неполный кувшин,
половина краюхи
мне добыли друга.
Следует мужу
в меру быть умным,
не мудрствуя много;
тот, кто удел свой
не знает вперед,
всего беззаботней.
Рано встает,
кто без подмоги
к труду приступает;
утром дремота
работе помеха —
кто бодр, тот богат.
Вопросит и ответит
умный всегда,
коль слыть хочет
сведущим;
должен один
знать, а не двое, —
у трех все проведают.
Жизнь хороша сама по себе. Надо уметь ей радоваться и постараться оставить по себе добрую память. Лучшее, чего можно желать, – жить и быть счастливым.
Ездить может хромой,
безрукий – пасти,
сражаться – глухой;
даже слепец
до сожженья полезен —
что толку от трупа.
Сын – это счастье,
хотя бы на свете
отца не застал он;
не будет и камня
у края дороги,
коль сын не поставит.
Гибнут стада,
родня умирает,
и смертен ты сам;
но смерти не ведает
громкая слава
деяний достойных.
День хвали вечером,
жен – на костре,
меч – после битвы,
дев – после свадьбы,
лед – если выдержит,
пиво – коль выпито.
Притом что в Скандинавии к женщинам относились с уважением, скальд, сложивший «Речи Высокого», к ним достаточно суров. В противоположность нежным и часто даже трогательным посвящениям матерям, женам, сестрам, которые мы читаем на рунических камнях, его высказывания служат нам предупреждением.
Не доверяй
ни девы речам,
ни жены разговорам —
на колесе
их слеплено сердце,
коварство в груди их.
Красно говори
и подарки готовь,
чтобы жен соблазнять;
дев красоту
неустанно хваля,
будь уверен в успехе.
Мужей не суди
за то, что может
с каждым свершиться;
нередко бывает
мудрец безрассудным
от сильной страсти.
«…Будь осторожен,
но страха чуждайся,
пиву не верь
и хитрому вору,
не доверяй и жене другого.
И наконец, предписание, как чтить богов:
Хоть совсем не молись,
но не жертвуй без меры,
на дар ждут ответа;
совсем не коли,
чем без меры закладывать.
Подобные же наставления встречаются в «Речах Сигдривы», «Речах Регина», «Заклинании Гроа». Это – мудрость трезво мыслящего человека, которому живется не слишком легко. «С глупцами не спорь; злые слова глупый промолвит, о зле не помыслив». «С родней не враждуй, не мсти, коль они ссоры затеют». «Чужую жену не должен ты брать в подруги себе». «В горах ли ты едешь или по фьордам – еды бери вдоволь». «Лучше живым быть, нежели мертвым». «Женись по расчету, покупай с прибылью». «Человек, что людям не люб, – зачем ему жить». Ничего сверхъестественного не требуется. «Речи Высокого» – не кодекс героев, а правила поведения в обыденной жизни. И в основе этих правил лежит разумный эгоизм. В «Речах Высокого» нет моральных оценок, законы, обычаи, религия (за исключением мифологии) остаются как бы за скобками. Единственное, к чему апеллирует поэт, – это общественное мнение, суждение соседей. Народная мудрость, крестьянская хитрость, предусмотрительность купца и бравада солдата, скрывающего свой страх, внесли свой вклад в холодную рассудительность гномического стиха. Конечно, норманнская этика не сводится только к этим правилам, но, говоря о северном кодексе доблести, который, безусловно, тоже существовал, не стоит упускать их из виду. Этические нормы были порождением северного образа жизни и вполне объясняются теми характерными особенностями викингской эпохи и викингской экспансии, о которых мы уже вели речь.
Глава 2Свейн ВИлобородый, Олав Святой и Кнут Могучий
После того как в 1000 г. конунг Олав сын Трюггви в красном плаще прыгнул с борта Великого Змея в море у Свольда, три властителя поделили его бывшее королевство.
Олав Скётконунг исполнил давнюю мечту и присоединил к своим владениям бывшие гаутские земли – Ранрике и Богуслен, а заодно восточные фюльки Трёндалёга. Эйрик, ярл Хладира, великодушный и разумный сын невоздержанного и жадного язычника ярла Хакона сына Сигурда, получил западные прибрежные фюльки: от далекого заполярного Халогаланда до теплых, плодородных Ядара и Агдира. Датский конунг Свейн Вилобородый, трезво мыслящий и дальновидный вдохновитель заговора, сместив норвежского Олава, по традиции, взял себе Вик. В действительности он добился большего. Ярл Эйрик был его человеком, мало того – его зятем; хотя в эпоху викингов подобные отношения еще ничего не гарантировали (Олав сын Трюггви был женат на сестре Свейна, но это ему ничем не помогло), ярл Эйрик хранил верность Свейну, а потом его сыну Кнуту, к большой выгоде того и другого. Шведский конунг Олав выделил часть норвежских владений брату Эйрика, Свейну; а поскольку родичи Эйрика считали его самым многообещающим и, вполне справедливо, самым знаменитым из членов семьи, братья во всем его слушались и, таким образом, позиции конунга Свейна в Норвегии еще более упрочились. Это не только повысило престиж Дании среди скандинавских стран, но и позволило Свейну Вилобородому привести в исполнение свои честолюбивые замыслы относительно Англии.
В 954 г., когда Эйрик Кровавая Секира был изгнан из Йорка и пал героической, но жалкой смертью, Нортумбрия признала власть англосаксонского короля Эадреда, и Англия четверть века не ведала викингских набегов. Это счастливое время закончилось в 980 г. Уэльс получил передышку раньше – с 918 г. по 952 г. Однако со смертью одного из прославленнейших валлийских королей Хюэла Да (Доброго), последовавшей в 952 г., викинги Дублина и Лимерика и их сотоварищи с острова Мэн не замедлили воспользоваться представившейся возможностью. С 980 г. набеги норманнов участились: в период 982–989 гг. кафедральный собор Святого Давида в Диведе грабили четырежды. Члены валлийского королевского рода порой использовали викингов в качестве военной силы в борьбе за власть, но те, кто получал таким образом корону, быстро оказывались в роли подставных правителей. В Южном Уэльсе норманны, похоже, преуспели больше, чем о том рассказывают хроники, поскольку за пятьдесят лет построили на его побережьях гавани и торговые города. То же самое они проделали в Ирландии. В Англии, как и в Уэльсе, возобновление викингских набегов совпало по времени с кризисом королевской власти (если, конечно, не явилось результатом этого кризиса). Эадред был могущественным королем; Эдгар, взошедший на трон после четырехлетней интерлюдии правления Эадвига, едва ли в чем ему уступал. По отношению к данам он проявлял великодушие и твердость, обращаясь с ними не как с жителями завоеванной страны, а как со своими добрыми подданными. На равных с англосаксами они собирали ополчение по повелению короля и подчинялись светским и духовным властителям, правившим под его рукой. Во времена Эдгара даны в Данело (очень скоро получившего это имя) наслаждались долгим миром вместе с обитателями Уэссекса и Мерсии, и их лояльность была сполна вознаграждена тем, что им позволили жить по своим законам и обычаям и самостоятельно решать все свои местные дела. Таким образом, Данело прочно вошло в состав англосаксонского королевства – даже если поводом к этому послужили чисто своекорыстные интересы.
Эдгар умер в 975 г., и ему наследовал его сын Эдвард, о котором известно только, что он был юн, недостаточно тверд и вызывал недовольство многих. Его убили в 978 г., а со временем возвели в ранг святого и мученика. После него корону принял его двенадцатилетний брат Этельред, который с этого момента стал и по сию пору остается мишенью для яростных нападок. В самом начале его несчастливого и беспокойного правления (978—1016) бич Божий вновь обрушился на Англию. Пришли викинги.
Ситуация во многом повторялась. Политические перемены в Дании и других северных землях, равно как и экономические трудности, вынуждали предприимчивых и решительных людей искать счастья на стороне. Пути и способы выдумывать не приходилось, тем более что прежние жертвы сами призывали напасть на свою голову, демонстрируя всем собственное бессилие. В Нормандию и Францию викингам дорожка была заказана, в Данело жили их соплеменники, поэтому в первой половине 980-х гг. они появлялись в основном на побережье между Гемпширом и Чеширом, и пока небольшими разрозненными группами. Новый этап начался с приходом к власти в Дании в 985 г. или чуть позже Свейна Вилобородого. Когда именно у Свейна впервые возникла идея захватить Англию, вместо того чтобы ее грабить, мы никогда не узнаем. Не исключено, что замысел складывался постепенно, по мере того как Свейн все больше убеждался – по рассказам и на собственном опыте – в полнейшей беспомощности англосаксов под предводительством Этельреда. Возможно, решение созрело окончательно уже после гибели Олава сына Трюггви, когда во время учиненной Этельредом в 1002 г. расправы над данами Данело погибла сестра Свейна – с той поры к личным амбициям датского конунга добавилась необходимость отомстить за смерть родственницы. Как бы то ни было, контраст между расчетливым, целеустремленным Свейном и бестолковым, робким Этельредом оказался столь же впечатляющим, как и разница в судьбах их народов.
Но сначала, пройдя воинскую науку у русов в Новгороде и набравшись опыта в пиратских походах на Балтике, на сцену явился юный Олав сын Трюггви. Никаких правдоподобных сведений о первых его походах не сохранилось ни в английских, ни в норвежских источниках. О битве при Мэлдоне, во время которой, по сообщению Англосаксонской хроники (рукопись «А»), норманнами предводительствовал некий Олав (Анлав), ни в скальдической поэзии, ни в сагах не говорится ничего. Храбрый Бюрхтнот вышел навстречу вражескому войску, намного превосходившему численностью его дружину, и когда норманны предложили ему откупиться золотом и серебром, пообещал им вместо этого вдосталь мечей и копий и добрую битву. Бюрхтнот выказал немалую доблесть, но поступил безрассудно; он не удостоился славы у победителей-викингов и мало нашел подражателей среди побежденных англосаксов. После гибели Бюрхтнота Олав и Этельред заключили соглашение, о котором уже упоминалось выше. В нем содержатся важные сведения относительно правил торговли и навигации в прибрежных водах; также оговаривается, что все прошлые разногласия между двумя народами будут забыты, взаимные претензии сняты, а завершается это все весьма откровенным утверждением, что 22 ООО фунтов золота и серебра будут выплачены викингам в знак заключения мира. В статье Англосаксонской хроники за этот год сообщается, что захватчикам выплатили 10 ООО фунтов. Впрочем, и те, кому досталось это богатство, и те, кто платил, прекрасно знали, что мир не будет долгим. Олав сын Трюггви не появлялся в Англии пару лет, но в 994 г. приплыл туда снова; на сей раз викинги начали настоящую военную кампанию, и хотя англосаксы дважды пробовали остановить их, эти попытки закончились ничем из-за трусости и предательства этельредовских военачальников.