- Исходя из каких расчетов принимаются такие решения? - задавался он вопросом о предстоящем необоснованном обвальном сокращении численности армии в Обращении к Верховному Главнокомандующему и военнослужащим. И сам же отвечал: - Мы уверены, что из никаких. В таком случае имеете ли вы право, господин Верховный Главнокомандующий, со своим опытом в военной области, ничего не сделав за последние шесть лет для военной безопасности страны, укрепления Вооруженных Сил, принимать единоличные решения за весь российский народ, пренебрегая усилиями и лишениями его старшего поколения?
«Вы обрекли Вооруженные Силы на окончательное разрушение.
В чем же дело? Может быть, для России нет уже никакой потенциальной угрозы извне? Однако факты говорят о другом.
Не церемонясь с Россией, страны НАТО приняли решение на движение блока к нашим границам. Западом осуществляется прямой диктат в вопросах военно-политического устройства Европы, пренебрегаются интересы России.
На Дальнем Востоке, стиснутый своей территорией, огромными темпами развивается полуторамиллиардный великий Китай. Он буквально задыхается в ограниченном территориальном пространстве. При вашей политике и отношении к обороне страны Россия может лишиться Дальнего Востока и Сибири вплоть до Урала».
Рохлин предвидит грядущие социальные волнения в государстве и разоблачает режим, готовящий для себя полицейскую защиту от простого народа. Можно было бы согласиться с сокращением Вооруженных Сил, пишет он, если бы совместно с ними сокращались и другие силовые структуры. Но они не только не сокращаются, а растут. Они уже ни в чем не уступают Вооруженным Силам, а при сокращении армии будут значительно превосходить ее по численности. Россия превращается в полицейское государство. Режиму не нужна армия, так как она голодна, недовольна и неугодна Западу. Режиму нужны полицейские войска, которые подкармливаются в надежде на их поддержку при возможном выяснении отношений с недовольным народом.
Председатель Комитета Госдумы по обороне, боевой и авторитетный генерал обвинил президента в прямом нарушении Конституции Российской Федерации, в несоблюдении целого ряда законов - «Об обороне», «О статусе военнослужащих», «О ветеранах». И главное, Рохлин прямо заявил, что Ельцин несет персональную ответственность за развязанную войну в Чечне:
«Это произошло в то время, когда вы своим руководством довели армию до предела, а, приняв решение на применение войск, в последующем сдали армию. Это произошло тогда, когда в полках осталось по 5—10 солдат, а офицеры вместо солдат несли караульную службу и выполняли хозяйственные работы. В то время это казалось недопустимым и невозможным. Но последующая жизнь перекрыла любые представления. Когда прекратили выплачивать денежное довольствие военнослужащим, они вынуждены были по ночам охранять коммерческие ларьки и проституток, чтобы заработать на кусок хлеба, а те, кто не сумел приспособиться к новой жизни, - стреляться, не имея возможности прокормить семью.
Скоропалительность и необдуманность принятого решения не позволили армии перед началом войны в Чечне провести соответствующую подготовку. И это в условиях, когда в войсках вынужденно давно отсутствовала плановая боевая подготовка. Против наемников и зрелых мужчин вы бросили в бой восемнадцатилетних пацанов, многие из которых еще не держали оружия в руках. Увидев, что взять Грозный невозможно не только одним парашютно-десантным полком, как об этом заявлял «лучший министр обороны», но и большим числом неподготовленных полков, вы и ваши подчиненные продолжали гнать туда необученных солдат, по сути - пушечное мясо, которых сегодня призывали, а завтра они уже были в бою.
Этим мясом, потом и кровью тушился пожар в Чечне. Но, как и все другое, эта авантюра также закончилась крахом. Армия по вашему приказу срочно бежала из Чечни, оставив там на уничтожение целый полк пленных и все русскоязычное население. Погибли десятки тысяч невинных жителей и тысячи военнослужащих, а тысячи на всю жизнь остались калеками. Они безропотно выполняли ваш приказ, надеясь, в свою очередь, на вашу заботу.
Вы сдали свою армию, когда позволили средствам массовой информации поливать ее грязью во время боевых действий в Чечне.
Необученные мальчишки шли в бой и погибали, выполняя ваш приказ, не заслужив в своей стране ни поддержки, ни помощи. Назовите хотя бы одного солдата, посланного вами в Чечню и героически там погибшего, выполняя ваш приказ, которого знала бы вся Россия. К сожалению, страна не знает своих героев. Зато вся Россия знает наперечет чеченских боевиков и террористов».
Обращаясь к военнослужащим, своим братьям по оружию, продолжающим нести службу без средств к существованию в униженной и оболганной армии, генерал Рохлин сказал:
«Вам необходимо сплотиться. Для этого надо в каждой части провести офицерские собрания, на которых выработать законные требования и направить их Президенту, Правительству и Федеральному собранию РФ, в Верховный и Конституционный суды.
Руководство страны должно почувствовать ваше единство и понять, что вы, в отличие от него, не нарушали ни Конституции, ни законов, ни своих обязанностей и озабочены только сохранением армии, безопасностью и благополучием Родины. Но продолжающееся молчаливое игнорирование ваших законных прав, необъяснимое разрушение армии, военной науки и оборонной промышленности ставит вас в крайне тяжелое положение.
В этих условиях сорганизовывайтесь, выдвигайте лидеров на должности председателей офицерских собраний, требуйте выполнения своих законных прав. Не надейтесь, что кто-то вместо вас это сделает. В нашем единстве на пути противостояния разрушению армии - залогуспеха. Иначе армия погибнет».
Таких слов, которые произнес генерал Рохлин, ни армия, ни Россия из уст военного человека, находящегося во власти, никогда не слышала. Он не только назвал вещи своими именами, но, что главное, призвал военных сплотиться против режима.
Когда Рохлин писал строчки своего обращения к Ельцину, автор этих воспоминаний служил в армии, был военным журналистом, работал в печатном органе, ранее известном, как «Советский воин». Офицеры этого единственного в Вооруженных Силах литературнохудожественного журнала, как и офицеры, к примеру, штаба Московского военного округа, Таманской, Кантемировской дивизий или даже выведенного из Чечни 8-го гвардейского корпуса по полгода не получали зарплату, жили впроголодь и все время искали источник заработка. А за спиной у каждого - немалые годы службы. Конечно, власть проклинали, к министру обороны, бессовестно сочиняющему про мальчиков, которые «умирали с улыбкой на устах», уважения не испытывали, Ельцин же, взахлеб рассказывающий с телеэкранов про «снайперов», вызывал чувство тошноты. А тут еще в редакцию пришла разнарядка на сокращение офицерского состава по так называемым «организационно-штатным мероприятиям». Задумаешься тут о своем дальнейшем пребывании на службе. В этот момент мне в руки и попало Обращение Рохлина к военнослужащим и Верховному Главнокомандующему.
Читал его, не веря, что такой большой человек из Госдумы осмелился громко, на всю страну, сказать Ельцину в лицо то, о чем мы судачили в кабинетах. Читал и перечитывал, понимая, что сейчас или генералу «свернут шею», или он будет поднимать народ на организованное противостояние с властью. Просто так выкинуть из парламента генерала не смогут - слишком уж пост высокий да и имя известное. Неужели нас ждет очередная гражданская война, причем в самом сердце страны?
Сослуживцы, вызнав, что я надумал увольняться из армии, сказали: сподвижнику Рохлина генералу армии Игорю Родионову нужен пресс-секретарь. Оказалось, что не нужен. Зато пригласили в Госдуму к Рохлину. Генерала увидел на десятом этаже, где располагался Комитет по обороне. Он уже садился в лифт, и я вместе с ним зашел в кабину. Поехали вниз. Лев Яковлевич, окинув меня внимательным взглядом, сказал:
- Вот что, полковник, мне с тобой сейчас говорить некогда, улетаю в командировку.
Буду в регионах рассказывать людям о положении дел. Вернусь через две недели. Твоя задача подготовить пресс-конференцию. Найди зал, договорись с журналистами, ну, ты, наверное, знаешь, что надо делать. А позже и поговорим. Лифт остановился, Рохлин с помощниками двинулся к выходу. Потом генерал остановился и, обернувшись, снова обратился ко мне:
- Найди в Комитете Михеича, он тебе скажет адрес. Там тебе и стол будет, и телефон. Все, не подведи.
Утром я сидел перед телефоном в пустом подвальном офисе где-то за Белорусским вокзалом и составлял список информационных агентств, телеканалов и газет, куда надо позвонить. Пресс-конференцию решил проводить в Доме журналиста. Там меня знают как председателя Ассоциации военных журналистов России, а значит, и договориться будет проще.
Через две недели, 4 августа 1997 года, Рохлин вышел на трибуну конференц-зала Дома журналиста. Все триста мест были заняты пишущей и снимающей публикой. Камеры стояли везде, где только можно приткнуться. Иностранная пресса, наши, приезжие из глубинки корреспонденты находились в возбуждении. Выслушав непривычные для военного человека слова о несогласии с действиями Верховного Главнокомандующего, засыпали вопросами. Три часа не отпускали генерала. Когда пресс-конференция закончилась, Рохлин пожал мне руку и сказал:
- Через неделю летим опять. Надо будет охватить регионов двадцать. Лучше тридцать. Летишь со мной. Готовься.
Я с удивлением обнаружил себя в гуще событий. В привычной для военного обстановке постоянного цейтнота. Был командир, за которым хотелось идти. Были товарищи, с которыми объединяла опасность и большое государственное дело. Был враг. Не такой, каким мы его чертили в военном училище и академии на картах синим цветом, но тоже совершенно реальный, за плечами которого огромный тоталитарный механизм.
Вылетали из Быково на Як-40. Самолетик уютный, оборудованный несколькими диванами и креслами. Не рейсовый. Оказалось, что дали его Рохлину генералы от оборонки, увидевшие во Льве Яковлевиче, его боевом настрое надежду на восстановление загубленной промышленности. Пролетали в сутки два, а иногда и три региона. Программа жесткая - приземлились - ив зал, к людям, уже ожидавшим генерала. После двухчасового общения Рохлина с пришедшими на встречу переходили к разговору с активом о создании первичной региональной организации Движения в поддержку армии, назначении руководителя. Тут же передавалась необходимая литература.