Глава 4. «Всем давать – давалка сломается»
4.1. Работа правительства
Выборы в новый парламент были назначены на 12 декабря 1993 года – через два с небольшим месяца после завершения октябрьских событий. Власть не сомневалась в полной победе провластного движения «Выбор России», а также других лояльных ей объединений, что обеспечивало бы контроль над Думой.
Телевидение подготовило программу «Встреча Нового политического года», во время которой в прямом эфире должны были подводиться итоги выборов. Присутствовали политический и культурный бомонд, представители нового бизнес-сообщества. Все ожидали – при ярком праздничном свете прожекторов, под телекамерами – окончательного триумфа демократии, подтвержденного волеизъявлением избирателей.
Но праздника не вышло. Первые же предварительные итоги показали, что уверенное лидерство захватила ЛДПР Владимира Жириновского. Телезрители, наблюдавшие за происходящим, увидели ликующего Жириновского и абсолютный шок и растерянность среди приглашенных сторонников власти. Они увидели ошарашенного результатами Юрия Карякина, одного из самых ярких идеологов демократического движения, бросившего фразу: «Россия, ты одурела!»
Россия «одурела» при достаточно щадящей бюджетной политике, которую так критиковали либеральные экономисты. Что бы случилось при «жесткой» – остается только догадываться. Все-таки не только политика, но и экономика – это искусство возможного…
Снова актуализировалась проблема отсутствия взаимопонимания интеллигенции и народа, поставленная почти 90 лет назад в известном сборнике «Вехи».
«Встреча Нового политического года» была свернута досрочно. В «Московском комсомольце» на следующий день материал об этом «праздновании» вышел под заголовком «С новым политическим гадом!».
В итоге ЛДПР с почти 23 % голосов заняла первое место по партийным спискам. «Выбор России» набрал 15,5 %, КПРФ – 12,4 %. Кроме того, в первую Думу по партийным спискам прошли «Женщины России», Аграрная партия, «Яблоко», ПРЕС и Демократическая партия России. «Выбору России» благодаря итогам выборов в одномандатных округах удалось догнать ЛДПР по общему числу депутатов. Однако в итоге оппозиция получила большинство над блоками, поддерживающими Ельцина.
Выяснилось, что народ, получив свободное право выбора, голосует не так, как считает правильным власть, а так, как сам считает нужным.
Гайдар вернулся в правительство 22 сентября – первым заместителем председателя правительства и исполняющим обязанности министра экономики. Но уже 20 января 1994 года окончательно распрощался с государственной службой. Как он сам пишет – из-за того, что основные экономические решения правительства проходили мимо него.
Неубедительное выступление «Выбора России» закрыло Гайдару дорогу к возвращению на пост премьера. Гайдар считал, что, если бы Ельцин, как обещал, выступил на съезде партии и поддержал ее список кандидатов, результат был бы иной. «По оценкам Егора Тимуровича… партия получила бы на 10 % голосов больше и стала бы бесспорным победителем выборов», – пишет в своей книге «Ельцин» Тимоти Колтон. Но Ельцин, как и в дальнейшем, выбрал другую позицию, «встал над схваткой» – он видел себя президентом всех россиян.
Гайдар стоял первым в списке на замену ЧВС. Потом появятся и другие претенденты. У каждого будут свои весомые основания. Если Гайдар лучше разбирался в теории рыночной экономики, то Олег Сосковец был бы лучшим исполнителем воли президента. («Ему, конечно, нужен был преемник такого же полета, как он сам, и одновременно надежный – чтобы Борис Николаевич им управлял… Попробуй поуправляй Черномырдиным! Он не из тех. Не получилось бы», – говорил Коржаков.)
В. С. Черномырдин на первом заседании Государственной думы Федерального собрания Российской Федерации. 11 января 1994
[Музей Черномырдина]
А Борис Немцов просто полностью соответствовал представлениям Ельцина о преемнике – человек нового поколения, сформированный демократическим движением: молодой, открытый, харизматичный, не боящийся и умеющий разговаривать с людьми.
ЧВС не мог не понимать надежд Гайдара. Впрочем, вряд ли все это сильно отвлекало его от работы – дело для него всегда было на первом месте. ЧВС не одобрил его ухода – во всяком случае, в той форме, как это сделал Гайдар:
«Гайдар пришел в сентябре… он начал работать и, по правде говоря, многое снял с моих плеч, подхватив неотложные дела. А вот его уход – это, думаю, политический шаг. На его месте можно было бы и не хлопать дверью. Это несолидно. Думаю, здесь он не прав. Все эти выкрутасы с уходом, с отставкой чести никому не делают. Хочешь уйти (силой-то никого не заставишь работать!), уйди по-нормальному».
По сути, проиграв выборы, лишившись обоснованных надежд на возвращение Гайдара как лидера победившей на выборах партии, демократы растерялись. В демократическом лагере начались внутренние проблемы. «Нас с Сергеем Шахраем, – вспоминает Шохин, – обвиняли, что способствовали разобщенности, распылению демократических сил. Но все было иначе. Гайдар после знаменитого указа 1400 вернулся во власть, стал первым вице-премьером и разруливал события сентября – октября с точки зрения будущих парламентских выборов, прихода к власти его партии. Взять Думу, большинство в ней, и занять должность премьера – такова была генеральная линия Егора. Фарс, в который выльется празднование Нового политического года, невозможно было предугадать, и Гайдар в предвкушении близкой победы снова в уме распределял посты. Учитывая нашу размолвку, меня он в команду будущего правительства не записал. А в действующем кабинете (об этом я снова узнал от ЧВС, моего основного “информатора”) предлагал перераспределить полномочия, двинув меня с поста вице-премьера на должность министра по делам СНГ. Или вообще – на выход. Гайдар включил в списки “Демвыбора” почти полностью реформаторское крыло правительства. Министрам в первой Думе разрешалось быть депутатами. Черномырдин… по нашей просьбе подбил на эту уступку Ельцина. Использование административного ресурса представлялось оправданным в переходный период».
Впрочем, ЧВС тогда было не до политических интриг. С доходами бюджета была большая проблема – по доходам он регулярно не исполнялся, был постоянно дефицитным. По стране гулял «черный нал» в виде сотен миллионов, даже миллиардов долларов, выведенных из-под налогообложения. Поэтому деятельность ЧВС во главе правительства лучше всего можно описать тремя словами: «Где взять деньги?»
«Помню, – рассказывает Уринсон, – ехали мы с ЧВС из какого-то аэропорта и обсуждали: вот нам бы нефть долларов 30[5]… Тогда бы и с пенсионерами долги закрыли, и бюджетникам могли зарплату выплачивать без задержек…»
Чтобы не обрушить бюджет и одновременно не вступить в жесткий конфликт с парламентом, ЧВС должен был постоянно выкручиваться. И он, надо сказать, очень умело справлялся с просителями бюджетных средств. Вспоминает Евгений Ясин:
«Ответ B. C. Черномырдина на сетования одного из директоров, который требовал денег на основании принятого постановления:
– Милый, да если бы у меня были деньги, я бы их дал и постановления б не выпускал. А так выпустил, а ты еще и денег хочешь…
Когда мы жаловались премьеру, что он дает поручения, зная, что денег нет, он отвечал:
– А я тебе звонил?
Значит, прочие поручения можно было игнорировать. И только специальный звонок означал – надо».
Трудности переходного периода стали благодатной почвой для расцвета лоббизма. Но если до октября 1993 года расходы бюджета в сторону увеличения постоянно корректировал Верховный Совет, то потом этим активно стал заниматься и сам президент. Он чувствовал, что социальная база его поддержки из-за проблем в экономике неумолимо тает.
«Общепринятый порядок был таков, – продолжает Ясин. – Ближайшие помощники президента Ельцина (В. В. Илюшин, А. В. Коржаков и др.) приводили к нему на прием глав регионов, директоров заводов, которые обращались с просьбами о государственной поддержке. В обоснование достаточно было двухстраничной записки. Для особ привилегированных (в глазах помощников) не требовалась предварительная подготовка вопроса в аппарате правительства или в ведомствах. Следовала резолюция, обычно положительная, а то и указ, на котором не всегда стояли все необходимые визы. Выполнять надо было обычно тем, чьих виз не было, – Минэкономики, Минфину».
В начале 1996 года директора Красноярского комбайнового завода Л. Н. Логинова часто видели в приемной у президента. И в очередной раз он нажаловался, что Минэкономики не выполняет поручение о выделении его заводу 150 млрд руб. на инвестиции. Президент обозвал Ясина саботажником и потребовал от Черномырдина сделать оргвыводы.
«История же, – далее рассказывает Ясин, – была удивительной. Конечно, никаких инвестиций Л. Н. Логинову не полагалось. Бюджет для него ничего не предусматривал. Минфин обещал бюджетную ссуду, которая якобы предназначалась для освоения нового комбайна “Кедр”, а на самом деле ее хотели потратить на жилищное строительство, даже не рассчитывая вернуть. Обо всем этом мне потом рассказал сам Логинов, полагая, что теперь после критики президента я уж точно в лепешку расшибусь, но деньги ему найду. Ничего этого я так и не сделал. А в данном случае это вообще была не моя компетенция».
Или вот пример из воспоминаний ЧВС: «Был у меня на приеме как-то директор номерного завода. Мины они производили противопехотные “образца сорок второго года”! Вы себе это представляете?! И куда их? Да по всему миру запрет на противопехотные мины, их в земле понатыкано – миллионы, в местах всех локальных конфликтов не знают, как избавиться от этого “добра”! Директор тот – что? Предлагал предприятие перепрофилировать? На это деньги просил? Нет. Просил оформить госзаказ. На те же мины».
Кстати, как рассказывают соратники ЧВС, утвержденная еще правительством Гайдара программа конверсии военной промышленности провалилась. Оказалось, что гражданская продукция, которую выпускали оборонные предприятия, по качеству и цене проигрывала в конкуренции с импортными товарами. Но вместо того чтобы усовершенствовать и развивать эти произво