«Первая моя попытка “добавить” в правительство для равновесия Скокова или Лобова была гордо отвергнута Гайдаром. Но затем, видя все проблемы и трудности молодого правительства… все-таки вынужден был ввести туда энергичных представителей директорского корпуса… Вскоре после консультаций с соответствующими комитетами парламента были выдвинуты для работы в правительстве Г. Хижа и В. Шумейко. Еще через несколько месяцев – В. Черномырдин [тут Ельцин немного путает даты. – А. В.]. Что стояло за этими передвижениями? Лопухин – талантливый экономист, один из самых способных министров в правительстве Гайдара. Но ведь он возглавлял нефтегазовый комплекс. Который тянет за собой всю политику ценообразования. Любой прокол здесь отдается болью во всем экономическом организме страны. И я волевым решением снял Лопухина с работы и поставил в правительство Черномырдина, которого знал еще по Уралу… Мне захотелось подстраховать новую политику, обеспечить ей долгую жизнь – усилить какой-то новой, надежной и волевой фигурой».
Более подробно о положении дел в энергетике рассказывает в своих воспоминаниях ЧВС:
«Ситуация для всех нас, для энергетиков, была крайне плачевной. Цены ведь были опущены на все, кроме энергоносителей. На газ, нефть, уголь, электроэнергию – почти советские остались еще цены, копеечные. А то, что энергетика – это основа всего (и промышленности, и сельского хозяйства), никто отчего-то не подумал. Или намеренно не захотел думать. Все за головы схватились. Угольщики, нефтяники, атомщики. Ну и мы в Газпроме тоже крепко задумались. Ведь все, что я перечислил, – капиталоэнергометаллоемкие производства. Даже чтобы в рабочем состоянии поддерживать, солидные вложения нужны. А уж чтобы развиваться… И еще: это Газпром более-менее был на плаву, а угольщики, Минатом и особенно нефтянка вся – на боку лежали. Странно такое слышать? У нас привыкли к связке: “газ – нефть – труба”, дескать, вот они, “золотоносные потоки”. А то, что даже в середине 1990-х некоторые нефтедобывающие компании никто даром брать не хотел, это как? …Потому что оборудование нефтяное со времен СССР износилось, скважины выработаны, а чтобы новые найти, пробурить, доставить нефть потребителю, нужны огромные капиталовложения. Ни у кого таких денег не было.
…Что получилось [в 1992-м. – А. В.]? На металл, на станки, машины, оборудование цены взлетели, а мы свои, газпромовские, не могли поднимать. К тому же цены на продукты питания, ширпотреб тоже в разы взлетели, а у нас в каждой отрасли не просто люди работали – сотни тысяч людей, с семьями – так миллионы!!!»
Возвращаюсь к совещанию у нового министра. Вот как описывает его сам ЧВС:
«Всю энергетику (Газпром, угольную промышленность, Минатом) собрали под крышу одного министерства – Минтопэнерго… Лицо нового министра показалось мне знакомым.
– Вы же меня тогда из делегации в Англию исключили…
Вспомнил. Так и было. Я тогда был министром, а Лопухин, по-моему, в Госплане сидел, в отделе нефти и газа. Кто-то его в делегацию включил, а я его чуть не с самолета снял: “Нечего ему там делать!”
Началось совещание. И сидят зубры, монстры: министры (еще союзные), начальники главков, департаментов…
Один выступает, другой, такое этому Лопухину вкручивают, что слушать стыдно, – я аж голову опустил. А Лопухину как с гуся вода: сидит, что-то в бумажке себе помечает.
Заканчивается коллегия, и спрашиваю министра:
– Владимир Михайлович, вы не против, я задержусь?
Он демократично кивает.
Остались вдвоем. И тут меня прорвало:
– Володя, ты хоть что-то понял, из того, что они тебе говорили? Ничего ты не понял! Они же издевались над тобой! В глаза издевались! А ты болванчиком сидел и кивал!
– Ничего, Виктор Степанович, как-нибудь освоюсь.
– Как ты освоишься? У этих людей за спиной по четверти века: школа! Они все знают! Ты когда эту школу пройдешь? Да никогда!
Он спокойно так соглашается:
– Да, многого еще не понимаю…
– Слушай, а как ты вообще министром стал?
Он честно отвечает:
– Да как все! Шохин мне позвонил домой в полпервого ночи: “Володя, ты же по нефти и газу работал? Значит, будешь министром топлива и энергетики! Больше из своих некого поставить!”
– Слушай, ты же действительно по нефти и газу работал, хоть немного представлял, что это за махины! Почему согласился?
– Неудобно было ребят подводить. Да и научусь как-нибудь…»
Лопухин был человеком совсем не посторонним в нефтегазовой отрасли. И за короткий срок своего пребывания на посту министра принимал вполне грамотные решения. В актив ему можно записать создание проекта закона о недрах, ядра современной системы недропользования в РФ, а также легализацию схемы вертикально интегрированных нефтяных компаний. Более того, Лопухин утверждал, что именно он предложил Вагиту Алекперову, неформальному лидеру «нефтяных генералов», создать эталонную ВИНК – будущий ЛУКОЙЛ.
В общем, грамотный, интеллигентный руководитель.
Только вот на тот момент для отрасли этого было совсем не достаточно…
Положение в экономике было тогда такое, что справиться здесь было чрезвычайно сложно даже многоопытному хозяйственному руководителю, уж тем более не молодому и малоопытному министру.
[Тут надо добавить, что на излете Советского Союза ТЭК был распределен на большое число отдельных сегментов (министерств): атомной энергетики, газовой промышленности, нефтяной промышленности, угольной промышленности, энергетики и электрификации, энергетического машиностроения и т. д. А теперь все это легло на плечи одного Лопухина.]
Я. Уринсон вспоминает, как ЧВС, оценивая одного большого начальника (его фамилия не имеет отношения к теме книги), рассуждал: его недостаток – никогда не был командиром. Ни директором завода. Он из интеллигентной семьи. А на этом посту нужны прежде всего яйца. Так и говорил про некоторых товарищей: парень хороший, но без яиц.
Когда главой Центробанка назначили Т. В. Парамонову, он сразу дал ей высокую по своим меркам характеристику: «баба с яйцами».
Тогда, в мутной неразберихе переходного периода, энергетика представлялась «золотым дном» для тех, кто старался побыстрее сделать деньги.
Лопухин вспоминал о тогдашней ситуации в энергетике: «Надо было успевать в темпе жизни, а это было очень трудно: границ нет, регулятивных норм нет (советские отменены, а российских нет). Выданные квоты и лицензии на экспорт в разы превышают производство – по некоторым позициям (по мазуту, например) – в 8 раз! [Гораздо выгоднее было гнать энергоресурсы на экспорт за валюту, чем продавать их внутри страны за рубли, которые ежедневно обесценивались. – А. В.] На дворе зима, а народ деньги заплатил за все эти квоты и лицензии. Поэтому ты не можешь их аннулировать просто так, но и не аннулировать нельзя: страна замерзает…»
Сложная ситуация в энергетике еще усугублялась настойчивым стремлением реформаторов разделить Газпром. Попытки такого решения на основе общих принципов рыночной экономики и теорий, вычитанных из современных зарубежных учебников, не могли не бесить ЧВС. Создавая Газпром, он ведь сам объездил все ведущие зарубежные компании, осмотрел, ощупал, все выспросил, все проверил. И на основе всего этого выстроил свою компанию. Она представляла собой эффективно работавший механизм, но его зачем-то хотели корежить, ломать. Причем именно в переходный период, когда новая рыночная экономика еще только-только складывалась…
«Прошло немного времени, – вспоминает ЧВС, – и ко мне все наши энергетики обратились:
– Виктор Степанович, ты же у нас вроде первый реформатор в своей отрасли, тебе с ними проще общий язык найти. Выходи на Гайдара! Нужно же объяснить, что если рухнет газ, нефтянка, энергетика, то все рухнет, страна развалится! А “социалка”? Голодные шахтеры без зарплаты, их семьи – там же целые регионы…»
Черномырдин рассказывает, что решил поделиться своей тревогой за судьбу отрасли с Гайдаром. Пытался с ним созвониться. Но не получилось. Однако мне кажется, дозвонись тогда ЧВС до Гайдара, встреться, тот бы не понял его озабоченности. Может быть, конечно, и понял, но тогда, при дефицитном бюджете, «социалка» не являлась приоритетной проблемой…
А вот до Ельцина дозвониться получилось. Тот пригласил его к себе и внимательно выслушал рассказ о ситуации в топливно-энергетическом комплексе. Они были достаточно хорошо знакомы – еще с 1983 года. Ельцин был тогда первым секретарем Свердловского обкома КПСС, а ЧВС – замминистра газовой промышленности и одновременно руководил Тюменьгазпромом, предприятия которого были тогда и в Свердловской области. После назначения ЧВС приехал в Свердловск, представился. В ходе совместной работы – а они встречались, обсуждали, проводили совещания по вводу мощностей – хорошо узнали друг друга.
2.2. Опять министр
«30 мая 1992 года министр топлива и энергетики Владимир Лопухин должен был защищать на заседании правительства свою концепцию реформирования нефтяной отрасли страны.
Совещание у Лопухина продолжалось накануне всю ночь. В совещании принимали участие “нефтяные генералы”, тогда еще директора, а в будущем – владельцы нефтяных компаний. В сущности, они понимали неизбежность того, что нефтяная отрасль разделится на множество частных предприятий, а нефтепровод не достанется ни одному из них. Никто из “нефтяных генералов” не имел сил тогда контролировать всю нефтяную отрасль, как Черномырдин контролировал газовую. Они смирились с приватизацией, реформа Лопухина с теми или иными оговорками предлагала им стать владельцами добывающих управлений, которыми до 30 мая эти люди только руководили. На заседании правительства и предполагалось обсудить и принять эту концепцию.
К утру 30 мая доклад был готов и согласован. Лопухин сидел в Георгиевском зале Кремля, где тогда проходили заседания правительства, и на столе перед министром лежала пухлая папка доклада. Все правительство было в полном сборе, включая и. о. премьер-министра Егора Гайдара. Но по закону правительство тогда возглавлял президент. Все ждали его появления…