Прощание состоялось в общем зале «Пьяного тролля». Тут, как всегда, было шумно, а в густом воздухе витали запахи выветрившегося вина, квашеной капусты, поджаренного мяса.
— Ты уверена, Зоя? — негромко спросил Клод, не поднимая взгляда от бокала с вином.
— Уверена, — ответила она, крутя в руках свой собственный, почти нетронутый бокал. — Думаю, так будет лучше для всех. Стив найдёт кого-то более подходящего… без сложностей с талантом, как у меня.
— Куда теперь? — спросила Марта.
— В Мальм. К родителям. Надо закончить одно дело… а потом посмотрим.
Прощание вышло тихим. Без обид, без объятий, без лишних слов. Зоя была благодарна им за это молчаливое уважение к её решению.
Ранним утром, когда Зоя седлала лошадей, Марта вышла её проводить.
— Ты всегда можешь вернуться, — тихо сказала целительница. — Мы будем рады.
— Спасибо, Марта… — кивнула Зоя, коротко обняла женщину и, не оглядываясь, уехала прочь. В эти мгновенья внутри девушки что-то менялось, растворялся целый пласт жизни, освобождая пространство для чего-то нового.
***
Четыре дня пути вдоль правого берега Струи пролетели неторопливо. Дорога вилась через прибрежные рощи и холмы, время от времени приближаясь к подножию Эльнийских гор. Порой она проходила через тихие шахтёрские деревушки с коптящими трубами и угрюмым бытом. Лето достигло пика своей знойной силы. В воздухе стоял запах распаренной травы, гудели невидимые насекомые, из лесов тянуло хвоей.
Братик с удовольствием скакал по окрестным чащобам, возвращаясь к вечеру с добычей — то с зайцем, то с уткой. Он, казалось, тоже наслаждался свободой.
Зоя впервые за долгое время почувствовала, как легко дышится, когда никому ничего не должна. В голове крутились воспоминания: сцены, в которых она помогала другим, жертвуя собственными интересами, — из сочувствия, из понимания, из чувства долга. Но почему-то никто не торопился вникать в её проблемы и не спешил помогать. И от этой несправедливости Зоя чувствовала себя несчастной.
— Хватит, — прошептала она в одну из ночей, глядя на звёзды. — С этого момента мои цели в приоритете. Больше никаких усилий ради других, если это вредит мне.
***
Солнце заливало знакомые улицы ярким светом, по аккуратно вымощенным мостовым катили телеги, гружёные товарами. Мальм с основания был городом ремесленников и купцов. Всё здесь говорило о безопасности и благополучии: аккуратные скверы, покрашенные скамейки вдоль тротуаров, горделивые фасады зданий. Всё было красиво, ухожено. Горожане шагали размеренно, нарядно, сдержанно обмахивая себя веерами. После Дестриха, с запахом солдатских портянок, грубых шуток и колючих взглядов, этот город казался театром с напыщенными актёрами.
«Пока одни сражается со всевозможными врагами, каждый день рискуя жизнью, — мелькнула злая мысль, — другие жиреют в безопасности».
Дом родителей стоял на тихой улице, окружённый редкими деревьями, с давно некрашеным забором и скрипящим под ногами крыльцом. Зоя долго стояла перед дверью, набираясь мужества, затем решительно толкнула дверь и вошла.
Оказавшись в полумраке родительского дома, девушка почувствовала, как престарелая тишина вытертой половой краски берёт её в плен. Вдруг раздался скрип половиц, и в гостиную вошел отец. Увидев её, вздрогнул.
— Зоя, вот это неожиданность. Ты к нам проездом или по делам?
Зоя не спешила с ответом, она рассматривала постаревшее лицо отца. Наконец она вздохнула и ответила:
— По делам... И похоже, что проездом.
Отец коротко взглянул в лицо дочери и тут же отвёл глаза.
— Это хорошо, хорошо... Хорошо, что заехала.
Отец и дочь не смотрели друг на друга, в комнате повисло неприятное напряжение. Через мгновение в комнату зашла мать.
— Энди, ты где опять… — начала она, но осеклась, увидев дочь.
Мать на мгновение замерла, а затем подошла и обняла Зою, порывисто, быстро и сухо.
— Как хорошо, что ты заехала… Надолго?
Девушка окинула взглядом маму, всё такая же стройная и красивая, хоть под глазами и у рта появились новые морщинки.
Разговор шёл тяжело, натянуто, и Зоя, не в силах выносить напряжение, решила перейти прямо к делу.
— Вот, возьмите, — сказала она, выкладывая на стол документы. — Ваш долг полностью погашен. Теперь вы свободны от обязательств перед Стивом. Я закрыла их.
На лицах родителей на мгновение промелькнули удивление и облегчение.
— Ты так быстро справилась. Ты такая... молодец... — произнес отец и вновь отвёл глаза в сторону.
— Спасибо, Зоя… Наверное, мы должны извиниться перед тобой… тихо сказала мать.
Девушка горько улыбнулась и покачала головой.
— Что сделано, то сделано. Главное, что всё наконец закончилось... Это было непросто, но я справилась.
Зоя еще раз хлопнула ладонью по лежащим на столе листам и сказала:
— Ну вот, собственно... Пошла я, пожалуй...
Девушка развернулась и быстро пошла к двери. Уже когда она взялась за ручку, услышала голос матери:
— Что, даже не останешься пообедать?
И если бы Зоя не была менталисткой, то не смогла бы понять, чего было больше в этой фразе: удивления или облегчения.
— Нет, — бросила она через плечо. — Передавайте братьям привет.
Выйдя за ворота родительского дома, Зоя остановилась и оперлась на потемневший от времени и дождей забор. В горле стоял ком, а глаза предательски жгли набухающие слезы. Она столько раз представляла эту встречу, прокручивала возможные сценарии и думала, что готова ко всему. И всё действительно прошло так, как она ожидала — ровно, сдержанно, без истерик и слёз. Но легче от этого не становилось. За внешностью взрослой, сильной женщины пряталась маленькая девочка, которая отчаянно мечтала просто быть любимой. Почувствовать, как отец обнимает и защищает. Уткнуться в мамино плечо и выговориться, излить все свои страхи и сомнения. Услышать: «Ты нам нужна. Мы любим тебя такой, какая ты есть». Но этого не произошло. За прошедшие годы ничего не изменилось. Самые близкие люди так и не научились видеть в ней не волшебницу, не угрозу, не инструмент решения проблем, а просто — дочь.
— Ну что ж… Так бывает. Надо двигаться дальше, — прошептала она, судорожно сжимая в кулаке промокший платок.
За время, проведённое в отряде охотников, Мальм в её памяти успел обрести ореол родного и тёплого места. Но оказавшись на его улицах, Зоя вдруг почувствовала себя чужой. Чужой и лишней. Этот город больше не был её домом. Он не предлагал ей ничего, кроме сухих улыбок, приглушённых разговоров и тяжёлого груза воспоминаний.
Медленно шагая по вымощенным улочкам, Зоя размышляла о будущем. Вариантов было всего два: столица с её безопасностью, комфортом и возможностями — или дикий север, где царили хаос и опасность. Казалось бы, выбор очевиден… Но там, на севере, был Марк. С ним она чувствовала себя иначе — спокойной, собранной, настоящей. Его мысли, его эмоции обволакивали её, как тёплое одеяло в стужу. Она бы уже мчалась к нему без раздумий, если бы не… два «но». И у этих «но» были женские имена.
«И что теперь делать? Пытаться устроиться в университет в надежде найти там друзей и, может быть, если повезёт, мужа? А ведь я уже пробовала выстроить отношения с магом, и что? Он меня обманул и посмеялся! Или поступиться самоуважением и напроситься в чужой дом, как бездомная собака? Или… может, там всё же найдётся уголок и для меня?»
Сомнения терзали её, пока она не оказалась за городскими воротами. Там Зоя остановилась, погладила свою лошадку по морде и тихо прошептала:
— Ну что ж… Так бывает. На принятие решений нужно время. И оно у меня есть.
Поднявшись в седло, Зоя закинула поводья заводной лошадки на заднюю луку и поскакала обратно — по той самой дороге, по которой приехала. Четыре дня пути до Дестриха, чтобы решить: повернуть ли к шумному Сольриху или на север, к Саврополю.
Путешествие успокаивало. Зоя не мучила себя бесконечными «за» и «против» — она просто ехала, вдыхая запах нагретой солнцем земли, наблюдая за встречными путниками, напевая под нос старые дорожные песни. Она знала: решение придёт само.
Одиночество в пути её не пугало. Рядом были Братик и Галина — её верные стражи. Через их глаза она могла заранее разведать дорогу, избежать засад. Единственное, что её раздражало, — хлопоты по обустройству ночлега. Расседлать лошадей, поставить палатку, развести костёр, приготовить ужин… Всё одной. Поэтому, если на пути попадался трактир, она останавливалась там без раздумий.
Но в этот раз удача отвернулась. На второй день дорога увела её к подножию гор. Сумерки накрыли лес слишком быстро, и до деревни она добраться не успела. Выбрав подходящую поляну у ручья, Зоя расстегнула упряжь, напоила лошадей, поставила палатку. Сидя на валуне, Галина клевала только что пойманную ящерицу, а Братик, понаблюдав с отстранённым интересом за трапезой сороки, сам отправился на охоту. Через связь Зоя уловила в его сознании образ косули.
— Доброй охоты, — мысленно пожелала она.
Сумерки сгущались. Костёр уже потрескивал, над ним покачивался котелок. Братик не возвращался. Зоя присела на корягу, сосредоточилась и нырнула в его восприятие — и сразу замерла. Талиар затаился, он наблюдал. Где-то рядом шла ожесточённая схватка, не задумываясь Зоя отправила Галину на разведку.
И уже через пару минут глазами сороки она увидела бой: охотники и ночники сцепились на узкой дороге. Мгновение — и Зоя уже неслась туда, пробираясь сквозь кусты, краем сознания отдав Братику команду обойти вражеского мага. Она использовала старую тактику — отвлечение иллюзией, — и в нужный момент леопард бросился на альва. Хруст шейных позвонков — и могучий маг больше не дышит. А Зоя, не теряя времени, вышла на дорогу с боевым жезлом наготове.
Смерть мага и мощный удар во фланг не оставил ночникам шансов. Когда пыль осела и последний волкодлак рухнул под воздействием Оков волка, она закричала:
— В меня не стреляйте! Я человек! Ночников больше нет!
Из строя охотников осторожно вышли двое: широкоплечий во