В экономике ситуация, конечно, оставалась достаточно сложной. Преобразования здесь шли гораздо медленнее, чем ожидалось. Но, как понимал ЧВС, преобразования и не могли пройти по сценарию реформаторов – быстро поменять всю структуру экономики, что поменяет, как предполагалось, менталитет и образ жизни людей. Все это требовало времени. Чтобы было надежно, эти преобразования должны стать не поверхностными, а глубинными, фундаментальными. Но на это нужно время.
А личная победа – приход к власти более современной, не отягощенной идеологическими заморочками коммунистической идеологии, элиты – вовсе не означает победу демократии и принципов цивилизованного рынка.
Однако у ЧВС не было времени на философские размышления. Он был с головой погружен в текущие экономические заботы. А здесь ситуация начинала потихоньку выравниваться. Экономика наконец начала расти. Совсем немного, но это уже все-таки рост. Но сколько еще предстоит сделать по строительству новых государственных структур…
Плохо то, что цена на нефть, просевшая еще в 80-е, который год не повышается (если бы тогда цена на нефть была бы, как мечтал ЧВС, 30 долларов за баррель, а уж тем более 50, не говоря уж о 128 долларах – цене 2012 года, кто бы тогда осуждал 90-е!). Налоговая реформа еще далеко не завершена, бюджет по-прежнему тощий, собираемость налогов неважная, что заставляет раздувать пузырь ГКО. Но он был убежден, что постепенно со всем этим можно будет справиться – наладить надежную работу всех правительственных механизмов.
Были у правительства и определенные успехи на внешне- экономическом направлении. Комиссия Гора – Черномырдина отметила пятилетний юбилей совместной работы, и здесь ЧВС было чем отчитаться. Экономическое сотрудничество шло по нарастающей, наглядно демонстрируя успехи России по встраиванию в мировую экономику.
Укрепилось и лично его положение как главы правительства. Все время, пока он был премьером, не прекращались покушения на его кресло и полномочия. Запустив реформы, Гайдар очень хотел лично довести их до конца. Надеялся вернуться на премьерский пост после победы своей партии на выборах 1993 года. Относился он к ЧВС как к своему сменщику без особой любви: «В связке с Ельциным его можно будет на какое-то время оставить» – так Егор Тимурович оценивал дальнейшие перспективы ЧВС. Но неудачные выборы поставили крест на его планах.
Потом к премьерскому креслу присматривался Сосковец, активно поддерживаемый Коржаковым. Однако этому помешали президентские выборы – бездарное ведение избирательной кампании, «коробка из-под ксерокса», связка с Коржаковым и т. д.
Выписанный из Нижнего Новгорода в заместители ЧВС Борис Немцов очень полюбился Ельцину, который приглядывался к нему как к преемнику. Что, конечно, сужало полномочия ЧВС как главы правительства. Но команда младореформаторов была быстро разгромлена, а Немцов показал свою неготовность решать серьезные государственные задачи.
На политическом горизонте не было ни одной сколько-нибудь значимой фигуры, которая могла бы помешать дальнейшему карьерному росту ЧВС. Правда, приключилась неприятная история со Связьинвестом. Он понимал, что в итоге «дерьмо получилось». Но разгребать это дерьмо формальных оснований не было. Все по правилам.
Конечно, война бизнеса с реформаторами – это нехорошо. Надо было договариваться. Если бы олигархи готовы были проигрывать, готовы смириться с поражением, они бы не стали теми, кто они есть. Но реформаторы еще молодые – пусть учатся. Пока учишься, набираешься опыта, непременно набиваешь шишки. Однако в ситуации со Связьинвестом все-таки был и очевидный положительный момент – правительство смогло закрыть дыру в бюджете, чего без продажи компании не случилось бы.
Внутри правительства еще сохранялся конфликт Чубайса с Куликовым. Но по сравнению с тем, что было все эти годы, это все-таки мелочи. В общем, на своем рабочем месте ЧВС чувствовал себя уверенно.
Глава 10. «Я готов и буду объединяться. И со всеми. Нельзя, извините за выражение, все время врастопырку»
10.1. Комиссия Гора – Черномырдина
Все годы, что он возглавлял правительство, ЧВС был сопредседателем Комиссии по экономическому сотрудничеству России и США, получившей название комиссии Гора – Черномырдина. С его отставкой ее деятельность фактически сошла на нет, а скоро она и вовсе прекратила существование. В межгосударственных отношениях субъективный личностный фактор все-таки исключительно значим.
В начале февраля 1993 года ЧВС посетил Всемирный экономический форум в Давосе, где заявил, что «хотел бы развеять атмосферу недоверия, которая складывается на Западе вокруг нового кабинета России», и заверил участников форума, что реформы в России будут продолжаться во что бы то ни стало. По его словам, он «не только за реформы, но и за их углубление и расширение». «Однако, – сказал российский премьер, – мы не будем слепо копировать чей-то опыт – американский, английский, немецкий, японский… У нас есть свой – российский путь». Конечно, когда все только еще пытались понять, кто такой Черномырдин, словосочетание «российский путь» резануло ухо и вызвало саркастические комментарии.
Как бы то ни было, газетные заголовки тех дней сообщали: «Черномырдин покинул Швейцарию достойным преемником Гайдара»; «Виктор Черномырдин вернулся из Швейцарии приверженцем гайдаровского курса». Гайдаровского – нет. А вот рыночного – безусловно, да.
«Фактически мы этот Давос сами раскрутили, – рассказывает Тарасов. – Они и до нас встречались, но такого ажиотажа не было. До Черномырдина наших в Давосе не было. Я сказал ЧВС: надо показать, что в России теперь новый путь выбираем. И чтобы не наделать больших ошибок, хотели им про себя рассказать и у них поучиться. МИД нам записочку обосновательную подбросил. Мы ее тогда Ельцину отправили. Он говорит – давайте. Это был первый зарубежный визит ЧВС. Неофициальный».
Вообще ЧВС еще с газпромовских времен уверенно чувствовал себя на международной арене. Особенно ярко это проявилось в его работе по американскому направлению. В 1992 – 1996 годах Россия начала выстраивать новые отношения с Западом. В российской внешней политике американское направление стало преобладающим. Россия ушла от идеологического противостояния с США, отбросила коммунистическую идеологию и воинственную риторику («мы вас закопаем!») и перешла к поиску сфер сотрудничества – прежде всего в экономике.
31 января – 1 февраля 1992 года Ельцин впервые посетил США в ранге президента. Эта поездка была чрезвычайно важной для России: Москва добивалась признания своих претензий на статус правопреемницы Советского Союза и нуждалась в экономической и технологической помощи Запада и прежде всего США. В итоговой Кэмп-Дэвидской декларации стороны заявили, что «не рассматривают друг друга в качестве потенциальных противников», а «их отношения характеризуются отныне дружбой и партнерством, основанными на взаимном доверии, уважении и общей приверженности демократии и экономической свободе». Тем самым был положен конец идеологической конфронтации между Россией и Америкой. Теперь необходимо было нащупать новую основу и новое содержание двусторонних отношений.
В ходе встречи был заключен ряд экономических соглашений. США предоставили России 4,5 млрд долларов в качестве экономической помощи и оказали содействие в предоставлении помощи различными международными институтами.
Во время следующего визита Ельцина в США (июнь 1992 года) президенты подписали Хартию российско-американского партнерства и дружбы. В ней стороны заверяли, что намерены создать «надежную и прочную основу российско-американских отношений партнерства и дружбы», поскольку «рост благосостояния, процветание и безопасность демократической Российской Федерации и Соединенных Штатов Америки жизненно взаимосвязаны». Борис Ельцин и Джордж Буш-старший заявили также о намерении «содействовать развитию свободных рыночных отношений, экономическому возрождению и росту, а также более тесному экономическому сотрудничеству, торговле и инвестициям». На смену взаимодействию в целях предотвращения термоядерной катастрофы приходило сотрудничество в сфере экономики. В значительной степени эта работа легла на плечи ЧВС.
Тарасов: «Вроде бы холодная война закончилась, у нас уже не коммунистический строй, но до 93 года у России фактически никаких отношений с Соединенными Штатами не было – кроме личных отношений президентов. Сначала Буша-старшего, а потом Клинтона – с Ельциным. И надо было налаживать именно экономические взаимоотношения. И вот на одной из “семерок” Борис Николаевич договорился с Клинтоном – давай развивать экономику. Клинтон говорит – давай».
Это оказалось непросто. Во времена холодной войны торгово-экономические и научно-технические связи играли в советско-американских отношениях подчиненную роль. Экономические связи сводились к двусторонней торговле, которая была довольно примитивной. «По существу, она сводилась к закупкам из США фуражного зерна и небольших партий комплектного оборудования, в обмен на которые поставлялись ограниченные объемы нефтепродуктов, химических товаров, а также таких традиционных российских продуктов, как водка, икра и крабы. На протяжении предшествующего десятилетия общий объем двусторонней торговли снижался. При этом торговый баланс всегда со значительным превышением сводился в пользу Соединенных Штатов. Серьезным препятствием на пути развития нормальных торгово-экономических связей выступало наличие всевозможных барьеров, прежде всего в американском законодательстве, которые существенно ограничивали обмен, особенно в сфере высоких технологий, обставляли экономическое сотрудничество различными политическими условиями», – пишет в своей статье «США и Россия в мировой торговле в начале XXI века: состояние и перспективы» В. Супян.
3–4 апреля 1993 года в Ванкувере (Канада) состоялась первая встреча президента РФ Бориса Ельцина и президента США Билла Клинтона. По итогам встречи была принята Ванкуверская декларация, провозгласившая стратегическое партнерство России и США. Оно открыло дорогу экономическому сотрудничеству. Стороны договорились о создании Российско-американской комиссии по экономическому и технологическому сотрудничеству, ее сопредседателями были назначены Альберт Гор, вице-президент Соединенных Штатов, и Виктор Черномырдин.