Также богатый погребальный инвентарь был обнаружен в кургане IX века близ Гокстада (Вестфольд, Норвегия). Курган высотой 5 м, диаметром 50 м скрывал яму, в которой находился скандинавский корабль длиной 20 м, ориентированный с севера на юг.
Предназначенный для погребения корабль был снабжен веслами, парусом, якорем и провиантом, как для долгого плавания. Он имел даже особую сходню для перехода на берег. На корабле имелись три лодки, которые во время плавания обычно буксировали. По бортам корабля висели, перекрывая друг друга, 32 щита из дерева диаметром около 1 м. В средней части корабля находилась погребальная камера (разграбленная еще в древности), в которой был найден скелет высокого мужчины (рост 178 см), страдавшего хроническим суставным ревматизмом. Этот скелет идентифицируют с конунгом Олавом Гейрстадальвом Гудредсоном, сводным братом и соправителем Хальвдана Черного (по Снорри, он был высокого роста и умер от «болезни ноги»). Вместе с конунгом Олавом Гудредсоном в курган близ Гокстада последовали 12 подкованных лошадей и 6 собак (одна из собак имела ошейник из бронзы, а другая – из стали) и, что особенно удивительно, редкостная заморская птица – павлин, кости которого и остатки перьев лежали в районе кормы. Среди вещей, которыми конунга снабдили для его последнего плавания, были: деревянное ложе (у германцев оно начало входить в обиход только с 750 г.); шатер, опорные шесты которого были украшены резьбой, завершались головами драконов и, как щиты, раскрашены черной и желтой красками; медный котелок и железный котел на треноге, емкость которого была достаточна для приготовления пищи на полсотни человек; бадьи для припасов, набор деревянной столовой посуды. В своих поездках по сухопутью конунг мог воспользоваться взятыми на борт погребального корабля деревянными санями. Позаботились и о досуге покойного – в состав погребального инвентаря входил шкафчик, в котором хранилась доска, расчерченная для настольных игр. В обоих случаях, что в осебергском, что в гокстадском «королевском кургане», при погребенных, несомненно, находились их драгоценности, а в Гокстаде – и дорогое оружие. Однако и то и другое было похищено грабителями еще в раннем Средневековье.
«Королевские курганы» в Дании близ Еллинга, резиденции датских конунгов X века в Ютландии, также представляют собой величественные сооружения. До нашего времени сохранились две насыпи полусферической формы. «Южная» оказалась «пустой» – она была возведена над разоренным языческим капищем как своего рода памятник, которым конунг Харальд Гормсон Синезубый, крестивший датчан, отметил свои деяния. Зато «Северный» курган высотой 8,5 м и диаметром 65 м скрывал двойное погребение по обряду ингумации. В отличие от норвежских захоронений в кораблях, датское было совершено в деревянном строеньице, гробнице-камере длиной 6,75 м, шириной 2,6 м и высотой 1,45 м. Тяжелый брус делил гробницу на два отсека. Еще в древности могила была разграблена. Остатки погребального инвентаря– богато отделанные детали снаряжения всадника и верхового коня, ларец для женских украшений, серебряный кубок с изысканным орнаментом и некоторые другие вещи – указывают на захоронение здесь останков мужчины и женщины, принадлежавших к верхушке скандинавского общества. Исследователи не сомневаются, что это были конунг Горм Старый (умер около 940 года) и его супруга Тюра, прозванная «Спасительницей Дании» – родители Харальда Синезубого. Частью погребального комплекса была гигантская, ладьевидных очертаний ограда кургана, составленная из установленных вертикально массивных продолговатых каменных блоков (сохранилась лишь частично). Кстати, нередко в Скандинавии эпохи викингов имело место сооружение погребальных памятников, подобных «королевскому кургану» Горма и Тюры, заранее. Так в «Саге о Харальде Прекрасноволосом» описывается случай, когда один из «малых конунгов» Норвегии с приближением войска Харальда вошел внутрь уже готовой насыпи, содержавшей некие деревянные конструкции, и приказал завалить за собой вход…
С IX века сначала в Швеции, а затем и по всей Скандинавии распространяется ритуал захоронения, традиции которого восходят к погребальной обрядности родовой аристократии «вендельского периода». Это бескурганные ингумации в ладье, помещенной в грунтовую яму. Жертвенные животные в погребении – лошади и собаки, общим числом не более пяти. Сопроводительный инвентарь мужских захоронений включал мечи, копья, топоры, вооружение лучника, щиты, снаряжение всадника и верхового коня, огнива, шейные гривны, браслеты, походные металлические котелки, а женщины уносили с собой в могилу украшения, бронзовые чехольчики для иголок, ножницы и прочие предметы обихода почтенных скандинавок того времени. По всем признакам бескурганные ингумации в ладье принадлежат представителям скандинавской родоплеменной знати, утратившей в эпоху викингов значительную часть того могущества и власти, которой она пользовалась в «вендельский период».
Собственно, викинги, как особая общественная группа (с которой ни северные конунги, ни выходцы из знатных родов, принимая пусть даже самое активное участие в ее деятельности, почти никогда не сливались), представлены подкурганными погребениями, совершенными по обряду кремации или ингумации в ладье.
Первый ритуал возник на рубеже VII–VIII веков в среде шведских колонистов Аландских островов (между Швецией и Финляндией), откуда вначале проник в Свеаланд, а позднее достаточно широко распространился и за его пределами. В IX–X веках бытуют два варианта данной обрядности: остатки сожжения либо собирались в специальный сосуд – погребальную урну, либо оставались на кострище. Захоронению сопутствовали предметы вооружения и снаряжения, вещи личного обихода, металлические аксессуары костюма, кое-какие керамические изделия. Иногда этот набор дополнялся женскими украшениями – свидетельство того, что в последнем путешествии викинга сопровождала спутница– умерщвленная для этой цели наложница или рабыня. Характерным элементом погребального инвентаря была «гривна Тора» (с подвесками в виде «Мьёльнира»), нередко надетая прямо на устье урны с остатками кремации. Похоронный ритуал включал в себя также принесение в жертву некоторого числа домашних животных, а возможно, и птиц. По периферии кургана сооружалась обкладка из камней. В некоторых случаях небольшая каменная вымостка выкладывалась внутри насыпи.
Подкурганные ингумации в ладье, датированные VIII – началом XI века, типичны для Норвегии. За ее пределами они встречаются крайне редко. В погребениях этого типа ладья, ориентированная в направлении с юга на север, обычно устанавливалась прямо на поверхности, реже в грунтовых ямах, перекрываемых затем деревянным настилом с каменной присыпкой. Парных захоронений мужчины и женщины, а также могил с помещенными в них жертвенными животными обнаруживается немного. Погребальный инвентарь почти полностью состоял из предметов вооружения. Курганная насыпь над погребением окружалась по контуру каменной обкладкой.
На принадлежность подкурганных ладейных кремаций и ингумаций именно викингам указывает их концентрация в районах, служивших отправной точкой пиратских экспедиций, – в Свеаланде, близ Осло-фьорда, на атлантическом побережье Норвегии. Показательна и динамика бытования обоих ритуалов. Максимальное количество таких погребений приходится на IX–X века – пик активности викингов, а в следующем веке они исчезают в связи со спадом движения и распространением христианства.
В «Саге об Инглингах» рассказывается еще об одном способе погребения, которого удостаивались наиболее прославленные из скандинавских «морских конунгов». Правда, отнесен этот способ ко временам Инглингов. Однако вряд ли стоит сомневаться в том, что нечто подобное практиковалось и в эпоху викингов, хотя это и не может быть подтверждено археологически. Ритуал выглядел следующим образом. «Морской конунг» Хаки (в соответствии с эпической хронологией Снори Стурлусона конунг Хаки жил в V или VI веке), узурпировавший власть в Швеции, будучи смертельно ранен, «велел нагрузить свою боевую ладью мертвецами и оружием и пустить ее в море. Затем он велел закрепить кормило, поднять парус и развести на ладье костер из смолистых дров. Ветер дул с берега. Хаки был при смерти или уже мертв, когда его положили на костер. Пылающая ладья поплыла в море, и долго жила слава о смерти Хаки…»
В «Младшей Эдде» традиция погребения в корабле на морских волнах, дополненная кремацией, описана как прототип погребения на суше: «Асы же подняли тело Бальдра и перенесли к морю. «Хринг-хорни» звалась ладья Бальдра, что всех кораблей больше. Боги хотели спустить ее в море и зажечь на ней погребальный костер. Но ладья не трогалась с места. Тогда послали в Страну Великанов за великаншей по имени Хюрроккин. Когда она приехала – верхом на волке, а поводьями ей служили змеи – и соскочила наземь, Один позвал четырех берсерков подержать ее коня, но те не могли его удержать, пока не свалили. Тут Хюрроккин подошла к носу ладьи и сдвинула ее с первого же толчка, так что с катков посыпались искры и вся земля задрожала. Тогда Тор разгневался и схватился за молот. Он разбил бы ей череп, но все боги просили пощадить ее. Потом тело Бальдра перенесли на ладью, и лишь увидела это жена его Наина, дочь Непа, у нее разорвалось от горя сердце, и она умерла. Ее положили на костер и зажгли его. Тор встал рядом и освятил костер молотом Мьёлльнир. А у ног его пробегал некий карлик, по имени Лит, и Тор пихнул его ногою в костер, и он сгорел. Множество разного народу сошлось у костра. Сперва надо поведать об Одине, и что с ним была Фригг, и валькирии, и его вороны. А Фрейр ехал в колеснице, запряженной вепрем Золотая Щетина, или Страшный Клык. Хеймдалль ехал верхом на коне Золотая Челка, Фрейя же правила своими кошками. Пришел туда и великий народ инеистых исполинов и горных великанов. Один положил на костер золотое кольцо Драупнир. Есть у этого кольца с тех пор свойство: каждую девятую ночь капает из него по восьми колец такого же веса. Коня Бальдра взвели на костер во всей сбруе».