Совершенно очевидно, что на решение викинга взять Поту в жены повлияла ее принадлежность к высшей франкской аристократии, но и без любви в этом союзе не обошлось. С течением времени Пота научилась преодолевать удары судьбы и стоять на своем даже тогда, когда дули противные ветры. Соединившись с Рольфом, она избрала новое поле деятельности и решилась оставаться верной супругу до смерти.
С тех пор когда Рольф покидал страну франков и отправлялся в Англию, Пота, само собой, следовала за ним. В этой далекой земле — «за морем» — она и родила того, кто стал предметом ее величайшей гордости: бравого крепыша по имени Вильгельм.
Его рождение пуще прежнего скрепило узы между супругами. И все же Пота не могла остановить течение времени, а тем более удержать чувства своего мужа в клетке его сердца. Как и положено супруге вождя, Поте пришлось научиться закрывать глаза на измены Рольфа. Да и чего было ей бояться? Ни одна из женщин, побывавших на ложе ее супруга, не могла соперничать с ней, а главное — ни одна не дерзнула бы оспорить ее положение.
Появление стройной Фрейи нарушило молчаливое соглашение между супругами. Пота с первой же встречи почуяла, что женщина, которую Рольф взял под крылышко на сей раз, не из тех, с кем мужчины без труда получают удовольствие, а назавтра забывают про них. Видно было, что у красавицы Фрейи была необычайная история, что в глубине души у нее такие трещины, которые делают ее и немощной, и, как ни странно, очень сильной. Что у нее в жизни столько ран и побед, которые сделали эту женщину то обворожительной, то очень трогательной.
Рольф делил с ней, чего не бывало ни с одной из его мимолетных любовниц, свои заботы вождя, так что сделал ее своей самой близкой советницей. Пота ощущала жгучую ревность и вместе с тем страх, как бы соперница окончательно не заняла ее место в сердце супруга. Чем дальше, тем больше она обдумывала, каким бы образом удалить Фрейю из окружения вождя, но так и не посмела перейти к делу. Фрейя заняла в жизни Ролл она до того важное место, что даже его супруге было небезопасно противостоять ей. С тех пор ей оставалось только терпеть и поджидать, как кошка стережет малейшую оплошность мышки, чтобы ее схватить.
Высокородная Пота всегда презирала Скирнира Рыжего. Она терпеть не могла его неотесанность и то, как грубо он обходился со всеми женщинами, которые появлялись в его жизни. Куда уж больше: рассказывали, будто одну несчастную он изрубил топором за то, что она отказала ему. Пота не знала, правдива ли эта страшная история, но Скирнир, во всяком случае, никогда не пытался пресечь эти слухи. Значит, он считал, что этим можно гордиться.
Но в тот день Пота не закрыла дверь перед тем, кого прежде считала злейшим своим врагом. Рольф никогда не посвящал ее в тайны искусства политики, но ей хватало чутья и самой понимать, что приходится, если требует необходимость, заключать самые противоестественные союзы.
Скирнир вошел в шатер Поты и приветствовал ее с вовсе не привычным для себя почтением. Жена вождя посмотрела на него совершенно бесстрастно: переламывать себя она не собиралась. Да она и всегда была из тех, кому не удается скрывать свои чувства.
— Говори, Скирнир, — произнесла она высокомерно. — Раз ты пришел со мной говорить, значит, имеешь нужду.
— Пота, — без околичностей начал Скирнир, — ты должна не дать Рольфу совершить непоправимое. Наш вождь собирается заключить мирный договор с франками.
— Я знаю, — ответила она. — Это превосходная весть для нашего народа — или ты не согласен?
Скирнир огляделся кругом, чтоб убедиться, что их никто не слышит, и продолжил тем же заговорщическим тоном:
— Раскрой глаза, Пота… Коварная Фрейя кружит ему голову, и он уже готов принять два неприемлемых предложения короля франков. Наши враги требуют от нас обещания обратить оружие против наших братьев, которые нападут на их королевство, а главное — обязательства принять христианство.
Пота посмотрела на сурового Скирнира удивленно и чуть не смеясь:
— Наши братья, как ты их называешь, всегда без зазрения совести нападали на нас. Ничего особенно нового в твоем рассказе я не вижу. А что до христианства, его уже многие исповедуют, кто тайно, а кто и явно. Тебе должно быть известно, что и я сама осталась верна Господу Иисусу Христу. Ты знаешь, какому Богу я поклоняюсь, но обращаешься за помощью к женщине, которую презираешь… Должно быть, ты очень слаб, коли дошел до такой крайности!
— Ничего теперь не значат раздоры, которые прежде разделяли нас, Пота, — возразил Скирнир убежденным голосом, который больше походил на его обычную манеру разговора. — Моя забота — лишь о нашем народе и о почитании наших богов. Ты с бешенством думаешь о коварной Фрейе. Значит, интересы у нас общие. Сделай милость, убеди Рол-лона отказаться от этого договора.
— Роллон меня не слушает, ты это знаешь не хуже моего… — проговорила она утомленно.
Скирнир все не признавал себя побежденным. Как опытный охотник 3£ людьми, он знал, что никто в бою не бьется так, как раненый воин. Пота сейчас была подранена и могла теперь только отбиваться. Викинг поправил плащ, готовясь выйти из шатра, но прежде шагнул в сторону жены вождя и еле слышно сказал:
— Убеди его, что Фрейя предательница. Дай ему этот листок: в нем доказательство, что королю Карлу только одно и нужно: лишить нас Божьего Молота.
— Должно быть, фальшивое доказательство?
— Нет, самое неопровержимое, а если его предъявишь ты, оно будет иметь еще больше силы.
Когда Скирнир вышел, Пота какое-то время еще постояла в нерешительности с листом пергамена в руке. Она все ненавидела в этом человеке, и их краткая встреча лишь подкрепила ее чувства. Но в глубине души ей было не по себе: викингу удалось пробудить в ней гордость брошенной, преданной жены. Прошло несколько секунд, и мысли в ее голове закипели. Она вспомнила, как люди Севера напали на город Байе, как перепугалась ее мать, в каком отчаянье был отец, неспособный сдержать их натиск. Она услышала стоны своих братьев, павших под мечами. Почувствовала боль в запястьях, скованных железами. По ее щеке медленно скатилась слеза. Покорившись судьбе, она склонила голову и посмотрела на документ, который держала в руках. Потом начала его читать.
Книга восьмая
С тех пор как лагерь викингов разместился в этих местах, центром всей жизни народа Рольфа Пешехода стала большая поляна, поросшая высокими травами. Пиры, сражения и сходки сменяли друг друга без остановки днем и ночью. Пространство было обширное и хорошо тем, что давало людям Севера вовремя заметить возможное нападение врагов. Как истинные сыны моря, викинги привыкли смотреть вдаль. Больше всего они боялись попасть в какую-нибудь нежданную мышеловку.
В этот час под конец долгого дня солнце только что скрылось за верхушками деревьев. Три человека, ждавшие у большой кучи хвороста, тотчас вскочили. Один взял дымящуюся палку и концом ее зажег костер. Два других викинга подтащили испуганную молодую лань. На шее нежного животного была туго затянута веревка. Лань скакала и билась, пытаясь вырваться из петли, но тщетно. Еще во много раз сильнее перепугалась и с отчаянной силой забилась она, завидев огонь. Но сопротивление было бесполезно и нелепо: судьба ее была решена
В этот самый момент подошел Рольф. Он был одет в синий плащ; его сопровождали самые верные воина, и смех их нарушил торжественность, царившую прежде на поляне, освещенной пламенем костра. Роллон сделал еще несколько шагов вместе со спутниками, потом поднял руку и велел им замолчать. Вождь вынул меч из ножен и подошел к лани. На мгновение поднес руку к Молоту Тора, висевшему на шее, и поднял меч в сторону луны, мирный свет которой начинал освещать эту сцену.
— Тор, Один и все боги Асгарда да подадут нам помощь в грядущих боях! Да принесут нам силу и отвагу, богатство и долголетие!
Когда Рольф произнес эти завораживающие слова, все воины его тоже достали мечи и наставили их остриями в небо. Из сотни грудей вылетел троекратный могучий клич: «Рааа! Рааа! Рааа!».
Дальше все произошло быстро. Рольф, крепко держа меч, бросил взгляд на лань; та уже утомилась и больше не выбивалась. Викинг ударил мечом по шее и отрубил голову с одного раза. Удар был что надо — такой стремительный, что большинство присутствующих едва успело его углядеть. Рольф сделал шаг вперед и подобрал голову лани, лежавшую на земле в луже теплой крови. Он поднял ее за одно ухо. Взял обеими руками и бросил в костер, трещавший среди спустившейся ночи. Люди Рольфа снова испустили троекратный ритуальный клич, а потом кинулись к туше животного. Одни мочили свои мечи в крови, а другие отрывали ломти сырого мяса и с аппетитом жевали их. Рольф не хотел оставаться в стороне: он тоже начал отрезать себе кусок от брюха лани.
Его прервал слуга, с которым явился какой-то человек в длинной красной одежде.
— Вождь, этот человек желает с тобой говорить, — сказал слуга с сомнением в голосе. — Он называет себя посланником франкского короля Карла.
Рольф улыбнулся. Он не ожидал такого посещения в день жертвоприношения. Он подумал: боги, должно быть, большие шутники, раз проделывают подобные штуки. Кивком головы он дал понять слуге, что согласен на встречу. Человек в длинном плаще сделал шаг вперед, чтобы представиться. Как только его лицо осветилось светом костра, вождь викингов сразу же его признал.
— Мы уже знакомы, Рольф, — сказал тот дружелюбно. — Я Франкон, епископ Руанский. Благодарю, что принял меня при таких… как бы сказать… обстоятельствах.
— Верно, — расхохотался викинг, — я не ожидал встретить тебя в самый миг жертвоприношения. Но я думаю, ты достаточно знаком с обычаями моего народа и не такой человек, чтобы гнушаться ими.
Епископ не без тревоги взглянул на костер, где догорала голова лани. Посмотрел и на высокий деревянный столб с узлом Одина, стоявший в стороне.
— И об этом тоже я желал бы говорить с тобой, — ответил он. — Король франков поручил мне передать тебе его условия, чтобы заключить вечный мир между нашими народами.