основания черепа. Тот молча рухнул на землю.
— Что, Афоня, пупок развязался? — снисходительно бросил второй охранник, в одиночку удерживая солидный вес.
Его ироничное замечание слилось с каким-то по-детски наивным восклицанием Репьева.
— Берегись, он дерется!
Охранник среагировал на предупреждение очень профессионально. Отпустив машину и отскочив в сторону, он отмахнулся ногой, одновременно потянувшись за оружием. При столкновении с обычным противником это наверняка сработало бы. Но Викинг действовал очень быстро, выбирая кратчайший путь к победе. Незаметным движением уйдя в сторону, он уклонился от удара и, в свою очередь, угостил охранника могучим прямым в голову. Тому гостинец оказался не по зубам. Полуоглушенный, охранник уже не предпринимал попыток сопротивляться. Он стоял, пошатываясь из стороны в сторону, как это обычно делают сильно выпившие люди. Викинг, словно нехотя, сделал еще одно неуловимое движение, и большое тело тряпичной куклой, опустилось на траву.
Все произошло настолько быстро, что Репьев так и остался стоять на месте, наблюдая за происходящим с нескрываемым изумлением. Он не шелохнулся даже тогда, когда к нему направился Викинг.
— Ехал сюда поохотиться. И даже не думал, что станешь дичью.
Услышав эти слова, Репьев, наконец, ожил:
— Не трогай меня. Я сделаю тебя миллионером.
— Я уже давно миллионер, — резонно ответил Викинг. — У нас страна такая: нищих миллионеров.
— Ты не понял. Я сделаю тебя настоящим, долларовым миллионером.
— Не знаю, как кому, а мне противно быть сытым, когда вокруг столько голодных.
— Постой! — теперь Репьев пытался тянуть время, надеясь, что каким-то чудом здесь появятся люди.
Но Викинг сразу раскусил уловку фабриканта. И поэтому не стал медлить.
Несколько дней Седому пришлось крутиться, как белка в колесе. К повседневным заботам, решение которых в последнее время требовало непомерных усилий, прибавились хлопоты, связанные с убийством Репьева. В этой смерти пахану некого было винить, кроме самого себя. Не лиши он фабриканта дополнительной охраны, тот, скорее всего, был бы цел и невредим. Мало того, что грозил иссякнуть один из самых полноводных денежных истоков, приходилось думать и о том, чтобы следователи не ухватились за цепочку, на одном конце которой был покойный, а на другом — люди из ближайшего окружения Седого.
Поскольку о смерти Репьева уголовники узнали значительно раньше, чем милиция успела начать серьезное следствие, им удалось без проблем ликвидировать самые компрометирующие документы. Увы, помимо «склонных к самовозгоранию» бумажек, очень много пикантных историй мог поведать следователям один человек, чья официальная роль в предприятии Репьева непременно заставила бы насторожиться сыщиков. А если учесть, что этот человек не имел опыта задушевных бесед со знающими свое дело орлами из следственного отдела… Короче, хоть и очень не хотелось Седому принимать такое решение, человек этот должен был исчезнуть. Как исчезнуть — здесь выбирать было не из чего. Не в Америку же его отправлять. Ненадежного субъекта вывезли на муниципальное место захоронения, которое назвать кладбищем язык не повернется, где покоились бомжи, нищие, бродяги и неустановленные государством личности, и «подселили» к какой-то старушке, пребывавшей под холмиком с надписью «неизв. № 13».
В день, когда холмик № 13 принял нового постояльца, у Седого состоялся разговор с угрюмым типом по кличке Хмырь. Пару недель тому назад Хмырю была поручена очень важная миссия: убедиться, не подался ли в самом деле Истомин на восток нашей необъятной родины. Результаты вояжа, что называется, окончательно сбили Седого с панталыку. Хмырь засек капитана в Хабаровске, где тому удалось устроиться на работу.
— Ты не туфтишь? Это точно он? — продолжал сомневаться Седой.
— А кто же еще!? — возмутился Хмырь. — Я его рожу на всю жизнь запомнил. Этот ментяра мне второй срок впаял.
— Чего ж его занесло в такую даль? Мог бы и где-нибудь поближе осесть.
— У него там старый кореш в начальники выбился, вот и пригрел приятеля по старой дружбе. Где еще возьмут мента после ходки в зону?
После этой оглушительной новости пахан заболел. Болезнь называлась манией преследования. В один день все ближайшие сподвижники пахана вышли из доверия. О рядовых охранниках и говорить нечего. Седой тасовал их, как опытный шулер карточную колоду, разъединяя сработавшихся партнеров и собирая вместе не слишком хорошо знакомых друг с другом «быков», подозревая в каждом таинственного убийцу. Кризис миновал, когда в один прекрасный день явился Угол и сообщил:
— Все это — грязные штучки Перстня.
— Не понял, — живо отреагировал Седой. Он действительно ничего не понял.
— Я говорю, что кроме Перстня больше никто не может охотиться на наших водей.
— Ну-ну, — во взгляде Седого по-прежнему не было понимания. Только удивление пополам с подозрением.
— Он хочет подмять под себя весь город, — с деланным спокойствием Штирлица, сообщающего Центру об очередных проделках рейхсфюрера Гиммлера, заявил Угол.
— Да кто ж ему даст! — гневно воскликнул пахан.
— Сам возьмет. Он, гад, всерьез на это нацелился. Если в ближайшее время его не остановим, будет поздно.
— Откуда у тебя такая уверенность? — Угол почувствовал, как тяжелый взгляд Седого застыл на его лице, словно говоря: «А не ты ли затеял резню и в очередной раз пытаешься все свалить на другого?»
— Посуди сам. Сейчас за Перстня подписались очень серьезные люди, проворачивают вместе с ним какие-то грандиозные дела. Перстень находится под их защитой, никто его и пальцем тронуть не смеет. Но не вечно же так будет продолжаться. Сегодня эти люди в нем заинтересованы, а завтра, смотришь, у них уже другой компаньон. Перстень не дурак, он понимает, что, когда эти люди уйдут, придется покориться твоей власти, никуда от этого не денешься. А ему, сволочи, этого ой, как не хочется. Вот и задумал он, пока в силе, аккуратненько общипать вас с Жерехом по самую гузку, чтобы потом под себя подмять. А своим покровителям он скажет, мол, идиотами оказались бывшие паханы, перебили своих людей в междуусобице, вот ему и пришлось взять власть, чтобы навести в городе порядок.