.Рохлину я сказал:
- Я офицер запаса, командир артиллерийской батареи, но официально вступать в ДПА не намерен. Это нецелесообразно, это может повредить делу. Потому что многие помнят меня как человека из команды Ельцина и начнут подозревать ДПА в связях с Кремлем. Они же не знают наших отношений с президентом. Но я за ДПА и буду помогать вам всем, чем могу. Я к вашим услугам!».
«Готов ли Рохлин использовать ДПА как трамплин для избрания в президенты России -сторонников у него набралось бы достаточно? Страна нуждалась в своем де Голле. «Ни при каких обстоятельствах, ради такого не стоило разводить бодягу с Движением» - это была твердая позиция генерала. (Да и кто бы дал ему возможность хотя бы зарегистрироваться кандидатом!) После убийства Льва Яковлевича борзописцы от олигархата врали обществу: он задумывал военный мятеж, чтобы самому занять кремлевский трон и стать диктатором. Говорю как на духу: это совсем не так. Рохлин вообще не помышлял о политической карьере (прикипел к армии) и деспотическими замашками не отличался - диктаторы не берегут так жизнь своих солдат, как это делал генерал на Чеченской войне».
«Рохлин согласился, что члены ДПА должны располагаться на двух уровнях. На первом - это открытое политическое движение, где собраны офицеры запаса, родители солдат срочной службы, казачество, интеллигенция, рабочие, шахтеры, моряки. Они участвуют в демонстрациях и других уличных акциях, не опасаясь «топтунов». А на втором, как бы подпольном уровне - это тайная группа верных соратников из действующих генералов Минобороны, МВД, ФСБ и действующих командиров войсковых подразделений. Им нельзя засвечиваться на публике, чтобы сразу не угодить под ельцинский нож. Они должны контактировать только с лидером ДПА и готовить к общей операции свои участки.
К моему удивлению, среди действующих генералов и командиров войсковых частей нашлось немало решительных патриотов, готовых постоять за страну. После убийства Льва Яковлевича перепуганный Ельцин был вынужден провести массовую чистку командного состава «по площадям»: под нож попали причастные и непричастные.
«Семью» ненавидели - что естественно! - те, у кого высасывал кровь этот спрут. Но даже некоторые попутчики Кремля не прочь были помочь генералу положить конец затянувшемуся «царству троглодита». С одним знакомым банкиром я договорился о выделении для нужд ДПА крупной суммы. Поехали с Рохлиным в банк.
- Лев Яковлевич, - сказал я ему по дороге, - не раскрывайте полностью карты. Черт знает этих банкиров, вдруг в Кремль настучит. Скажите, что деньги нужны на газеты, боевые листки - на пропаганду идей ДПА. Кофе, французский коньяк, полутемная комната, обнюханная секьюрити, - все по западному стандарту. И приветливый хозяин, российский Ротшильд, без всякой фанаберии, с интересом взиравший на мятежного генерала. Рохлин изложил ему версию с пропагандой идей, которую мы обговорили в машине.
- Что вы мне голову морочите - боевые листки, газеты, - завелся банкир. - Не для того генералы объединяются. «Семья» всех подняла против себя - какие еще призывы нужны?.. Вы мне прямо скажите, сколько вам надо средств на гранатометы, на снайперские винтовки, на автоматы, на взрывчатку, чтобы поднять до неба кортеж. Я дам.
- Мы не террористы, - сказал ему Рохлин, - у нас легальная зарегистрированная организация. Мы пользуемся другими методами».
«Страна кипела. 23 февраля 98-го ДПА вывело на Лубянскую площадь больше двухсот тысяч человек. Рохлин сказал с трибуны, что Ельцина больше нельзя оставлять у власти. Кремль не решился посылать омоновцев разгонять митингующих. Но к следующему разу дубинки готовились (и Рохлин эту информацию имел).
А в следующий раз - в конце лета - генерал с командой намеревались вывести на улицы еще больше людей - приезжие шахтеры должны были занять места на Горбатом мосту и вокруг Белого дома. Требование: отставка президента и правительства.
И как только омоновцы с дубинками начинали выдвигаться на позиции для атаки, в Москву вводились войсковые части. Министр обороны с другими ельцинистами отсекались от управления, командующие округов симпатизировали замыслам ДПА. А войска вводились для защиты народа от произвола властей и беспредела ментов.».
В продолжение темы нельзя не процитировать еще одну выдержку, но теперь из книги «Тяжелые звезды». Ее автор - генерал армии, бывший министр МВД Анатолий Сергеевич Куликов, отправленный в отставку вместе с правительством В. Черномырдина. Рохлин и подчиненные Куликова в Чечне систематически выполняли совместные боевые задачи, и между генералами наладились доверительные отношения. Вот, что пишет А.С. Куликов:
«Уже после моей отставки - в конце апреля 1998 года - Лев Рохлин неожиданно позвонил мне на дачу и попросил разрешения встретиться. Я охотно согласился, и мы, как только он приехал, зашли в охотничью комнату. Сразу же бросилось в глаза, что Рохлин несколько возбужден, как бы наэлектризован. Без всяких вступлений он задал прямой вопрос: «А.С., как вы думаете, если армейские части войдут в Москву, будут ли внутренние войска этому препятствовать?» Вот так - не открывая никаких планов, буквально с порога. Но в этих словах было нечто, что заставило меня отнестись к его словам более чем серьезно: не тот человек Рохлин, чтоб пугать меня словесной пургой. Не те у нас с ним отношения. Значит, что-то произошло. Значит, что-то заставило его примчаться ко мне на дачу за неким советом, который нужен ему позарез.
Что ж, высказал то, что думал. Выдержал его тревожный взгляд и ответил твердо: «Лева, если речь идет о вооруженном мятеже или о попытке устранения нынешней власти с помощью Вооруженных Сил, то скажу тебе прямо - эта идея не имеет никакой перспективы, кроме перспективы гражданской войны. Я уже не говорю о том, что тебе самому придется ответить за это, и ты должен помнить, что от тебя в таком случае будут зависеть тысячи, а быть может, десятки и сотни тысяч человеческих судеб. И сам я -убежденный противник таких методов, и тебе их использовать не советую».
Надо сказать, что буквально за день до нашей с Львом встречи прошла информация о том, что часть военнослужащих, в том числе командир Волгоградского армейского корпуса, которым ранее командовал сам Рохлин, отстранены от должности. Кажется, упоминались еще кто-то из его заместителей и офицеров командного состава. Поэтому спросил напрямик: «Не в этой ли связи происходят отставки?..». Лев нехотя согласился: «Да, наверное, в этой.».
Детали были мне неизвестны, но и того, что я слышал, оказалось достаточно, чтобы связать в единое целое и визит Рохлина ко мне, и некие события, взбудоражившие 8-й гвардейский корпус. Не стану утверждать, что именно об этих, некогда подчиненных ему армейских частях, говорил Лев, когда упоминал «поход на Москву», однако не было у меня и причин отметать эту версию целиком. Был со Львом откровенен: «Но ты же сам себя подставляешь!!!». На это он среагировал так, как это свойственно именно публичным политикам: «А.С., я абсолютно ничего не боюсь. И если меня арестуют, это только придаст мне политический вес, и он пригодится на перспективу».
С этим я никак не мог согласиться и принялся его убеждать: «Да, Лев, я знаю тебя как смелого и храброго человека. Но в данном случае ты должен думать не о себе, а о тех людях, которых ты поднимешь. Я не сомневаюсь - ты можешь их поднять, вот только последствия твоего шага могут оказаться для них трагическими, а никакого результата не будет».
На эти слова он ничего мне не ответил, но я понял, что он крепко задумался».
Сейчас уже известно, что 8-й общевойсковой гвардейский корпус, которым до ухода в Госдуму командовал Рохлин, был в спешном порядке расформирован. Часть офицеров уволена, а часть разбросана по дальним военным гарнизонам. Но те, кто работал в это время с генералом в ДПА, считают, что Лев Яковлевич как талантливый военачальник не мог планировать «поход на Москву» частей собственного корпуса.
Во-первых, Волгоград по понятным причинам был в зоне особого внимания военной контрразведки, и любые замыслы личного состава тотчас бы стали известны в штабе округа и в Кремле. Поэтому воинское соединение было расформировано «на всякий случай», допросы же «неблагонадежных» ни к чему не привели. Следствие со временем было прекращено.
А во-вторых, гнать личный состав и боевую технику через полстраны в столицу - это сумасшествие. Ни своим ходом, ни по железной дороге сделать это невозможно. Рохлин был прекрасным тактиком и стратегом, что само по себе отвергает участие 8-го общевойскового корпуса в планируемом генералом политическом противостоянии.
Тем не менее у страха глаза велики. Кремль предчувствовал, что опасность исходит именно от Рохлина. И потому, судя по многим «утечкам», предпринимал решительные меры. Вплоть до самых крайних. Вот, что пишет об этом Михаил Полторанин в упомянутой ранее книге:
«.Не могу ручаться за достоверность фактов: за что, как говорится, купил, за то и продаю. Но утаивать последний разговор с генералом не имею морального права. Пусть он даже воспринимается как предположение.
Лев Яковлевич сказал, что, по информации его агентов из службы безопасности «семьи», четверка в составе Бориса Ельцина, дочери-имиджмейкера Татьяны Дьяченко, руководителя администрации Валентина Юмашева и зама руководителя Александра Волошина обсуждали варианты устранения лидера ДПА. Любые решения -автокатастрофа или пуля снайпера в людном месте - посчитали неприемлемым, опасным для власти. Нужно организовать хитрую бытовую загогулину, чтоб была с «изюминкой».
Кому поручить?
Рассматривали кандидатуру зама руководителя администрации Евгения Савостьянова. В свое время он был начальником управления КГБ по Москве и Московской области. Вертели так и эдак - отклонили. Психологически не готов. Набрался правозащитного мусора, работая с Андреем Дмитриевичем Сахаровым и Гавриилом Поповым, а в КГБ его занесло случайным порывом ветра. Демократ и чистоплюй.
Татьяна Дьяченко с Юмашевым сказали Ельцину, что есть подходящий человек с хорошей выучкой - Тихий. Таким псевдонимом (Рохлин до разговора со мной не вычислил его) они нарекли другого кремлевского чиновника. «У него холодные глаза и холодный рассудок». Работайте, сказал им Ельцин, сделает - рассчитаемся. Если надо, пусть подключит грушников.