По привычке Сельга сначала подошла к дереву, поздоровалась, погладила пальцами шероховатость коры. Не просто дерево – старый друг уже, которого помнила еще совсем маленьким…
«Ну, здравствуй, дубок!– мысленно сказала она.– Давно мы с тобой не виделись. Пожалуй, с весны не встречались, а вот уже и осень не за горами, потянет за собой темную, морозную зиму. И сколько всего случилось за это время, так сразу и не расскажешь…»
Дубок выразительно шелестел листвой, поскрипывал под порывами ветра крепкими ветвями, словно бы успокаивал ее в ответ. Мол, не торопись, подробно рассказывай, мол, мне спешить некуда, да и тебе тоже.
Любопытничает, конечно, понимала Сельга. Скучно здесь одному. Дубок…
Хотя, нет, не дубок… Уже дуб, Дуб Дубович! Сильный и коренастый, как до срока возмужавший парень. Пожалуй, только теперь Сельга по-настоящему обратила внимание, какими толстыми стали узловатые корни, вгрызающиеся в землю и камни, как расширился ствол, как вольно, словно руки богатыря, разбросаны крепкие ветки. Точно как парень-подросток, возмужавший до срока. И хотя дуб по-прежнему не вырос высоким, но уже не казался слабым и беззащитным. Шутка ли – устоять в одиночку против всех ветров, обдувающих вершину.
Да, вот и ты вырос!– думала она, поглаживая пальцами шершавость коры, толстой и крепкой, как панцирь воина. Так же, как вырос сынок Любенюшка, скитаясь в землях далеких свеев. Совсем стал воин и муж.
И то сказать – хоть и оставались при ней последыши, а все равно сердце столько лет и зим болело за первенца. Пропадал где-то на чужой стороне, никто уже и не верил, что вернется когда-нибудь.
Честно сказать, с первого взгляда Сельга не узнала сына, подумала – кого это Зара ведет в селение, какого такого витязя выловила в лесу? К добру ли она чужака-то нашла, ведет к родичам без боязни?
Хорошо, если сладится у Любенюшки с этой девчонкой, вон как они друг на друга смотрят, хоть водой между ними лей. Она хорошая, вообще-то, шебутная только по молодости, бойкая, как говорят родичи. Ну да кто по молодости не шебутной?
Но это, так, к слову, мысленно рассказывала она дубку. Это потом подумалось. А сначала подошла поближе, глянула пристальней – и сердце словно оборвалось в груди, ухнуло вниз, как камень в пропасть.
Кутря? Ты?– только и нашла, что сказать. Да, именно, так и охнула – Кутря!– подтвердила она, усмехаясь. Выходит, и со второго взгляда не узнала сына. Показалось, что это не он, не Любенюшка, сам Кутря, молодой и красивый, входит в село, жадно оглядываясь по сторонам. И рост, и стать, и ласковый прищур выразительных карих глаз – все как раньше, когда она тонконогой девчонкой потеряла сердце от молчаливого парня с густыми, как у девки ресницами, вернувшегося к родичам из далеких южных земель.
Вот ведь как бывает – столько лет ждала сына, надеялась, а встретились, и не узнала сразу!– рассказывала она дубку.
Тот, мелко подрагивая листвой, словно тоже посмеивался по-доброму, радовался вместе с ней…
Наверное, радость ослабляет людей, так же как и горе,– делилась Сельга мыслями с дубком-приятелем. Боги, отмеривая их людям, по себе судят, а человек – слабее. Если горе вынесет, стерпит, то внезапной радостью можно и добить его ненароком. То-то у нее сегодня с утра грудь болит, словно ноет там…
Впрочем ну их – хворь ворошить! Сейчас – особенно не хочется о болячках. Главное – сын вернулся! Радость!
Предчувствия все-таки не обманули ее. И добро бы просто вернулся, а ведь не просто, не пустым пришел, принес роду тайну сокровищницы князя Добружа. Не забыл тайны, что доверил несмышленышу Ратень…
Когда столько хорошего случается разом – втройне радостно!
А что устала, уже не так быстро взбегает на кручу, как когда-то,– это ничего, это просто годы.
Да, пролетели…
В отличие от многих подруг-ровесниц Сельга не боялась прожитых лет, не сетовала на седые нити, проблескивающие в темных кудрях. Она, как никто из родичей, понимала, чувствовала, что там, за порогом Мары-смерти, начнется совсем другое, непонятное отсюда, необъятное… То, что можно лишь ощутить издали, прикоснуться слегка, а не объять умом, ибо не дано смертным столько ума…
Но именно начнется, а не угаснет – вот что главное! Когда-то, теперь казалось давным-давно, Сельга поставила себе цель понять Явь до донышка, до всего дотянуться своим умом. Сама сейчас вспоминала и усмехалась – настолько была молодой и самоуверенной.
Не иначе…
И ведь поняла, многое поняла! Только не от ума это шло, еще глубже, твердо знала она теперь. Чтобы понять смысл жизни и смерти, череду угасающих и возрождающихся родов – самого большого ума мало! Тут что-то другое требуется, больше, чему и названия нет в скудном человеческом языке…
Только так!
Боги все-таки по-настоящему щедры к людям. Подарили им не только необъятную Явь, но и возможность заглянуть за ее пределы. Правда, щедрость богов надо еще понять. И принять – это тоже нужно суметь. Большинство людей так и не понимают ее, клянчат, жалобятся, вымаливают себе куски, хотя уже получили все целиком. Именно потому боги так часто гневаются на людей,– подарив человеку целый, огромный мир, не могут вытерпеть его скаредной, кусочной мелочности…
Вспомнив многое, наговорившись и намолчавшись, Сельга снова отошла от знакомца-дубка.
Встреча – встречей, а пора было дело делать. Сегодня ей опять нужен Велес Круторогий, никто другой. Нужно поблагодарить его за оберег для Любенюшки, принести в дар кровь и волосы. Своенравные владыки Яви любят принимать человеческую признательность, а тут, тем более, есть за что благодарить бога-чародея…