— Вот именно. Право, Портос, вы прямо колдун. Как вы все это сразу угадали! Приехав в Рош-Бернар, я узнал о возведении замечательных укреплений на Бель-Иле. Это подстрекнуло мое любопытство. Я сел в рыбачью лодку, не подозревая, что вы в Бель-Иле. Приехав и увидев человека, поднявшего такой камень, которого не сдвинул бы и сам Аякс, я воскликнул: «Только барон де Брасье в состоянии проделывать такие штуки». Вы услыхали, повернулись, узнали меня, мы обнялись, и, ей-богу, если вы не против, давайте обнимемся еще раз.
— Вот как все просто объясняется, — произнес Портос.
И он обнял д’Артаньяна с таким горячим чувством, что в течение пяти минут мушкетер не мог вздохнуть.
— Да вы стали еще сильнее прежнего, — заметил д’Артаньян. — Хорошо еще, что только в руках!
Портос ответил приветливой улыбкой.
В течение пяти минут д’Артаньян не мог перевести дыхание и за это время обдумывал нелегкую роль, которую ему придется играть. Надо было обо всем расспросить, самому ни на что не отвечая. Когда он окончательно отдышался, у него уже был выработан план кампании.
XXII. В которой смутные идеи д’Артаньяна начинают понемногу проясняться
Д’Артаньян немедленно начал наступление:
— Теперь, когда я вам все объяснил, мой друг, или, вернее, когда вы все угадали, скажите мне, что вы тут делаете, в этой пыли и грязи?
Портос отер лоб, с гордостью огляделся по сторонам и сказал:
— Но мне кажется, вы видите, что я тут делаю.
— Конечно, конечно, вы поднимаете камни.
— О, только чтобы показать этим лентяям, что такое настоящий мужчина! — с презрением сказал Портос. — Но вы понимаете…
— Да, ворочать камни не ваше дело, а между тем многие, для которых это занятие — их настоящее ремесло, не могут поднять их. Вот что заставило меня спросить: «Что вы делаете здесь, барон?»
— Я изучаю топографию.
— Топографию?
— Да, но что вы сами делаете в платье горожанина?
Д’Артаньян понял, что он напрасно выказал свое удивление. Портос воспользовался этим, чтобы на вопрос ответить вопросом.
К счастью, д’Артаньян был к нему готов.
— Но ведь вы знаете, что я действительно горожанин. Это платье соответствует моему общественному положению.
— Полно, полно, вы мушкетер.
— Ошибаетесь, дорогой друг: я подал в отставку.
— Как? Вы покинули службу?
— Да.
— Вы покинули короля?
— Навсегда.
Портос воздел к небу руки с видом человека, узнавшего нечто неслыханное.
— Да что же заставило вас решиться на это?
— Я был недоволен королем. Мазарини давно был мне противен, как вы знаете. И я на все махнул рукой.
— Но ведь Мазарини умер.
— Знаю. Как раз перед его смертью я подал в отставку, и два месяца тому назад мою отставку приняли. Тогда-то, чувствуя себя вполне свободным, я отправился в Пьерфон, чтобы повидаться с моим милым Портосом. Я слышал, что вы хорошо распределили время всех дней недели, и хотел немного пожить так, как вы.
— Друг мой, вы знаете, мой дом открыт для вас не на две недели, а на год, на десять лет, навсегда.
— Благодарю вас, Портос.
— Ах! Не нужно ли вам денег? — спросил Портос, побрякивая полсотнею луидоров, лежавших у него в кармане.
— Нет, мне ничего не нужно; я поместил свои сбережения к Планше, и он выплачивает мне проценты.
— Ваши сбережения?
— Да; почему вы считаете, что у меня не может быть сбережений, как у всякого человека?
— Я? Напротив, я всегда предполагал… Вернее, Арамис всегда предполагал, что у вас есть сбережения. Видите ли, я не вмешиваюсь в эти дела, но думаю, что сбережения мушкетера едва ли очень значительны.
— Конечно, по сравнению с вами, Портос, миллионером, я не богат. Но судите сами: у меня было двадцать пять тысяч ливров.
— Недурно, — любезно ответил Портос.
— А затем, — продолжал мушкетер, — двадцать восьмого числа прошедшего месяца я прибавил к ним двести тысяч ливров.
Глаза Портоса округлились, красноречиво спрашивая мушкетера: «Да у кого же ты украл такую сумму, дорогой друг?»
— Двести тысяч ливров! — воскликнул он наконец.
— Да, таким образом, вместе с двадцатью пятью тысячами, которые у меня были, и с деньгами, которые сейчас при мне, у меня теперь в общем двести сорок пять тысяч ливров.
— Ну! Откуда же у вас это состояние?
— Погодите, я после расскажу всю эту историю. Но так как мне еще нужно сообщить вам многое, отложим мое повествование до поры до времени.
— Отлично, — согласился Портос. — Значит, вы богаты! Но что же рассказывать!
— Расскажите, как Арамиса назначили…
— Ваннским епископом?
— Да, да, именно, — сказал д’Артаньян. — Наш милый Арамис! Он делает карьеру!
— Да, да. Он и на этом не остановится.
— Как? Вы думаете, что он не удовольствуется лиловыми чулками, и ему захочется красной шапки?
— Тсс! Она ему обещана.
— Королем?
— Человеком посильнее короля.
— Ах, Портос, друг мой, вы говорите просто невероятные вещи.
— Почему невероятные? Разве во Франции не бывало лиц, более могущественных, чем король?
— Да, конечно. Во времена Людовика Тринадцатого сильнее короля был герцог Ришелье. Во времена регентства — кардинал Мазарини, во времена Людовика Четырнадцатого — это господин…
— Ну?
— Господин Фуке?
— Верно! Как вы сразу догадались?!
— Значит, Фуке обещал сделать Арамиса кардиналом?
Лицо Портоса стало сдержанным и строгим.
— Сохрани меня боже, друг мой, вмешиваться в чужие дела, а главное — выдавать тайны, которые людям желательно сохранить. Когда вы увидитесь с Арамисом, он скажет вам, что найдет нужным доверить.
— Правда, Портос, вы хранилище тайн. Вернемся же к вам.
— Хорошо, — согласился Портос.
— Итак, вы мне сказали, что изучаете здесь топографию?
— Именно.
— Ого, друг мой, вы пойдете далеко!
— Почему?
— Да ведь эти укрепления великолепны!
— Вы находите?
— Конечно, Бель-Иль неприступен, если не вести правильную осаду.
— Я тоже так думаю, — сказал Портос, потирая руки.
— Кто же так укрепил остров?
Портос принял важный, самодовольный вид:
— А вы не догадываетесь?
— Нет, я могу только сказать, что это сделал человек, изучивший все системы и выбравший лучшую.
— Тсс, — произнес Портос, — пощадите мою скромность, милый мой д’Артаньян.
— Как! — воскликнул мушкетер. — Так это вы… О!
— Смилуйтесь, мой друг!
— Это вы придумали, распланировали, соорудили все эти бастионы, редуты, куртины, полумесяцы, это вы подготовляете этот крытый ход?
— Прошу вас!
— О, Портос, вы достойны преклонения! Но вы всегда скрывали от нас свои таланты. Надеюсь, мой друг, вы все подробно покажете мне.
— Это очень просто. Вот мой план.
— Покажите.
Портос подвел д’Артаньяна к камню, служившему ему столом, на котором был развернут план. Внизу было написано ужасающим почерком Портоса, почерком, о котором мы уже имели случай упоминать:
«Вместо квадрата или прямоугольника, как это делалось до сих пор, придайте площади вид правильного шестиугольника. Этот многоугольник имеет то преимущество, что в нем больше углов, чем в четырехугольнике. Каждую сторону вашего шестиугольника (размер которого вы определите на месте) разделите пополам. От средней точки вы проведете перпендикуляр к центру многоугольника; он будет равняться длине шестой части периметра. От крайних точек каждой стороны многоугольника вы проведете две диагонали, которые пересекут перпендикуляр. Эти две прямые образуют линии обороны…»
— Ого! — заметил д’Артаньян, дочитав до этого места. — Да это целая система, Портос!
— Да, полная, — сказал тот. — Хотите читать дальше?
— Нет, я прочел достаточно. Но, дорогой Портос, раз именно вы руководите работами, то зачем вы письменно изложили свою систему?
— А смерть, дорогой друг?
— Как смерть?
— Ну да. Все мы смертны.
— Правда, — вздохнул д’Артаньян, — у вас на все найдется ответ.
И он положил план на камень.
Хотя д’Артаньян продержал его в руках очень недолго, тем не менее под крупным почерком Портоса он разглядел гораздо более мелкие буквы, напоминавшие ему почерк, который он в молодости видел в письмах к Мари Мишон; только над этими буквами так усердно поработала резинка, что для всякого человека, менее проницательного, нежели наш мушкетер, следы стертых строк были бы незаметны.
— Поздравляю, мой друг, поздравляю! — сказал д’Артаньян.
— А теперь, не правда ли, вы знаете все, что хотели знать? — важно произнес Портос.
— О да! Только, пожалуйста, дорогой друг, окажите мне последнюю любезность.
— Говорите, я здесь хозяин.
— Скажите, что это за господин прогуливается вон там, за линией солдат?
— Это господин Жетар.
— А кто такой господин Жетар, мой друг?
— Это наш домашний архитектор.
— Какого же дома?
— Дома господина Фуке.
— Ага! — воскликнул д’Артаньян. — Вы, значит, тоже на службе у господина Фуке, Портос?
— Я? Почему? — спросил топограф, краснея до кончиков ушей.
— Но, говоря об архитекторе Бель-Иля, вы сказали: наш домашний архитектор, словно речь шла о замке Пьерфон.
Портос закусил губу.
— Мой дорогой, — сказал он, — ведь Бель-Иль принадлежит господину Фуке, как Пьерфон мне. Вы были в Пьерфоне?
— Я только что говорил вам, что побывал там месяца два тому назад.
— Не встречали ли вы там господина, который разгуливал с линейкой в руке?
— Нет. Но если он действительно расхаживал там, я мог бы его встретить.
— Ну, так это был господин Буленгрен.
— А кто такой господин Буленгрен?
— Если кто-нибудь встретит его, когда он идет с линейкой в руке, и спросит меня: «Кто такой господин Буленгрен?», я отвечу: «Это наш домашний архитектор». Так вот, Жетар — такой же Буленгрен для господина Фуке. Но он не касается укреплений, вы понимаете. Решительно не имеет к ним ни малейшего отношения, крепостными работами руковожу я.