А вскоре и мы двинулись на выход к Георгиевскому переулку. Пожав Виктору Ивановичу руку, я традиционно проследил, как он сел в машину, и она двинулась к арке на Тверскую.
На следующий вечер, где-то в половине двенадцатого ночи, раздался телефонный звонок, и на «мобильнике» определился абонент. Немного удивившись, включил доступ и произнес:
- Слушаю, Виктор Иванович.
- Александр Анатольевич, это не Виктор Иванович, - раздался в трубке знакомый мне голос Сергея Алексеевича Илюхина, племянника депутата. - Виктора Ивановича больше с нами нет.
Вспоминает Александр Дмитриевич Куликов, заместитель председателя Комитета Госдумы по конституционному законодательству и государственному строительству, член Комиссии по законодательному обеспечению борьбы с коррупцией
- И для меня, и для всех окружающих факт смерти Виктора Ивановича Илюхина был крайне неожиданным. Мы его знали как человека, обладающего крепким здоровьем, он редко пропускал пленарные заседания и всегда, если только не находился в командировке, был в Госдуме на рабочем месте. Лишь в прошлом 2010 году ему потребовалась операция, но она не была связана с жизненно важными органами. После выписки из больницы он уже чуть ли не на следующий день вернулся к прежним делам. И до последнего времени я его видел абсолютно бодрым, как всегда подтянутым, энергичным, целеустремленным.
Известие в воскресение 20 марта 2011 года, когда сообщили, что Виктора Ивановича в субботу вечером не стало, повергло меня буквально в шок, это было как удар молнии, и я не сразу оправился от потрясения. Начал звонить по телефону, спрашивать и уточнять, и везде встречал у депутатов фракции чувства, сходные с моими, - коллеги не могли поверить в столь неожиданный уход из жизни нашего товарища.
Драмой для каждого из нас была смерть близкого друга, но и, не скрою, смущала, беспокоила скоропостижность ухода из жизни Илюхина. Поэтому на следующее утро, в понедельник 21 марта, по поручению руководства фракции, возложившего на меня обеспечение контроля за расследованием причин смерти Виктора Ивановича, я приехал в морг и переговорил с медицинскими работниками и следователем Следственного комитета, чтобы они к вскрытию тела подошли особенно тщательно. Экспертов было трое.
Спустя четыре часа ко мне вышел старший судмедэксперт и сообщил, что по их единогласному мнению Виктор Иванович умер от обширного инфаркта, который развивался 3-4 дня и не был своевременно остановлен медикаментозными средствами.
Это означало, что первые признаки заболевания появились в начале недели. Мне назвали определенные симптомы, которые он должен был ощущать. Они совпадали с теми, о которых мне говорил один из помощников Илюхина: Виктор Иванович, работая в кабинете, упоминал о своих болях в плече и спине, неприятных ощущениях в районе желудка. По словам судмедэксперта, если бы наш товарищ в те дни обратился к медикам, то его с большой вероятностью можно было спасти.
При таких признаках надо было только лежать, находиться под наблюдением врачей, а Виктор Иванович работал с полной нагрузкой всю неделю. Да он и не мог иначе -Илюхин полностью отдавался делу. Тем более, что все эти дни он готовился к выступлению в Белоруссии на конференции с докладом по Катыни. Себе он поблажек не давал, на все недомогания закрывал глаза.
Я спросил у медиков, что могло спровоцировать и ускорить развитие инфаркта, не рассчитывая, конечно, на обстоятельный, конкретный ответ. И все же из их слов мне стало понятно, что условиями для быстрого развития болезни и трагического исхода скорее всего могли стать психо-эмоциональные волнения, которые испытывал Виктор Иванович.
Контакт со Следственным комитетом России, его руководством был тесным. С полной ответственностью могу сказать, что я ставил перед ними все вопросы, которые волновали нас и российскую общественность в связи с такой скоропостижной смертью депутата. Мы получали в рамках доследственной проверки полную информацию. Результат ее, основанный на официальных заключениях специалистов, подтвердил слова судмедэкспертов, что инфаркт миокарда развивался несколько дней и попыток блокировать его медицинскими препаратами не предпринималось.
А теперь я хочу задать сам себе вопрос: убедился ли я, что инфаркт стал следствием только колоссальных перегрузок депутатской деятельности Виктора Ивановича? Ведь многие мои соратники находятся на опасной грани по тем же самым причинам. Люди работают, как говорится, не жалея себя. Во втором созыве Госдумы наш товарищ, заместитель председателя Комиссии Государственной думы по проверке фактов коррупции Александр Елисеев, тоже умер от перенапряжения. Но, зная не понаслышке реалии последних двадцати лет жизни России, а мне, председателю Комиссии Государственной думы по проверке фактов коррупционной деятельности должностных лиц Российской Федерации, члену Комитета по безопасности Госдумы нескольких созывов, поверьте, достаточно хорошо известно о сущности многих из тех, кто правил и правит государством и в государстве. Понимаю и другое - внезапная смерть могла явиться следствием намеренных действий, результатом внешнего воздействия.
Давайте говорить откровенно, Виктор Иванович являлся ключевым оппозиционером, разоблачающим и обвиняющим на основе конкретных фактов целый ряд крупнейших политических, государственных фигур, совершивших поступки, которые не вяжутся ни с законом, ни с общечеловеческой моралью. Его смерть была выгодна многим из них, тем более накануне предстоящих выборов в Госдуму и Президента. А исполнителей заказа в современной криминальной России найти несложно. Кроме того, ни для кого не секрет, что наука достигла больших высот в способах разрушительного воздействия на организм человека. И за рубежом, и в России давно известны вещества, способные быстро и «эффективно» погубить человека, спровоцировать инфаркт, например. Причем через четыре часа после применения их в организме уже не обнаружить. Хотел бы верить, что инфаркт у Виктора Ивановича случился по естественным причинам, но как профессионал полагаю, что надо по-прежнему отрабатывать версию смерти не случайной. Но отрабатывать в рамках уголовного дела. Однако, уголовное дело по факту смерти Илюхина, к сожалению, не возбуждалось. Ссылаясь на закон и материалы проверки, следствие считает, что для этого оснований не имеется. Современный уголовнопроцессуальный кодекс, инквизиционный, отмечу, допускает это.
Однако, невольно вспоминается странная смерть в 2003 году члена Комитета Госдумы по безопасности, заместителя председателя Комиссии по борьбе с коррупцией Думы второго и третьего созывов Юрия Щекочихина, с которым у меня сложились достаточно тесные товарищеские отношения, обусловленные многолетней совместной работой в Комиссии и Комитете. На мой взгляд, в факте его смерти достаточно признаков, что человека убили. Для этой версии также есть существенные основания, поскольку в Комиссии Щекочихин работал по очень «щепетильным» материалам и высокопоставленным лицам, хорошо известным в стране. Правоохранительные органы так и не установили причину смерти, безответственно подойдя к выяснению ее обстоятельств на стадии доследственной проверки. Лишь спустя семь лет уголовное дело было возбуждено, но результат нулевой. Как мне известно, в деле много неисследованного, неизученного следствием, несмотря на многочисленные обращения его родственников, коллег по журналистской работе, нас, депутатов Государственной думы.
Я не провожу параллель между обстоятельствами смерти двух моих товарищей, но, если учесть, что и тот, и другой занимались чрезвычайно острыми проблемами, о которых я говорил, то преждевременный уход из жизни двух, в общем-то, крепких, в расцвете сил людей наводит на более серьезные выводы.
Виктор Иванович Илюхин много и активно боролся с коррумпированной властью, невзирая на должности фигурантов. Я видел, сколь смело он разоблачал высших чиновников, представляя общественности конкретные доказательства их преступной деятельности. При этом его невозможно было обвинить в политиканстве. Как профессионал высочайшей квалификации правоохранительных органов, он, работая депутатом высшего органа законодательной власти страны, оперировал только фактами. У него никогда не было голословных заключений и бездоказательных утверждений.
Вспоминаю Березовского. Он был на Олимпе власти, занимал должность исполнительного секретаря СНГ, когда Илюхин направил документы в Генеральную прокуратуру с требованием проверить его коммерческую деятельность, связанную с заводом в Тольятти, потом «раскручивал» дело с Аэрофлотом. Другие, еще более крупные фигуранты расследований - президент Ельцин и кредиты МВФ, Чубайс. Виктор Иванович разоблачал не «героев вчерашних дней», а действующих политиков, что требовало особенного мужества.
Илюхин не изменил себе и тогда, когда президентом России стал Путин, который оказался значительно жестче своих предшественников к тем, кто публично предает огласке негативные факты его деятельности. Он не раз говорил, что Путин опасен тем, что сосредоточил в руках управление всем силовым блоком страны. И в отличие от Ельцина знает, как его использовать в своих интересах. Тем не менее, ясно понимая грозящую опасность, он изобличал власть не обобщенно, как это делают некоторые «смелые» политики, а называл конкретные имена. И это было для Кремля крайне болезненно.
Пример гражданского и личного мужества - Общественный военный трибунал, который провел Илюхин в отношении Путина. Виктор Иванович предъявил общественности убийственные факты деятельности президента и Верховного Главнокомандующего, направленной на разрушение обороноспособности нашего государства. В иных обстоятельствах эти факты могли бы стать поводом для доследственной проверки, а возможно и возбуждения уголовного дела. Но закон 2000 года «О гарантиях Президенту Российской Федерации, прекратившему исполнение своих полномочий, и членам его семьи», подписанный президентом Путиным, создал им надежную защиту от уголовного преследования. В то время Виктор Иванович отмечал: «Президент может бездельничать, злоупотреблять спиртными напитками, а страна вынуждена его терпеть до окончания срока его полномочий. А потом, даже признавая состав преступления в деятельности бывшего президента, государство обязано наградить его всеми льготами». Илюхин неоднократно предлагал лишить неприкосновенности бывшего президента. Вначале он имел в виду Ельцина, потом - Путина.