Дел я знаю девять:
Добрый висописец,
Лих в игре тавлейной,
Лыжник я и книжник.
Лук, весло и славный
Склад мне рун подвластны.
Я искусен в ковке,
как и в гуде гусель (164).
Традиция приписывает конунгу Харальду Суровому весьма показательное замечание о Гицуре сыне Йслейва, епископе Исландии, что тот мог бы быть конунгом, или предводителем викингов, или епископом. Судя по скальдической поэзии, главными достоинствами мужчины считались доблесть, верность и щедрость. Величайший из скальдов, Эгиль сын Скаллагрима в драпе "Выкуп головы" прославляет Эйрика Кровавая Секира в таких выражениях (165):
Серп жатвы сеч
Сек вежи с плеч,
А ран рогач
Лил красный плач,
И стали рдяны
От стали льдяной
Доспехи в пьяной
Потехе бранной
Копья кинжал
Клинки сражал.
Эйрик с нивы жал
Славу пожал.
Багровый дрот
Гнал князь в поход.
Грозу невзгод
Знал скотт в тот год.
И ворон в очи
Бил выти волчьей,
Шла Хель меж пашен
Орлиных брашен (166).
В замечательной драпе, которую Эгиль сложил для своего близкого друга, херсира Аринбьёрна, он прославляет его стойкость, верность и щедрость:
Стал мне там
Щитом друг мой,
Вечный мой
Советчик верный,
Он один
Был надеждой
Во чужом
Княжом доме…
Он злодей,
Убийца денег,
Враг сынам Драупнира,
Супротивник
Детям татей
И казнит
Змей из злата (167).
Тот, кто не обладал этими достоинствами и вдобавок удачей (ибо "одно дело доблесть, а другое — удача"), едва ли мог снискать себе доброе имя, а тем более похвалу скальдов. Но в наиболее полном виде викингский кодекс поведения представлен не в героических песнях или хвалебных драпах, а в мифологических песнях "Старшей Эдды", в первую очередь — в "Речах Высокого". Эта длинная песня, состоящая из 164 строф, была записана в XIII в., однако, по общему мнению, она, хотя и подвергалась редактированию, все же передает, достаточно точно, устную языческую традицию. Житейская мудрость, запечатленная в ней, совершенно не согласуется ни с одним из расхожих представлений о викингах. Она не подходит сверхчеловеку, приверженцу безликой Судьбы, яростно рвущемуся навстречу року и собственной гибели, но обязательно изрекающему на прощание некую глубокомысленную сентенцию. Чужда она и чистокровному, чистоплотному северному джентльмену, который с невинным любопытством взирает ясными голубыми глазами на все безобразия своих южных соседей, и кровожадному пирату, грабителю и насильнику, чей любимый напиток — мед из черепа убитого врага.
Заповеди, наставления, предупреждения и поговорки, бытовавшие в Норвегии и Исландии начала X в., в той форме, в какой они изложены Высоким (Одином), прежде всего разумны. Это советы человеку, который хочет, по возможности, жить счастливо, добиться успеха, заслужить любовь друзей и уважение соседей и избежать неприятностей. Отдельные строфы поэмы, выбранные автором произвольно, но все же не наугад, по его мнению, достаточно показательны.
Прежде чем в дом
войдешь, все входы
ты осмотри,
ты огляди, —
ибо как знать,
в этом жилище
недругов нет ли.
Гостю вода
нужна и ручник,
приглашенье учтивое,
надо приветливо
речь повести
и выслушать гостя.
Нету в пути
драгоценней ноши
чем мудрость житейская,
хуже нельзя
в путь запастись,
чем пивом опиться.
Осторожным быть должен
конунга отпрыск
и смелым в сраженье;
каждый да будет
весел и добр
до часа кончины.
Глупый не спит
всю ночь напролет
в думах докучных;
утро настанет —
где же усталому
Мудро размыслить.
Муж неразумный
увидит приязнь
в улыбке другого;
а после на тинге
едва ли отыщет
сторонников верных.
Пусть невелик
твой дом,
но твой он,
и в нем ты владыка;
пусть крыша из прутьев
и две лишь козы,
это лучше подачек.
Муж не должен
хотя бы на миг
отходить от оружья;
ибо как знать,
когда на пути
копье пригодится.
Следует привечать друзей и соседей, жить на широкую ногу, но при этом не терять головы.
Добра не жалей,
что нажито было,
не скорби о потере;
что другу обещано,
недруг возьмет —
выйдет хуже, чем
думалось.
Надобно в дружбе
верным быть другу,
одарять за подарки;
смехом на смех
пристойно ответить
и обманом — на ложь.
Молод я был,
странствовал много
и сбился с пути;
счел себя богачом,
спутника встретив, —
друг — радость друга.
Щедрые, смелые
счастливы в жизни,
заботы не знают;
а трус, тот всегда
спасаться готов,
как скупец — от подарка.
В поле я отдал
одежду мою
двум мужам деревянным;
от этого стали
с людьми они сходны:
жалок нагой.
Подарок большой
не всюду пригоден,
он может быть малым;
неполный кувшин,
половина краюхи
мне добыли друга.
Следует мужу
в меру быть умным,
не мудрствуя много;
тот, кто удел свой
не знает вперед,
всего беззаботней.
Рано встает,
кто без подмоги
к труду приступает;
утром дремота
работе помеха —
кто бодр, тот богат.
Вопросит и ответит
умный всегда,
коль слыть хочет
сведущим;
должен один
знать, а не двое, —
у трех все проведают.
Жизнь хороша сама по себе. Надо уметь ей радоваться и постараться оставить по себе добрую память. Лучшее, чего можно желать, — жить и быть счастливым.
Ездить может хромой,
безрукий — пасти,
сражаться — глухой;
даже слепец
до сожженья полезен —
что толку от трупа.
Сын — это счастье,
хотя бы на свете
отца не застал он;
не будет и камня
у края дороги,
коль сын не поставит.
Гибнут стада,
родня умирает,
и смертен ты сам;
но смерти не ведает
громкая слава
деяний достойных.
День хвали вечером,
жен — на костре,
меч — после битвы,
дев — после свадьбы,
лед — если выдержит,
пиво — коль выпито.
Притом что в Скандинавии к женщинам относились с уважением, скальд, сложивший "Речи Высокого", к ним достаточно суров. В противоположность нежным и часто даже трогательным посвящениям матерям, женам, сестрам, которые мы читаем на рунических камнях, его высказывания служат нам предупреждением.
Не доверяй
ни девы речам,
ни жены разговорам —
на колесе
их слеплено сердце,
коварство в груди их.
Красно говори
и подарки готовь,
чтобы жен соблазнять;
дев красоту
неустанно хваля,
будь уверен в успехе.
Мужей не суди
за то, что может
с каждым свершиться;
нередко бывает мудрец
безрассудным от сильной страсти.
"…Будь осторожен,
но страха чуждайся,
пиву не верь
и хитрому вору,
не доверяй и жене другого.
И наконец, предписание, как чтить богов:
Хоть совсем не молись,
но не жертвуй без меры,
на дар ждут ответа;
совсем не коли,
чем без меры закладывать.
Так вырезал Тунд (Один)
до рожденья людей;
вознесся он там,
когда возвратился (168).
Подобные же наставления встречаются в Речах Сигдривы", "Речах Регина", "Заклинании Гроа". Это — мудрость трезво мыслящего человека, которому живется не слишком легко. "С глупцами не спорь; злые слова глупый промолвит, о зле не помыслив". "С родней не враждуй, не мсти, коль они ссоры затеют". "Чужую жену не должен ты брать в подруги себе". "В горах ли ты едешь или по фьордам — еды бери вдоволь". "Лучше живым быть, нежели мертвым". "Женись по расчету, покупай с прибылью", "Человек, что людям не люб, — зачем ему жить". Ничего сверхъестественного не требуется. "Речи Высокого" — не кодекс героев, а правила поведения в обыденной жизни. И в основе этих правил лежит разумный эгоизм. В "Речах Высокого" нет моральных оценок, законы, обычаи, религия (за исключением мифологии) остаются как бы за скобками. Единственное, к чему апеллирует поэт, — это общественное мнение, суждение соседей. Народная мудрость, крестьянская хитрость, предусмотрительность купца и бравада солдата, скрывающего свой страх, внесли свой вклад в холодную рассудительность гномического стиха. Конечно, норманнская этика не сводится только к этим правилам, но, говоря о северном кодексе доблести, который, безусловно, тоже существовал, не стоит упускать их из виду. Этические нормы были порождением северного образа жизни и вполне объясняются теми характерными особенностями викингской эпохи и викингской экспансии, о которых мы уже вели речь.
Глава 2. Свейн Вилобородый, Олав Святой и Кнут Могучий
После того как в 1000 г. конунг Олав сын Трюггви в красном плаще прыгнул с борта Великого Змея в море у Свольда, три властителя поделили его бывшее королевство. Олав Скётконунг исполнил давнюю мечту и присоединил к своим владениям бывшие гаутские земли — Ранрике и Богуслен, а заодно восточные фюльки Трёндалега. Эйрик, ярл Хладира, великодушный и разумный сын невоздержанного и жадного язычника ярла Хакона сына Сигурда, получил западные прибрежные фюльки: от далекого заполярного Халогаланда до теплых, плодородных Ядара и Агдира. Датский конунг Свейн Вилобородый, трезво мыслящий и дальновидный вдохновитель заговора, сместив норвежского Олава, по традиции, взял себе Вик. В действительности он добился большего. Ярл Эйрик был его человеком, мало того — его зятем; хотя в эпоху викингов подобные отношения еще ничего не гарантировали (Олав сын Трюггви был женат на сестре Свейна, но это ему ничем не помогло), ярл Эйрик хранил верность Свейну, а потом его сыну Кнуту, к большой выгоде того и другого. Шведский конунг Олав выделил часть норвежских владений брату Эйрика, Свейну; а поскольку родичи Эйрика считали его сам