— Дожидаются, пока не поднимутся в полный рост, чтобы бить наверняка, — Хрящ подумал об обороняющемся во множественном числе, хотя пока они воевали только с одной огневой точкой.
Тем временем шустрая парочка забралась в тыл стрелку. Уверенные, что находятся вне досягаемости пулеметчика, парни поднялись в полный рост, и тут же были срезаны короткой очередью, простучавшей с противоположной стороны.
Все нападавшие наблюдали за этим кровавым финалом. Не дожидаясь команды, они поползли назад, к спасительной дыре в ограде. Тут же ожил пулемет, обрушив на отступавших настоящий свинцовый ливень. Хрящ тащил за собой бесчувственное тело. Это сильно затрудняло движение, но значительно повышало шансы на выживание. Где-то на середине пути он ощутил удар в лоб, по лицу хлынула кровь. Пуля, пронзив тело парня, значительно потеряла в скорости и убойной силе и в лоб Хрящу угодила уже на излете, к тому же по касательной. Обошлось.
Зато парень вдруг ожил. Он забился в таких жутких конвульсиях, что Хрящ не выдержал, оставил его и остаток пути преодолевал без спасительного прикрытия. К счастью, он уже успел отползти достаточно далеко, и пулеметчику под таким острым углом было трудно его прикончить.
До проема в ограде доползли только шестеро. Но Квадрат так и не добрался до спасительных деревьев. Видимо, понимая, что во многом виноват в срыве операции, в последнюю минуту он стал искать смерти и успешно ее нашел. Поэтому к машинам вышли пятеро, причем только двое — целые и невредимые. Теперь в салонах автомобилей стало очень просторно, но это, естественно, совсем не радовало.
Восхитительный аромат витал над изящным столиком с инкрустированной слоновой костью столешницей. Нашпигованное чесноком холодное мясо соседствовало с угрем нежнейшего копчения и знаменитым страсбургским паштетом. В искрящейся хрустальной салатнице краснели тонко нарезанные кружки помидоров, мелко посыпанные зеленым луком и орошенные подсолнечным маслом. Глиняный кувшин был доверху заполнен изготовленным по местному рецепту квасом. Никакие «спрайты», «фанты» и прочие «колы» по качествам своим, вкусу, запаху, пользе для здоровья рядом с этим напитком богов и близко не стояли.
Все это гастрономическое изобилие почтительно окружало литровую бутылку «Смирновской».
— Мишан, а Мишан, может, возьмем бутылочку коньяка? — настырно канючил Слоник.
Сынок, уставший доказывать, что мешать водку с коньяком способны лишь бывшие боксеры, которым по нескольку раз на день сворачивали на бок мозги, решил прибегнуть к последнему аргументу. Он скрутил из своих тощих пальцев какой-то хилый кукиш и сунул его под безразмерный нос Слоника.
— На-кася, выкуси!
После изысканных деликатесов выкусить такую гадость было просто невозможно. Слоник обиженно шмыгнул своим то ли макси-носом, то ли мини-хоботом и уткнулся им в тарелку. Две сидевшие за столом девицы прыснули со смеха. Слоник не торопясь намазывал паштет на тонюсенький, почти прозрачный кусок белого хлеба.
Внезапная болезнь отца несколько выбила Сынка из привычной жизненной колеи. Обнаружилась масса проблем, требующих немедленного решения. Конечно, все, что можно, Сынок непринужденно переложил на плечи родительских помощников. Увы, можно было не все. Нельзя было даже подумать о том, чтобы посвятить их в некоторые самые прибыльные дела. Здесь заваренную отцом кашу Сынку приходилось расхлебывать самому, постоянно обжигаясь с непривычки. Ежедневно с десяти утра до шести-семи вечера он занимался осиротевшим хозяйством, успевая разобраться лишь с верхушкой айсберга перстневых махинаций. По-настоящему этому следовало уделять вдвое больше времени. Но для Сынка и восемь часов работы были подвигом, на который ему потребовалось не меньше силы воли, чем Мересьеву для его знаменитого марш-ползка. Пятнадцать — это уже было фантастикой. Причем, явно не научной.
Изнурительный труд требовал достойного отдыха. Для этих целей Сынок выбрал небольшой уютный ресторанчик под названием «Ниагара» и почти каждый вечер приводил в изумление его хозяев и посетителей своими необузданными выходками.
С последними у Сынка проблем никогда не возникало — требовалось лишь добраться до нужного градуса. И тогда… Первый же визит Сынка в это заведение едва не привел к трагедии. Правда, хозяин и сам был частично виноват — не смог удержаться от охватившего страну поветрия содержать в ресторанах крокодилов, змей и прочих гадов. Каким-то чудом он сумел достать ядозуба — единственную ядовитую ящерицу, обитающую на юге Северной Америки. Укус этого пресмыкающегося способен убить человека. Сынок долго рассматривал неуклюжее полуметровое существо, чем-то смахивающее на пестро раскрашенный деревянный обрубок, и, наконец, с сомнением процедил:
— Вешают, гады, лапшу на уши. Надо бы проверить.
Очевидно, внешний вид и безобидные манеры ядозуба вызывали сильные подозрения насчет его ядовитости. После непродолжительных размышлений Сынок отловил проходившего мимо официанта и предложил ему за некоторое вознаграждение сунуть палец в пасть мерзкой твари. Официант, не раз лично кормивший ящерицу живыми мышами, стал активно отказываться от предложенной ему чести пасть жертвой любопытства одного из посетителей. Сынок настаивал. Он немедленно подключил к делу Слоника, который должен был затолкать несговорчивого мужика в террариум. Назревал грандиозный скандал. К счастью, у Сынка еще сохранилась капелька разума, а в подсобке ресторана — живой кролик. После титанических усилий честной компании удалось довести ядозуба до белого каления и заставить его вцепиться в неподходящую по размерам добычу. Кролик сдох, Сынок более-менее удовлетворил свое любопытство.
На этот раз Сынок был настроен миролюбиво. Он меланхолично поглаживал то свою даму сердца, то подругу Слоника и с циничной ухмылкой поглядывал на соседний столик. Сидящая там парочка давала повод для этого. За столиком полным ходом шла любовная игра по финансовым правилам рынка. Импозантный мужчина лет сорока пяти — недавний инженер, музыкант или представитель другой, гарантирующей нищенство профессии, с брезгливой учтивостью ухаживал за бабуськой лет семидесяти с гаком. Чем-то эта парочка напоминала кролика, попавшего в лапы к ядозубу.
Сынок несколькими умелыми движениями разворотил бок принесенному официантом рябчику.
— Жарко ведь. Разделись бы, что ли, — небрежно бросил он милым дамам.
— Как это? Прямо здесь? — изумленно уставились они на него.
— Можете криво, — и видя, что женщины игнорируют его пожелание, уточнил. — Я же не прошу раздеваться догола. Скиньте для начала хотя бы блузки, — с этими словами он налил еще по одной, причем, женщинам до самого верху.
Те хряпнули для храбрости, и через пару минут из одежды выше пояса на них остались только лифчики. На минутку просветлевшим взглядом Сынок окинул их ладные фигурки и снова потянулся к бутылке. Очень быстро прошла первоначальная скованность, и дамочки продолжали развлекаться как ни в чем не бывало. Сидевший за соседним столиком глотовский жиголо как-то сразу забыл о своей подопечной и уставился на красоток плотоядным взглядом. Напрасно старушка ждала того момента, когда ее кавалеру наскучит пикантное зрелище. Наконец, она не выдержала, но протест ее вылился в довольно странную форму. Вместо того чтобы приструнить ветренного поклонника, бабка сдуру запричитала:
— Совести нет, развели здесь порнографию. Вот вызову сейчас милицию — будете знать.
Сказано это было довольно громко. Сынок разобрал каждое слово и не замедлил с ответом:
— Ты, бабка, чем возмущаться, лучше бы сама разделась, порадовала своего дружка.
У старухи от возмущения отвисла челюсть, обнажив великолепные керамические зубы. Она и не подозревала, что настоящие неприятности ждут ее впереди. А Сынок, вдохновленный новой замечательной идеей, не отставал:
— Ну, давай, чего ждешь. И учти: вздумаешь отказаться или хай поднять, мы из твоего ухажера котлету по-киевски сделаем.
По знаку Сынка Слоник двинулся к соседям и положил свои пудовые кулаки прямо перед носом бабуси. Этот аргумент подействовал безотказно. Поглядев на своего побледневшего от страха кавалера, старушка нехотя стянула с себя одежки. По сравнению с подружками Сынка и Слоника выглядела она просто омерзительно. Бесформенное тело с дряблой кожей, покрытое складками, как у носорога, с какими-то пятнами и сыпью. Ее приятель, несмотря на выпитое, густо покраснел. Уж в слишком неприглядном свете оказалось выставленным на всеобщее обозрение то, с чем он постоянно имел дело ради денег. Обнаженные девицы весело хихикнули, рассчитывая подыграть этим Сынку, но просчитались.
— Чего ржете? — внезапно окрысился он. — Скоро сами такими будете, если доживете, конечно. Главный закон в отношениях мужчины и женщины гласит: любая писаная красавица в конце концов становится списанной… Все, можете одеваться.
В довершение насладившись ссорой, которая разразилась за соседним столиком из-за испытанного унижения, и допив водку, Сынок решительным жестом подозвал официанта и полез за деньгами.
— Мишан, может, еще посидим, ведь рано еще, — попытался остановить его порыв Слоник.
— Шевели задницей, мне срочно домой заскочить надо, дело есть. А там посмотрим, может, еще куда забуримся, — последовал ответ.
Дело в том, что перед походом в кабак Сынок посетил арсенал и, возвращаясь оттуда, сунул пульт управления входом в наружный карман рубашки, да так и забыл об этом. И только сейчас совершенно случайно он обнаружил свою оплошность. При всей своей безалаберности Сынок не решился продолжить веселье со столь ценной вещью в кармане. Он даже отказался от мысли отнести пульт в машину. Мало ли. Вдруг Мо, который сегодня был за водителя, работает не только на него.
Озабоченно кося глазом на наружный карман, Сынок направился к выходу. Слоник бодро шагал за ним, обхватив своими обезьяньими конечностями дам. Выйдя на улицу, Сынок был вынужден притормозить, уступая дорогу высокому светловолосому парню. Парень чуть не врезался в беззаботно шагавшую следом троицу. Находившийся в ее центре Слоник, взглянув на парня, моментально изменился в лице. Он узнал в случайном прохожем своего обидчика, который так небрежно, словно походя, отделал его во время стычки в парке.