4
–Думаешь, они все-таки нападут?– спросил друга Гуннар Косильщик.
Сьевнар пожал плечами:
–Думаю, корши собрались здесь с оружием и боевыми тотемами совсем не для того, чтобы почтить нас приветственным пиром. Их много, целое войско. Когда мы с Харальдом Монетой и Ругом осматривали окрестности, то почти наткнулись на них.
–Много, говоришь?
–Десять-пятнадцать сотен, не меньше.
–Это так!– подтвердил со стороны широколицый Харальд Монета.– Они как будто везде. Мы чуть-чуть не столкнулись нос к носу с одним отрядом. Вовремя заметили, успели притаиться в кустах.
Он гордо подбоченился, показывая, что если и отсиделся рядом с проходящим отрядом, то вовсе не из-за недостатка отваги, а лишь выполняя поручение.
Старшие воины, собравшиеся вокруг, не обратили внимания на его храбрость. Озабоченно переглядывались, озирались, обводя взглядами спокойное море, играющее под солнцем как жидкое серебро, стройные сосны, местами выходящие почти к самой воде, белесый песок, теплый и мягкий, как волосы белокурой девушки.
Было тихо, безлюдно, только чайки мелькали в голубой вышине, окликали друг друга пронзительными голосами. На первый взгляд – никакой опасности. Даже дымов не видно на горизонте, совсем пустой берег. И два боевых корабля – «Лебедь моря» и «Волк» – вытащены из воды, чернеют на светлом песке высокими резными носами и длинными изгибами бортов.
Обычно здесь не настолько безлюдно, это знали бывалые ратники: хоть где-то, да поднимется над деревьями дымовой столбик или долбленые челны рыбаков мелькнут среди слепящей волны. Если вдуматься, слишком настороженная, нарочитая тишина. Угрожающая.
–А что ты еще видел, Сьевнар?– спросил Фроди Глазастый.
Складный с силой помял ладонью лицо, нажал пальцами на глаза, встряхнул головой. Он мало спал последнее время. Они все спали мало и урывками. Сначала – буря, теперь – берег куршей, опять не до сна.
–Мало что,– сознался он.– Далеко мы соваться не стали, но вроде бы к ним подходят еще отряды, стекаются в одно место как ручьи в лужу, это успели заметить.
Щуплый, остроносый Фроди шумно почесал затылок. Они все, старшие воины – Гуннар Косильщик, Ингвар Крепкие Объятия, Сюги Беспалый, Бьерн Железная Голова – озабоченно терли шеи и скребли бороды.
Берег куршей – плохое место для корабельной стоянки. Их племена злы и воинственны и уж точно ненавидят воинов Одина, разоряющих их поселения с тем же постоянством, с каким приливы чередуются на отмелях с отливами.
И, похоже, курши уже знают о дружине. Заметили. Собирают войско. Это еще хуже…
На плохом побережье два корабля братства очутились случайно. Плохая была погода, но вдруг стала во много раз хуже. Эгир Подводный вдруг разгневался на что-то в своей глубине, и небо враз потемнело, заволоклось, посыпался мелкий, холодный дождь, а ветры, взбесившись, задули сразу со всех сторон. Разразился шторм, неожиданный и непредсказуемый, как все весенние штормы.
В караване Миствельда мигом скинули паруса, рванулись на веслах к берегу – успеть, пока волна окончательно не разгулялась, вытянуть из воды корабли, переждать ненастье. И большинство успели. Не повезло только «Волку» и «Лебедю моря», что шли от берега дальше всех. Их отнесло на глубину и тащило куда-то, и крутило, и трепало так, что воины переставали понимать, живы они или уже нет. Сильно побило, лишь искусство кормчих да сила гребцов помогли им устоять против бури. Чудом выстояли, соглашались все.
Буря закончилась так же быстро, как началась. Может, умаялся великан Эгир, навоевался со своими рыбами и морскими чудищами и уснул. Но все равно пришлось высматривать ближайший берег, править к нему. Дальше плыть было опасно, борта обоих драккаров ощутимо текли, нуждаясь в ремонте. На «Волке», кроме того, сломан держак для кормового весла-правила и вроде бы пошла трещина по килю. Только на веслах и выгребли на мелководье. Совсем плохо…
–Что думаешь, Косильщик?– снова спросил Фроди, быстро, по-птичьи, поглядывая то на Сьевнара, то на Гуннара.– Что делать будем?
Остальные ветераны тоже смотрели на Гуннара Косильщика. За отсутствием ярла Хаки, все признавали его главенство. Он – самый прославленный из старших братьев, умеет не только косить мечом, но и правильно расставить воинов в битве, видит, когда можно атаковать, а когда нужно отойти. Ему и быть форингом-предводителем, если начнется бой. Мирные вопросы можно решать тингом, и орать, и спорить до хрипоты, а в бою должен быть только один форинг, знали опытные воины.
–Ну, раз молодые утверждают, что курши уже недалеко… Может, пора оборонительный вал копать?– предложил Бьерн Железная Голова.
–Да кому копать-то? Если все возьмутся копать, кто будет латать корабли?– живо возразил Фроди.– Тут с одними кораблями работы дня на три, не меньше. Доски пробить, проконопатить заново, просмолить опять же…
–Если у «Волка» трещина пошла через весь киль, с ним и дольше провозимся,– вставил Ингвар Крепкие Объятия.– Тут нужно скобы ковать, крепить их по-особому, а не то – новое бревно подводить под днище, металлические накладки делать… Иначе его первая же крепкая волна пополам переломит.
–А она пошла, трещина-то?
–Не знаю, не смотрел пока.
–Вот и посмотрел бы, пролазил киль, чем впустую языком молоть!– огрызнулся Фроди.– Может, она и не пошла никуда…
–Может, и не пошла…– добродушно согласился Ингвар.
–Так или нет, а ясно одно – корабли мы быстро на ход не поставим,– рассудительно подытожил Сюги Беспалый.– «Волку» точно нечего и думать – в море выходить. А курши, увидев, что нас не много, не будут ждать. Они – злобные. Нападут, будь уверен, они всегда нападают. Так что ли, Гуннар?
Косильщик озабоченно тер щеку большим пальцем. Несмотря на то, что воины братства давно были в викинге, он брился все так же часто и тщательно, как делал это на острове. Только последние дни было не до бритья, и белесая щетина уже обметала его впалые щеки и тяжелый, выступающий подбородок.
Он нарочно не торопился с ответом, понимая, что многие ждут его слова, как последнего. Задумаешься тут… И так – плохо, и эдак – нехорошо! Всего два корабля на берегу, чуть больше сотни воинов. А Сьевнар, Харальд и Руг уверяют, что курши поблизости собирают целое войско.
Конечно, если бы здесь высадилась вся дружина Миствельда – тут думать нечего, можно было бы устроить глупым куршам такой праздник мечей, что те надолго запомнили бы. Если бы, да кабы… А где они, остальные? Далеко ли, близко ли, скоро ли подойдут?
Не только Ингвар, и сам Гуннар, и многие опытные мореходы видели, что с «Волком» придется всерьез повозиться. Трещина в килевом бревне – это хуже некуда, такой корабль сразу теряет прежнюю упругую крепость. Килевое бревно – основа, переломится киль – и корабль может рассыпаться на куски прямо в воде.
Бросить «Волка», попробовать всем уйти на «Лебеде»? Но устоит ли на воде сам «Лебедь»? Да и как покинуть старый драккар, который много лет носил дружинников на широкой спине? Бросить корабль и спасать себя – унижение для воинов фиордов. Корабли, деревянные кони скитальцев морей,– они ведь тоже живые. Бросить – значит предать его. Предательство – всегда остается предательством, какой необходимостью его ни оправдывай…
Как опытный форинг, Гуннар умел чувствовать настроение воинов. И сейчас видел: мало кто сомневается, что надо оставаться на берегу и принимать бой, даже если он станет последним для многих. Остается надеяться, что успеет подойти вся дружина братства. Буря все-таки продолжалась не слишком долго, их не могло сильно далеко отнести, рассуждали ратники, вглядываясь в морскую даль.
Шторм во всем виноват…
–Клянусь Скидбландиром, складным кораблем Фрейра Изобильного, не понимаю – о чем мы вообще толкуем?– пробасил Ингвар Крепкие Объятия.– Или кто-то возражает против хорошей сшибки?! Или у кого-то руки отвыкли держать оружие?! Сунутся сюда эти псы – неужели у нас не хватит мужества отогнать их так далеко, чтоб они забыли дорогу назад?
–С сотней воинов?– спросил Гуннар.
–Да, с сотней! С сотней братьев Миствельда! А это, клянусь топорищем Глитнир, дорогого стоит!– веско сказал Ингвар, похлопывая по древку своей огромной секиры.
–Если курши давно заметили наши корабли у своих берегов, они успели собрать большое войско…– вслух размышлял Бьерн Железная Голова.– Я чувствую, нам здесь придется крепко сразиться…
–Чувствую, чувствую…– проворчал Ингвар.– Я тоже чувствую, что моя Гитнир вдоволь напьется крови. Чем больше врагов – тем больше славы! В первый раз, что ли, будем стоять малым числом против многих?!
–То-то у меня все время уши чешутся, с самого утра чешу,– вдруг сообщил Беспалый.– Перед хорошей схваткой они у меня всегда чешутся…
–Уши?– заулыбались остальные.– А обрубки пальцев у тебя не чешутся разом?
–Нет, курши теперь обязаны напасть: зря, что ли, Сюги расчесал себе оба уха!
–А испугаются, промедлят, Беспалый сам нападет на них – за уши отомстить…– посыпались шуточки.
–Ладно, хватит! Языками будем работать после!– твердо сказал Гуннар, крепко прихлопнув ладонью узорчатую рукоять Самосека.– Если курши их не отрежут вместе с головами и не вывесят вялиться на солнце…– неожиданно усмехнулся он. Снова подобрался лицом: – Раз все так считают – остаемся здесь! Будем сражаться! Корабли – потом, не время, сейчас нужно копать кольцевой вал, сколачивать бревенчатые щиты, ставить рогатки…
–Волчьи ямы не худо бы отрыть на подступах,– напомнил кто-то.
–И ямы тоже,– подтвердил Гуннар.– Бьерн, возьми двух воинов, разведете на берегу три костра, чтоб все время горели. И лапника не жалейте, чтоб дыма, дыма побольше! Если наши где-то поблизости, заметят сигнал…
–Это конечно,– кивнул Железная Голова.– Это надо.
–Сьевнар, ты тоже возьми пять человек, рубите колья и острите их!– скомандовал Косильщик.– Фроди…
–Чего?
–Все стрелы, копья, все оружие и припасы – на берег! Возьми людей сколько нужно, но чтоб быстро!