Но, наверное, самая впечатляющая из рунических надписей, относящихся к странствиям шведов на восток, находится в городе, который викинги никогда не тревожили. В Венеции, у входа в Арсенал стоят четыре стража-льва. Две из этих скульптур привезены были в конце XVII в. из Пирейской гавани в окрестностях Афин. Самая большая статуя, в 3,5 метра высотой, высечена из белого мрамора. Могучий зверь, сотворенный греческим художником, сидит суровый и настороженный, а на его спине видны полустертые руны, высеченные шведскими воинами во второй половине XI в. Шведы вырезали надпись недостаточно глубоко: прочесть ее нельзя. А жаль, ибо, как писал Брёндстед, «любопытно было бы знать, что шведский викинг желал сообщить греческому льву». Можно было бы превратить этого льва в своего рода символ вечного греческого начала и преходящего могущества викингов в контексте Византии, но когда стоишь и смотришь на прекрасную статую, не хочется думать о подобных вещах.
Глава 5Экспансия на запад: Исландия, Гренландия, Америка
Безбрежный, неизведанный океан к западу от Норвегии и Британских островов словно бросал вызов викингам Скандинавии, искателям новых земель, жадным до богатства и славы. Они приняли этот вызов, едва научились строить корабли, пригодные для океанских плаваний. Главной движущей силой, побуждавшей норманнов продвигаться на запад, заселять мелкие острова Атлантики, затем Исландию и Гренландию и, наконец, попытаться основать поселения на Американском континенте, была нехватка земель и пастбищ. При этом Исландия, ставшая второй родиной для многих норвежских поселенцев, единственная из всех «чистонорманнских» заморских колоний, успешно просуществовала долгое время, и потому она заслуживает нашего особого внимания.
Основной предпосылкой открытия и заселения Исландии, начавшегося в 860—870-е гг., было освоение Фарерских островов. Первыми поселенцами там, как и в Исландии, стали ирландские отшельники, «отвергшие Ирландию» и искавшие уединения за бурными водами северных морей. Ирландский монах Дикуил описывает острова, окружающие Британию, в трактате «Об измерении круга Земли» (825 г.).
«В океане к северу от Британии есть много других земель, коих можно достичь за два дня и две ночи морского плавания, если выйти в море с самого северного из Британских островов при постоянном и сильном попутном ветре. Один святой муж (presbyter religiosus) уведомил меня, что, проведя в море два летних дня и ночь между ними, он добрался до тех островов в небольшой лодке на две скамьи. Почти все острова отделены друг от друга узкими проливами, и некоторые очень малы. Около сотни лет они служили прибежищем для отшельников из нашей Скотий (Ирландии). Ныне же, из-за набегов пиратов с севера, они стали безлюдны, как то и было от начала мира, и отшельников там нет, лишь пасутся несчетные стада овец да гнездится великое множество разных морских птиц. Мне никогда не встречалось упоминаний о тех островах в ученых книгах».
Большинство исследователей полагают, что в приведенном отрывке Дикуил описывает Фарерские острова (Ферейяр, или Овечьи острова). Далее он упоминает Исландию:
«Прошло уже тридцать лет с той поры, как монахи, жившие на этом острове [Туле] с первого дня февраля по первый день августа, рассказывали мне, что там не только во время летнего солнцестояния, но также и во дни до него и после него в вечерний час заходящее солнце скрывается лишь на краткое время, словно за небольшим холмом, и темноты не бывает, так что, каким бы делом человек ни желал заниматься, он справится с ним без труда, как при свете дня, даже если он возьмется выискивать вшей у себя в одеждах. А если кто поднимется на высокую гору, то он будет видеть солнце постоянно…
Заблуждаются те, кто писал, будто сей остров окружен замерзшим морем и будто с весеннего равноденствия по осеннее там всегда день и нет ночи, и, наоборот, будто с осеннего равноденствия по весеннее всегда ночь; ибо люди, плававшие туда зимою, в самые холода, все же достигли его берегов и, пока жили на острове, все время, за исключением дней зимнего солнцестояния, наблюдали смену ночи и дня. Но в одном дне плавания от этого острова на север они обнаружили замерзшее море»[131].
Опираясь на свидетельства Дикуила, можно предположить, что ирландские отшельники появились на Фарерских островах вскоре после 700 г. Монахи оставались единственными тамошними поселенцами около сотни лет, пока их не вытеснили норманны. О первых фарерцах-скандинавах нам практически ничего не известно. Самым влиятельным человеком среди них был, по-видимому, некий Грим Камбан, который явился, вероятней всего, из Ирландии или с Гебридских островов (а не прямо из Норвегии, как утверждается в «Саге о фарерцах»). Не исключено, что он был христианином, но, тем не менее, когда Грим умер, фарерские поселенцы стали поклоняться ему и приносить жертвы.
Как и в Норвегии, основой хозяйства на островах было овцеводство. Овец выпасали в долинах, прорезавших крутые горные кряжи; кроме того, фарерцы при помощи сетей и багров охотились на гнездившихся на отвесных утесах птиц, ловили рыбу и забивали китов (охота на китов и тысячу лет назад, скорее всего, выглядела так же, как и сейчас: китов и дельфинов загоняли на мелководье, а затем убивали, разделывали и потрошили на залитых кровью отмелях). Кроме того, всякий викинг мог получить небольшой дополнительный доход от морского разбоя или торговли.
Ни изрезанные глубокими фьордами берега, ни мелкие проливы меж островами, проходимые лишь по высокой приливной воде, ни яростные приливно-отливные течения, ни постоянные дожди, ни туманы и бури, угрожавшие мореплавателям во всякое время года, ни даже исключительная удаленность от других земель (320 километров от Шетландских островов, 400 километров от Исландии), – иными словами, ничто из того, что делало Фарерские острова столь привлекательными для ирландских отшельников и монахов, селившихся здесь небольшими религиозными общинами, не помешало норманнам, в конце концов, утвердить тинг в Торсхавне и обосноваться на островах, полностью сохранив и привычный жизненный уклад, и старинные обычаи, включая свою излюбленную кровную месть.
Карта 11. Экспансия скандинавов на запад
Норманны, пришедшие на Фарерские острова, получили всевозможные сведения об этих землях на Оркнейских и Шетландских островах и в Ирландии. Известно, что ирландские монахи достигли Исландии около 790 г., и нет сомнений, что вести об открытии нового острова вскоре разнеслись повсюду, причем охотней других им, разумеется, внимали именно скандинавы, чьи помыслы неизменно были направлены на обретение новых земельных владений, новых пастбищ для своих овец, гаваней для своих кораблей, а также на любые выгодные предприятия, обещающие какой-то доход или добычу. От Фарерских островов до Исландии просто рукой подать, и в целом остается лишь удивляться, отчего первые корабли скандинавов подошли к этому острову лишь около 860 г. Возможно, внимание викингов отвлекали набеги на побережья Западной Европы, участившиеся после 830 г., но не исключено также, что первые плавания к берегам Исландии окончились неудачно или сведения о них просто до нас не дошли.
Так или иначе, норманнское «открытие» Исландии, отраженное в письменных памятниках, связано с именами троих людей (хотя Ари Мудрый сын Торгильса ни словом не упоминает о них в своей «Книге об исландцах», написанной около 1125 г.). Двое из них попали в Исландию случайно, сбившись с курса из-за плохой погоды, третий – следуя за священными воронами (правда, использование священных птиц – прием явно нехарактерный для навигации эпохи викингов и скорее являет собой примету более древних времен). Два из трех первых посещений Исландии ознаменовались одинаковым неприятным инцидентом: порвался трос, с помощью которого за кораблем буксировали лодку с одним или несколькими членами команды, но впоследствии всех удалось отыскать и спасти. Двое из трех первопроходцев поднимались на гору, чтобы как следует осмотреться (нелишняя предосторожность для открывателя новых земель), и обоим не слишком понравилась панорама, представшая их взору. Каждый из трех мореплавателей дал острову имя. Итак, три человека, три плавания, три имени: и теперь, памятуя, что все вышесказанное должно послужить нам предупреждением против излишнего легковерия, мы отправимся в путь по их следам.
Рис. 39. Разделка китовой туши, Фарерские острова (Олаус Магнус)
Имена мореплавателей, о которых пойдет речь, таковы: швед Гард ар; норвежский викинг Наддод и еще один норвежец, Флоки из Рогаланда. «Книга о взятии земли» (в версии Стурлы Тордарсона) называет первооткрывателем Исландии Наддода, но доскональный анализ имеющихся свидетельств заставляет предположить, что первенство все-таки принадлежит Гардару. Источники сообщают, что Гард ар покинул Скандинавию не то по воле своей матери-провидицы (согласно «Книге Стурлы»), не то для того, чтобы вытребовать у тестя, жившего на Гебридских островах, наследство своей жены (согласно «Книге Хаука»). В море корабль Гардара сбился с курса; однако, поскольку плаванию сопутствовала удача (и сильный ветер), в конце концов Гардар достиг берегов Исландии у восточного мыса Хорн. Он двинулся вдоль побережья, обогнул почти всю Исландию, зазимовал в Хусавике в заливе Скьяльфанди, а следующим летом окончательно убедился в том, что обнаруженная им земля – это остров (не исключено, что до Гардара и прежде доходили из Ирландии какие-нибудь слухи о нем). Недолго думая он назвал новую землю своим именем – Гардарсхольм (Остров Гардара) – и по возвращении домой всячески ее расхваливал.
Второй мореплаватель, Наддод, по свидетельству источников, был «большой викинг», по-видимому наживший себе немало врагов и в Норвегии, и в заморских норманнских поселениях. Он оказался в Исландии по чистой случайности. Шторм пригнал его корабль в Рейдарфьорд в Восточных фьордах. Наддод сошел на берег и поднялся на гору Рейдарфьялль в надежде увидеть дым или другие признаки человеческого жилья. Он ничего не увидел и пустился в обратный путь. Когда викинги покидали Исландию, налетела снежная буря и снег укрыл с