Недовольство сложившимся порядком вещей, приведшим к тому, что Свенельд лишился своего главенствующего положения в военно-дружинной иерархии Киевской Руси, заставляло воеводу прилагать все усилия к тому, чтобы вернуть утраченное.
Олег, вероятно, был осведомлен о происках Свенельда. Вражда между ним и первым воеводой его брата развивалась по нарастающей.
Первой жертвой этой вражды стал Мстислав Лют, вроде бы не имевший к деяниям своего отца прямого отношения. Около 975 года Лют отправился на охоту в древлянские леса. На беду Люта, в то же самое время неподалеку охотился князь Олег. Князь заметил Люта и спросил у сопровождавших, что это за человек, который охотится в его лесу. Сопровождавшие ответили Олегу, что это сын первого воеводы Свенельда. Услышав такую новость, Олег пришел в гнев и убил Мстислава Люта, обвинив его в браконьерстве.
Смерть Мстислава Люта послужила толчком к открытой вражде между Олегом и Ярополком. Узнав о гибели своего сына, воевода Свенельд стал требовать от Ярополка: «Пойди на своего брата и захвати земли его». Последовав уговорам Свенельда, Ярополк напал на владения Олега. Возле древлянского города Овруча, который был столицей Олега, состоялась решающая битва между братьями. Воины Олега, не выдержав натиск дружины Ярополка, бросились бежать по узкому мосту через ров, под защиту городских стен. В толчее Олега скинули с моста в ров.
После битвы среди груды человеческих и конских трупов, которыми был завален ров, воины Ярополка отыскали тело Олега.
Ярополк, не ожидавший такого исхода битвы, стал оплакивать своего погибшего брата. Повернувшись к Свенельду, стоявшему за его спиной, он воскликнул: «Видишь, этого ты хотел?!»
С тех пор имя Свенельда больше не упоминается в русских летописях. Главным советником Ярополка стал Блуд.
Владимир, все это время остававшийся в Новгороде, с тревогой наблюдал за событиями в Киеве. Участь Олега, сброшенного в ров своими воинами, заставила его задуматься о своей судьбе.
Оставаться в Новгороде было опасно. В любой момент с Владимиром могли поступить так же, как поступили с его братом.
У Ярополка было достаточно сил, с которыми он мог попытаться захватить Новгород. Но у новгородцев были деньги, хотя и не было надежной армии. Если с умом распорядиться накопленными в Новгороде богатствами, то, пожалуй, можно и побороться с киевским князем.
Летописец представляет дело так, как будто Владимир, испугавшись Ярополка, бежал из Новгорода в варяжские земли. Но для такой интерпретации заморской миссии Владимира нет никаких оснований. Если бы Владимир захотел бежать от Ярополка, то он вряд ли стал бы потом рисковать своей жизнью и возвращаться в Новгород. Скорее всего, заморская поездка Владимира была санкционирована самими новгородцами, которые дали Владимиру денег, чтобы он нанял сильное войско.
Узнав о бегстве Владимира, Ярополк направил в Новгород своего наместника. Ярополк понимал, что на этом борьба между ним и Владимиром не закончилась. Решающая схватка еще впереди. Вскоре до него дошла весть о том, что Владимир с варяжской дружиной вернулся в Новгород и стал готовиться к походу на Киев (980 г.). Владимир, подобно своему отцу, известил Ярополка о начале военных действий: «Владимир идет на тебя, выходи на битву».
Ярополк со всей серьезностью отнесся к намерениям брата. По словам Никоновской летописи, в Киев стали стекаться многое воины, готовые стать под знамена киевского князя.
Владимир не сразу пошел на Киев. Первой целью его похода стало Полоцкое княжество, которое при Игоре обрело независимость. Владимир, вероятно, не желая оставлять у себя в тылу сильного противника, решил подчинить себе кривичей и полочан. Формальным поводом для нападения на Полоцк послужил отказ Рогнеды, дочери полоцкого князя Рогволода, выйти замуж за Владимира. Рогнеда в ответ на предложение новгородского князя будто бы высокомерно заявила, что не будет снимать сапоги с сына рабыни, т. е. Владимира, и вместо него желает Ярополка. Такое оскорбление Владимир не стерпел. Он привел к Полоцку сильную армию, состоявшую из варягов и воинов подчиненных ему племен. Во время штурма города Рогволод и двое его сыновей были убиты. Владимир захватил Рогнеду и силой женился на ней.
В Киеве отношение к предстоящему походу Владимира поменялось. Блуду удалось убедить киевского князя, что тому ничего не угрожает и Владимир только пугает его. Блуд уговорил Ярополка прекратить сбор войск и положиться на свой авторитет старшего брата.
Разумеется, Блуд действовал в интересах Владимира, с которым вступил в переговоры за спиной киевского князя.
Владимир во главе своего войска подошел к Киеву и стал готовиться к осаде. Учитывая, что людей для штурма у Владимира было недостаточно, он отправил своих лазутчиков к Блуду, чтобы тот посодействовал ему в захвате Киева. В случае своей победы над Ярополком князь обещал чтить Блуда как родного отца. Ведь как пытался Владимир уверить Блуда, не он, а его старший брат начал братоубийственную войну. В этом, конечно, была доля правды, но разве Владимир не приложил все усилия к тому, чтобы эта война разгорелась вновь?
Блуд начинает плести тонкую интригу. Он то побуждает Владимира идти на штурм города, то нашептывает Ярополку, что киевляне за его спиной ведут переговоры с Владимиром, собираясь впустить его в город. При этом Блуд предлагал Ярополку только единственное средство, как выйти из создавшегося положения, — бегство из города.
Затеянная Блудом интрига принесла плоды. Опасаясь измены со стороны киевлян, Ярополк под покровом темноты покинул город. Вместе с ним была лишь небольшая свита. Вместе с Ярополком бежал и Блуд.
Путь беглецов лежал на юг. Они остановились в городке Родне, расположенном в устье реки Рось, чтобы иметь возможность связаться с печенегами. В 979 году Ярополк дал печенежскому хану Ильдею во владение несколько порубежных городков, а тот в свою очередь обязался верой и правдой служить киевскому князю.
Ярополк, однако, не спешил обращаться за помощью к печенегам. Он тянул время, раздумывая, как лучше поступить в создавшейся обстановке.
Пока Ярополк, снедаемый сомнениями, не знал, что предпринять, воины Владимира буквально по пятам шли за беглецами. Когда новгородцы окружили Родню, перекрыв Ярополку и его людям все пути к отступлению, Блуд стал уговаривать киевского князя помириться с Владимиром.
«И сказал Блуд Ярополку: «Видишь, сколько воинов у брата твоего? Нам их не победить. Твори мир с братом своим».
Уговоры Блуда возымели действие. Ярополк послушался его совета и в сопровождении Блуда и своих верных слуг отправился в Киев на переговоры с братом.
Ярополк не прислушался к советам еще одного своего советника, Варяжко, говорившего, что не следует доверять Владимиру и что единственный путь к спасению — это бегство к печенегам.
Блуд сообщил Владимиру: «Сбывается замысел твой: приведу к тебе Ярополка, приготовься убить его».
Ничего не подозревавший Ярополк пришел к Владимиру во дворец и был убит варягами.
После гибели Ярополка Владимир установил в Киеве идолы главных языческих божеств. Летописец с негодованием описывает языческую инициативу киевского князя:
«И стал Владимир княжить в Киеве один и поставил кумиры на холме за теремным двором: деревянного Перуна с серебряной головой и золотыми усами, затем Хорса, Даждьбога, Стрибога, Симаргла и Мокошь. И приносил им жертвы, называя их богами, и приводили к ним своих сыновей и дочерей, а жертвы эти шли бесам и оскверняли землю жертвоприношениями своими. И осквернилась земля русская и холм тот».
Новгородским наместником стал Добрыня. «Придя в Новгород, Добрыня поставил кумира над рекою Волховом, и приносили ему жертвы новгородцы как богу» (980 г.).
Выходит, Владимир не только вернулся к вере своих предков, но и восстановил человеческие жертвоприношения. Трудно было бы представить нечто подобное в княжение Ольги или Ярополка.
Что же заставило Владимира пойти на такой шаг? Какую цель преследовал он, учреждая «на холме вне двора теремного» языческий пантеон?
Ответ на эти вопросы летописец не дает. Для него поступок, совершенный Владимиром, заслуживает безусловного порицания, каковы бы ни были конкретные мотивы, лежавшие в его основе. Однако для историка поиск таких мотивов может служить ключом к пониманию многих важных событий, происходивших в то время на Руси. И потом, если посмотреть на названия языческих богов, которые вошли в киевский пантеон, то сразу бросается в глаза их различное происхождение. Все они родом из разных мест, хотя зачастую своими функциями они и дублируют друг друга.
Два из них — Хорс и Симаргл — вызывают особенное удивление в первую очередь своим неславянским происхождением. Как отмечает В. Н. Топоров, «при взгляде на древнерусский пантеон, засвидетельствованный начальной летописью… поражает, что из шести или семи божеств два являются бесспорно иранскими и, как можно полагать, слабо освоенными русским этническим элементом — Хорс и Симаргл» [36].
Топоров исходит из презумпции культурной и религиозной однородности русов. Все они были язычниками и, стало быть, поклонялись одним и тем же богам.
Однако в X веке русский этнический элемент еще только складывался. Ни о какой культурной и религиозной однородности речи быть не могло.
По-видимому, Хорс и Симаргл были божествами древних иранцев, подвергшихся во второй половине X века интенсивной ассимиляции со стороны восточных славян. Кумиры этих божеств испокон веков стояли в Киеве и были уничтожены лишь после принятия христианства.
Что касается остальных четырех божеств, то их происхождение также различно. Стрибог и Даждьбог могут быть названы божествами юго-восточной группы славянских племен. Этим божествам поклонялись тиверцы, уличи и волыняне.
По своим религиозным функциям Даждьбог может быть отождествлен с Хорсом. Это так называемые «солнечные» боги. В отрывке из Хроники Иоанна Малалы, помещенном в Ипатьевской летописи под 1114 годом, Даждьбог назван сыном Сварога, еще одного главного языческого божества восточных славян. В свою очередь, Стрибог напоминает Велеса (Волоса). Последний в языческой религиозной мифологии выступает как «скотий бог» — бог богатства и покровитель домашних животных. Не случайно скот в русской традиции играл роль денег, хотя само это слово пришло к нам из кельтского языка.