[Музей Черномырдина]
20 июня Борис Ельцин счел нужным напомнить, что Виктор Черномырдин, «приложивший немало сил для разрешения кризиса в Буденновске, действовал под его, президента, неустанным руководством». Во-первых, они с премьером «постоянно поддерживали контакт если не каждые полчаса, то каждый час». Во-вторых, президент отметил, что «не видит ошибок» со стороны премьера.
5.2. Буденновск. Послесловие
Накануне событий в Буденновске Дума решила поставить вопрос о вотуме недоверия правительству – намечалось очередное противостояние законодательной и исполнительной власти.
Гайдару пришлось одновременно принимать участие в двух событиях, наложившихся друг на друга. Его депутатская фракция резко отрицательно относилась к войне в Чечне, однако не могла, объединившись с оппозицией, требовать отставки правительства, глава которого занимался урегулированием ситуации в Буденновске. И потом, ему было ясно, что политические силы, стоявшие за Сосковцом, который мог прийти на место Черномырдина, требуют силового решения вопроса с Чечней. «Для нас, – вспоминал Гайдар, – ситуация непростая: если этот вотум поддержит “Выбор России”, он непременно пройдет. До меня доходят вполне внятные слухи, что ястребы из окружения президента, те, что толкали его к силовым решениям, будут в высшей степени довольны устранением Виктора Черномырдина – на его место прочат Олега Сосковца. Поддержав вотум недоверия и вроде бы формально выступив против войны, мы на деле можем помочь именно тем, кто в первую очередь причастен к ее началу.
21 июня Государственная дума вынесла правительству вотум.
…Через два дня после разрешения кризиса в Буденновске, уже во время мирных переговоров, мы с легким сердцем проголосовали против вотума недоверия правительству Черномырдина, но за резолюцию с требованием отставки руководства силовых министерств. Тем не менее широкой коалиции – от коммунистов до “ЯБЛока” – хватило голосов, чтобы провести вотум недоверия. Формально выступая против войны в Чечне, думское большинство проголосовало за отставку человека, усилиями которого трудный поворот к миру только что стал возможным. По действующей Конституции, лишь после второго вотума недоверия президент обязан выбрать, что он сделает: отправит в отставку правительство или распустит Думу. Между тем через три месяца наступает срок, в течение которого, в период перед выборами, Дума не может быть распущена, а значит, при следующем голосовании отставка правительства Черномырдина предрешена. До этого правительство, которому уже вынесен вотум недоверия, существует полулегитимно. Эта его слабость устраивала и большинство Думы, и значительную часть президентского окружения».
«Во время дебатов, – пишет Андрей Колесников[7] о Гайдаре, – выступил с жесткой и очень политически откровенной речью. Сказал о силах, которые мечтают о новом кризисе и хаосе, способных привести их к власти. О том, что правительство критикуют именно за то, что оно делает правильно, проводя политику финансовой стабилизации и прекращая печатать пустые деньги: “Я убежден, что именно этот страх, это понимание того, что этот начинающийся рост стабилизации экономики может перечеркнуть политические шансы тех, кто хотел бы пробиться к власти на волне справедливой критики ошибок правительства, сегодня важнейшая база для постановки вопроса о вотуме недоверия. Убежден: сегодня по экономическим основаниям голосовать за вотум недоверия правительству – это значит голосовать против шансов на стабилизацию экономики России”».
Президент Борис Ельцин, отказался отправить правительство в отставку: по конституции у него было право не реагировать на однократное вынесение вотума о недоверии правительству.
Гайдар: «Позвонил Виктору Степановичу, Борису Николаевичу, договорился о встрече – впервые после начала чеченской войны. Предложил формулу компромиссного решения: Дума еще раз ставит на голосование вопрос о вотуме недоверия, не набирает необходимого количества голосов. Правительство удовлетворяется этим, считает инцидент исчерпанным и не настаивает на повторном голосовании вотума доверия. В результате парламентское большинство оказывается как бы выпоротым, но не слишком больно. И Ельцин, и Черномырдин согласились с этим предложением.
Однако уже на следующий день вопрос о доверии правительству был поставлен самим премьером. Правительство решило повторить маневр апреля 1992 года, пойти на обострение, и тут же внесло на рассмотрение Думы проект Закона о доверии себе, тем самым поставив и парламент, и президента перед необходимостью быстрого и жесткого выбора. Если резолюция о доверии не проходит, тогда немедленное решение об отставке правительства или досрочных выборах Думы.
Этот неожиданный поворот событий поверг лидеров оппозиции в состояние, близкое к панике. Только что проголосовав за недоверие правительству, тут же радикально поменять свое решение и через неделю проголосовать за вотум доверия ему – страшный удар по собственной репутации. Пойти же на продолжение конфронтации опасно – а вдруг президент поддержит премьера и распустит Думу, что же тогда, остаться без своих депутатских привилегий, без мощной базы в Думе, которую коммунисты впоследствии столь эффективно использовали в ходе избирательной кампании?»
Если бы депутаты, которые рассматривают инициативу о вынесении вотума недоверия в течение 10 дней, подтвердили свое решение от 21 июня, президент должен был бы выбрать между отставкой правительства и роспуском Думы.
На следующий день Ельцин предложил компромисс: он освободил от должностей министра внутренних дел Виктора Ерина и министра по делам национальностей Николая Егорова, а также главу ФСБ Сергея Степашина и губернатора Ставропольского края Евгения Кузнецова. Этот компромисс был принципиально согласован на встрече Ельцина с руководством фракций и депутатских групп. Вновь рассмотрев вопрос о доверии кабинету Виктора Черномырдина, 1 июля 1995 года депутаты не смогли вынести вотум недоверия – такое решение поддержали лишь 193 депутата.
Дума с огромным облегчением провалила повторный вотум недоверия.
Добившись спасения заложников в Буденновске, урегулировав отношения с Думой, ЧВС вернулся к своим прямым обязанностям – экономике.
В интервью еженедельнику «Коммерсантъ» в июле 1995 года, отвечая на вопрос, удовлетворен ли он итогами первого полугодия, Виктор Черномырдин сказал: «Как говорится, на все сто, конечно, нет. Если же выводить баланс того, что и как получилось, что не доделано или сделано неверно и не вовремя, то, думаю, все-таки правительство сработало с “плюсом”. В первую очередь, укрепился рубль. “Работать” с ним становится выгоднее, чем с долларом. И это уже сдвиг – и существенный. Установленный недавно коридор для колебаний обменного курса рубля позволяет сделать более предсказуемым внутренний валютный рынок и одновременно поддержать отечественных экспортеров. Другой важный момент – снижение темпов роста цен. Конечно, они еще относительно высоки. Нужно, однако, иметь в виду, что изменилась сама природа инфляции. Июньские 6,7 % обладают куда большим потенциалом снижения, чем в прошлые годы. Нет эмиссионного финансирования бюджета. Его дефицит перестал быть источником инфляции. Нет сокращения числа оборотов денег. Больше средств населения идет не только на потребление, но и на сбережения, цели накопления и т. п. А это значит, что у нас есть все возможности для того, чтобы приостановить рост цен. Условие здесь одно – прожить вторую половину года по утвержденному бюджету, уложиться в его жесткие параметры. Третья характерная особенность первых шести месяцев 1995 года – приостановка в целом спада в промышленности. Сейчас по объему производства за полугодие мы вплотную приблизились к уровню 1994 года. По маю и июню прошли даже с небольшим опережением. Очень важно, что производство не падает в условиях жесткой финансовой и денежно-кредитной политики».
Ближе к концу 1995 года он давал оценку текущему состоянию и перспективам на ближайшее время. У российской экономики вырисовывались неплохие перспективы. ЧВС не мог предполагать, какие сюрпризы ему приготовят и 1996-й, и 1997-й…
Глава 6. «Вы думаете, что мне далеко просто. Мне далеко не просто!»
6.1. Шаткое кресло
В общественных настроениях неопределенность и настороженность – 1995 год. Слом привычного уклада произошел, а новый только еще маячит где-то за горизонтом. Реформы затянулись, и совершенно неясно, когда жизнь встанет в стабильную колею. Твердая уверенность, что выбран правильный путь, есть далеко не у всех.
Все это порождало брожения в умах и все новые и новые конфликты. «Террариум единомышленников», как кто-то точно определил ситуацию внутри властной элиты.
«В правительстве было две группировки. Одну возглавлял Чубайс, вторую – Сосковец, – вспоминает Евгений Ясин. – Но Черномырдин не играл ни за одну из них. Он пытался поддерживать равновесие».
Вовсе не две. Все было намного хуже. Во время работы Черномырдина в правительстве шла непрекращающаяся борьба группировок.
Но прежде всего о Сосковце. Он – фигура гораздо менее известная, нежели Чубайс. Хотя столь же мифологизированная. Его профессиональная деятельность началась в 1971 году на Карагандинском металлургическом комбинате, где он прошел по всем ступеням карьерной лестницы (кстати, тогда секретарем парткома завода был будущий первый президент Казахстана Н. Назарбаев) и в 1988 году стал его генеральным директором. В 1991 году – министр металлургии СССР. Когда министерство упразднили, возглавил корпорацию «Росчермет». С марта 1992 года – первый заместитель премьер-министра – министр промышленности Республики Казахстан. Он стал человеком, который, когда были разорваны производственные и технологические цепочки, выстраивал новые связи в промышленности между новым Казахстаном и новой Россией. Сосковец был глубоко погружен в тему и хорошо представлял себе промышленную кооперацию в рамках бывшего СССР. В октябре 1992 года занял пост председателя Комитета Российской Федерации по металлургии. А в апреле 1993 года Сосковец назначен первым заместителем премьера и играл в правительстве весьма важную роль.