8 февраля 1996 года под председательством ЧВС проходило расширенное заседание политсовета движения «Наш дом – Россия», на котором ЧВС окончательно разрушил надежды тех, кто полагал, что политикой может заниматься кто-то, кроме президента.
13 февраля Гайдар на пресс-конференции вновь выступил с предостережением против ельцинского выдвижения на второй президентский срок:
«Если Ельцин не участвует, предстоящие выборы – это голосование против коммунистов, если Ельцин участвует, – это голосование против Ельцина. И исход его, к сожалению, для меня достаточно очевиден… Вот я всячески хотел бы донести мысль до общества, до окружения президента, до самого президента о том, что ответственное решение для него – это не баллотироваться, и что слухи о том, что нет других вариантов, способных привести к победе на выборах, не соответствуют действительности. Такие варианты есть. И у кандидатуры Черномырдина, да и того же самого Бориса Немцова, на мой взгляд (и это можно посчитать социологически), существенно больше шансов на выигрыш сегодня, чем у Бориса Николаевича Ельцина… К сожалению, это факт: если через два дня Борис Николаевич Ельцин примет решение о своем участии в выборах, это, на мой взгляд, почти предопределяет победу Зюганова во втором туре».
На пресс-конференции 26 февраля зашел также разговор о ЧВС. Гайдар сказал, что здесь ситуация от демократов не зависит, ДВР своей позиции не менял: если бы Виктор Степанович согласился включиться в избирательную кампанию, Гайдар и его коллеги «очень серьезно рассмотрели бы вопрос о поддержке его кандидатуры». «Нам кажется, она по многим направлениям убедительна», – сказал Егор Тимурович. Однако, добавил он, насколько можно понять, Черномырдин достаточно определенно принял решение не баллотироваться.
Был ли все-таки какой-то выход из тогдашней почти беспросветной ситуации, не связанный с поддержкой безнадежной, как тогда казалось, кандидатуры Ельцина? Многие полагали, что выход только один: ЧВС в президенты!
Олег Мороз в книге «Как Зюганов не стал президентом» пишет:
«Сделать ставку на него как на кандидата в президенты представлялось вполне логичным шагом. В момент его назначения главой правительства в декабре 1992 года никто не воспринимал Черномырдина как демократа. Однако, попав в русло либерально-демократических реформ, он мало-помалу пообтесался, пообкатался и стал выглядеть вполне приемлемым для демократического лагеря. Надежность и основательность “крепкого хозяйственника”, которые поначалу настораживали, со временем, в обстановке перманентной нестабильности, напротив, стали казаться привлекательными качествами. В реформах он хоть и не сильно продвинулся вперед, но и отката не допустил. Была надежда, что, став президентом, он, по крайней мере, будет продолжать в таком же духе.
Особенные симпатии либеральной интеллигенции Черномырдин завоевал после Буденновска. Как мы помним, в качестве приоритета – не на словах, а на деле – он тогда принял спасение заложников, ради этого позволив боевикам уйти в Чечню. Такой расклад предпочтений, как известно, в общем-то совсем не характерен для российских властей. Разумеется, будучи осторожным чиновником, Черномырдин наверняка согласовал свои действия с Ельциным, не мог не согласовать, однако народная молва прочно связала этот благородный и гуманный вариант разрешения буденновской драмы именно с личностью премьера».
Линию на переговоры с дудаевцами ЧВС отстаивал и в дальнейшем, что еще больше укрепило его авторитет среди демократов.
Отказ премьера от самостоятельной политической роли вызвал глубокое разочарование как у отказавшихся от поддержки Ельцина демократов, так и у соратников премьера по «Нашему дому». Тем очень уж хотелось провести своего лидера в кандидаты в президенты. Однако публичные телодвижения на этот счет были строжайше запрещены, поэтому движение решительно отмежевалось от инициативы петербургского отделения ДВР, выдвинувшего премьера в претенденты на участие в выборах.
Разброд и шатания наблюдались и среди руководителей региональных отделений «Нашего дома». Многие из них намеревались ребром поставить перед ЧВС вопрос о его выдвижении. Горячие головы даже готовы были выдвинуть ему ультиматум: или он соглашается баллотироваться, или происходят перевыборы главы движения.
На заседании совета движения Людмила Нарусова, отдав должное нравственным качествам премьера, «отказавшегося от места, которого он достоин, – беспрецедентный поступок в нашей новейшей истории», подчеркнула, что своей позицией он ставит в сложное положение блок, которому предлагают в лидеры совсем не того человека, за которым шли люди на выборах в Думу. Ее поддержал и лидер Союза землевладельцев Владимир Башмачников, заявивший, что в таких условиях от «Нашего дома» трудно ждать на президентских выборах той же активности, что и в парламентскую кампанию. «Организация фактически сменила лицо», – подытожил он.
Все же номенклатурный принцип построения движения себя оправдал: кандидатура Ельцина как кандидата на второй срок президентства была одобрена практически единогласно.
Свое мнение по поводу президентских выборов высказал после заседания и первый вице-спикер Думы от «Нашего дома» Александр Шохин. Он считает, что демократам было бы выгодно выставить не одну, а несколько кандидатур, чтобы ближе к дате голосования объединиться вокруг одной, явно лидирующей фигуры. Такой тактики придерживаются и политические силы на левом фланге, подчеркнул он. Полагая, что участие в президентских выборах Виктора Черномырдина, как фигуры с большим политическим весом, было бы полезно, Шохин в то же время отметил, что по своей политической окраске Черномырдин, как проводник президентского курса, вряд ли расширит электоральное поле президента в случае объединения голосов.
8.3. И опять Коржаков
Коржаков в мемуарах, разумеется, всю эту суету демократической общественности относительно выдвижения ЧВС кандидатом в президенты видит по-своему. «Виктор Черномырдин, – пишет он, – тоже, правда негласно, собирал подписи, чтобы выставить свою кандидатуру на грядущих президентских выборах. И собрал почти полтора миллиона. Его доверенные лица старались работать с избирателями как можно незаметнее. Но, разумеется, Служба безопасности президента о “тайной” акции премьера знала».
Полтора миллиона подписей «негласно» и «незаметно»… Звучит совсем уж нелепо. Но, войдя во вкус придуманной им интриги ЧВС против шефа, Коржаков этого совсем не замечает. По уверениям Коржакова, поняв, что его предвыборная активность не осталась незамеченной СБП, ЧВС стал активно искать с ним встречи, чтобы объясниться.
«С середины февраля, – пишет в мемуарах Коржаков, – Черномырдин постоянно предлагал мне встретиться и поговорить. Я же умышленно тянул время, дожидаясь того момента, когда будет поздно нести подписные листы в Центральную избирательную комиссию. Внутреннее чутье подсказывало: без этого разговора премьер не решится выставить свою кандидатуру на выборах». А не регистрировался только потому, что, «возможно, он понимал: если Ельцин победит, то никогда не простит измены. А в свою победу Виктор Степанович не очень-то верил».
Коржаков ведь действительно был убежден, что решение идти на выборы ЧВС будет согласовывать с ним. Искать у него совета. Регистрация кандидатов закончилась 15 апреля, а на следующий день состоялся разговор Черномырдина с Коржаковым в так называемом Президентском клубе – заведении для избранных, которое в свое время организовал сам Коржаков.
Фрагменты записи того разговора Коржаков опубликовал в своей книге «Борис Ельцин: от рассвета до заката». (Это, кстати, несанкционированная магнитофонная запись разговора с премьер-министром Российской Федерации, да еще преданная гласности в его книге. Сообразив, что переусердствовал, во втором издании своего произведения Коржаков эту запись уже не воспроизвел.)
Вот выдержки из стенограммы той беседы:
«Ч. Еще один вопрос. Кому надо постоянно меня с шефом сталкивать?
К. В каком плане?
Ч. Во всех планах. Даже, может быть, не сталкивают, а разводят. Видят во мне недруга. Мне, конечно, это по фигу, но всегда это исходило из администрации… Я говорил Илюшину, что не могу понять, откуда происходит сталкивание.
К. Илюшин никогда в эти дела не влезает.
Ч. Да, он мне сказал.
К. Он опытный партийный работник.
Ч. Единственное, он мне подтвердил, что видит все. Если это дело Батурина… Но я не думаю, что он так близок к президенту, чтобы влиять. Но кому-то вот надо».
Самый близкий к президенту человек Коржаков. Ему-то, без сомнения, прекрасно известно, кто и о чем «стучит» шефу. Он не говорит, кто именно вкладывает в уши Ельцину негативную информацию о ЧВС, но намекает премьеру, откуда ветер дует:
«К. Если вы едете в командировку, а люди ваши вечерком потом собираются и пьют не за здоровье нашего президента, а за здоровье президента Черномырдина… Не стесняясь.
Ч. Да ты что?!
К. Да.
Ч. Вот те, которые рядом со мной?
[Слишком простодушная реакция. ЧВС тут немного переигрывает. – А. В.]
К. Да, которые рядом с вами… Окружение делает вам много вреда.
Ч. Я могу только одно сказать. Я не могу ни за кого поручиться, я не тот человек… Вот так взять и просто предать. Мне это противно. У меня и возраст такой, что мне это не надо. Я сам нахожусь на пределе. У меня работа непростая.
К. Конечно.
Ч. И чтобы я в это время играл еще в какую-то вторую игру? <…>
К. Виктор Степанович, а вообще кто придумал, что вам нужно баллотироваться? Ведь по Конституции, если с президентом что-то случается, за него вы так и так остаетесь. Вы могли спокойно всех отмести: “При живом президенте я не могу. Если что-то случится, тогда я и так буду”.
Ч. Александр Васильевич, мне никто не мешал, если бы мне нужно было, я бы начал [собственную избирательную кампанию. – А. В.]… За моей спиной, может быть, есть и предатели, и что хотите, но я ничего такого не сделаю. Меня пытались и сейчас уговорить: “Давай”. Я говорю: “Нет, нельзя этого делать. Нам нужен сегодня Ельцин для того, чтобы удержать страну”. И ему я это говорил тысячу раз: “Борис Николаевич, не надо меня толкать, не надо, только Ельцин сейчас нужен стране. Не Черномырдин и никто другой