рили в нее все русские великие люди, все ее гении и ее строители. Только на этой вере мы сможем утвердить нашу борьбу за нее и нашу победу».
(Не знаю, читал ли эти строки Ильина о России Виктор Муравленко, но он был действительно великим строителем, любил и верил в нее всей душой и сердцем.)
Возвращаясь к теме православия, скажу, что во время войны произошло много чудесных и необъяснимых явлений, связанных с верой. Ленинград выстоял в период жесточайшей блокады и голода, когда из Владимирского собора вынесли Казанскую икону Божьей Матери и обошли с ней крестным ходом вокруг города. Разгром немцев под Москвой — тоже истинное чудо. Волоколамское шоссе было практически свободно и ничто не мешало врагу войти в столицу. В эти дни Тихвинскую икону Богородицы «обнесли» самолетом вокруг Москвы. И немцы, гонимые необъяснимым ужасом, бежали, бросая технику, — никто из немецких генералов не мог понять, как и почему это произошло. Казанская икона была и в Сталинграде. Перед нею шли непрестанные молебны, хотя официальная пропаганда нигде об этом не упоминала. Икона стояла среди наших войск на правом берегу Волги, и немцы не смогли перейти реку, сколько усилий ни прилагали. Был момент, когда защитники города остались на маленьком пятачке у Волги, но фашисты не смогли столкнуть с него наших воинов, ибо там была Казанская икона Божьей Матери.
А вот свидетельство одного из советских офицеров — участника штурма Кёнигсберга в 1944 году: «Наши войска уже совсем выдохлись, а немцы были еще сильны, потери были огромны и чаша весов колебалась, мы могли там потерпеть страшное поражение. Вдруг видим: приехал командующий фронтом, много офицеров и с ними священники с иконой. Многие стали шутить: «Вот попов привезли, сейчас они нам помогут…» Но командующий быстро прекратил всякие шутки, приказал всем построиться, снять головные уборы. Священники отслужили молебен и пошли с иконой к передовой. Мы с недоумением смотрели: куда они идут во весь рост? Их же всех перебьют! От немцев была такая стрельба — огненная стена! Но они спокойно шли в огонь. И вдруг стрельба с немецкой стороны прекратилась, как оборвалась. Тогда был дан сигнал — и наши войска начали общий штурм Кёнигсберга с суши и с моря. Произошло невероятное: немцы гибли тысячами и тысячами сдавались в плен! Как потом в один голос рассказывали пленные: перед самым русским штурмом «в небе явилась Богородица, которая была видна всей немецкой армии, и у всех абсолютно отказали орудия — они не смогли сделать ни одного выстрела. Тогда-то наши войска, преодолев заграждение, взяли город, который до этого был неприступен. Во время этого явления немцы падали на колени, и очень многие поняли, в чем здесь дело и Кто помогает русским!» Стоит ли удивляться тому, что Русь называют Святой и Уделом Богородицы? Вспомним же, наконец, и давние исторические факты, когда Божия матерь всегда спасала и защищала города России от врагов — от ляхов, шведов, ордынцев. Грозный облик Богородицы являлся в небе, и неприятель бежал, объятый внезапным страхом. В день празднования Владимирской иконы в 1295 году неожиданно повернул от России свое войско Тамерлан; в день Рождества Богородицы состоялась знаменитая Куликовская битва, а в Рождество Христово в 1812 году последний французский солдат покинул пределы нашего Отечества. Это — факты, связанные с Божьим промыслом, доступны пониманию не разума, но сердца. Как и то, что победа в Великой Отечественной войне наступила в день празднования особо почитаемого на Руси святого Георгия Победоносца.
После капитуляции Германии, которую в окрестностях Реймса от генералов вермахта принял маршал Жуков и представители командования союзных войск, состоялся легендарный парад на Красной площади в Москве. А потом на победном банкете прозвучал знаменитый сталинский тост за великий русский народ, перенесший основную тяжесть войны, понесший в ней самые большие потери, но сумевший переломить хребет гитлеровскому фашизму. Частицей этого великого народа был и встретивший День Победы на Дальнем Востоке Виктор Муравленко.
К этому времени он трудился на должности начальника конторы добычи и бурения Дальнефтекомбината в Хабаровске и за свою работу был удостоен еще одной высокой правительственной награды — медали «За доблестный труд в Великой Отечественной войне». А в Берлине в эти дни находился один человек, который в дальнейшем станет его большим другом, соратником и первым заместителем по «Главтюменнефтегазу». Так невидимая нить свяжет фронт и тыл прошедшей войны. Соединит двух победителей, у каждого из которых было не только свое, но и общее поле боя. Человек этот — Матвей Маркович Крол.
Он был практически ровесником Муравленко и Байбакова (1913 года рождения), но поначалу не имел никакого отношения к нефтяникам. До войны окончил Воронежский институт плановиков, работал в наркомате торговли. А 23 июня 1941 года пришел в военкомат, отказавшись от положенной брони. Был инспектором оперативного тыла 4-й армии, начальником продовольственного отдела 10-й резервной армии. Прошел с боями от берегов Днепра до Берлина, а 9 мая 1945 года был назначен начальником снабжения столицы поверженного рейха. Он обеспечивал продовольствием трехмиллионный город, пребывавший после подписания Акта о капитуляции гитлеровской Германии в состоянии хаоса и разрухи, и проявил себя отменным организатором и хозяйственником. Помогли ему четкая армейская дисциплина фронтовика, кавалера боевых орденов, природная находчивость, позволявшая использовать подручные средства и находить нетривиальные решения, умение зажечь и мобилизовать массы для выполнения труднейших задач.
Это — первая вершина в жизни Матвея Марковича. В 1948 году он демобилизуется и уедет в Куйбышев, где станет работать старшим инженером в тресте «Куйбышевнефтеразведка». Там и познакомится с Муравленко. А потом будет Тюмень, покорение нефтяной целины — вторая вершина.
Сам Крол говорил об этом так: «Эти две грандиозные кампании, в которых участвовали миллионы, во многом схожи. Тюменская эпопея тоже была сражением, и победа, как и в 45-м, имела решающее значение для страны. Так же слаженно работали огромные массы людей. Та же творческая одержимость ощущалась, заряженность каждого на достижение намеченных целей.
В истории развития нефтяной промышленности — не только в нашей стране, но и во всем мире — не было другого такого случая, чтобы люди высадились в неприспособленном для жизни районе. Север тюменского края — это сплошные озера и болота. У первопроходцев в буквальном смысле слова не было твердой почвы под ногами. Для того чтобы создать здесь промыслы, построить дороги, города, нам пришлось провести колоссальные земляные работы. За зиму мы обычно перемещали до 30 миллионов кубометров грунта. Все шло для создания оснований под буровые установки, дорожные насыпи, объекты социально-бытового назначения, воздвигавшиеся посреди болот и озер. Это были совершенно необжитые места. Ни дорог, ни каких-либо, пусть даже небольших, предприятий. И, конечно, никакой энергетики. Да и населения почти не было. На огромных пространствах проживало около 30 тысяч человек малых народностей. Неудивительно, что люди старались избегать этих мест. Летом над болотами стоял гул мириад комаров. Наши биологи насчитали 86 видов кровососущих насекомых. А зимой стояли страшные морозы — до 50 градусов. Металл не выдерживал! Однако в этой земле таились огромные запасы нефти и газа…»
Вот и неизвестно даже, где было сложнее — там, в поверженном Берлине, на земле заклятого врага, где надо было переступить через собственную ненависть, или тут, где приходилось преодолевать природу и стихию (а комаров не случайно называли «фашистами»). Но Матвей Маркович со своими задачами справился и там, и тут. И выбор его на должность первого заместителя-хозяйственника Муравленко был совершенно верным. «Мне повезло, — говорил Виктор Иванович, — что моим заместителем стал полководец Крол». Именно так — «полководец». Преданный сподвижник главнокомандующего. Но речь об освоении нефтеносных районов Западной Сибири еще впереди. А пока… Наступил 1946 год, и Муравленко вызвали с Дальнего Востока в Москву.
Встречал его руководитель нефтяной промышленности СССР Байбаков, старый знакомый и единомышленник. Но деловое предложение было облечено в форму приказа. Николай Константинович объяснил: сейчас передовой край нефтяной индустрии вновь переносится в Поволжье, в район под названием Зольное. Виктор Иванович займет должность директора конторы бурения треста «Ставропольнефть» Так «сахалинский» нефтяник вновь стал «приволжским».
Здесь пройдут почти двадцать лет его жизни — с 1946 по 1965 год. И все это время с ним будет его преданная и любящая жена Клавдия — хранительница домашнего очага. Здесь закончит школу, а потом и институт старший сын Валерий, очень похожий на отца — такой же крупный, большой, улыбчивый, темпераментный («безотказный человек»). Любимец семьи, он пойдет по стопам отца, выберет профессию буровика, отправится в Тюменский регион. К несчастью, попав в аварию, он рано погибнет…
Здесь, в 1950 году, родится второй сын — Сергей. Также унаследовав у отца его внешние черты, он, как и Валерий, пойдет по его стопам. Это неудивительно — ведь Виктор Иванович с десяти лет брал его с собой на буровые, целенаправленно прививал свою веру, «обращал» в нефтяника. Фамильная черта всех Муравленко, их особый «знак качества» — это серьезное, основательное отношение к делу, глубокая продуманность своих поступков и действий, скромность в жизни, доброта к людям, сдержанность в проявлении негативных эмоций, любовь к своей семье и беззаветное служение Родине. Это — всё то, что делает русского человека истинным интеллигентом. Но, как известно, к слову этому в истории России примазывалось слишком много ее разрушителей и ненавистников, клеветников, ищущих выгоду лишь для себя, готовых устраивать пляски на костях предков.
Лучше говорить не «интеллигент», а «аристократ духа». Речь идет не о родословной, не о «голубой крови». Ведь на нее претендуют и хамы, которые находятся по горло в золоте и шоколаде, но для которых не существуют ни нравственные законы, ни понятия чести и справедливости, ни самого слова «Родина». Это — «духовный плебс», какие бы награды и звания он ни имел. Но есть именно «аристократы духа», к которым и относятся все поколения Муравленко. И таких семей в России, слава богу, еще очень много. А значит, есть надежда и на ее возрождение.