— Вы стали известны и фактически выпали из андеграунда. Как это влияет на ваше творчество?
— По-моему, никак не влияет. Мы все равно сохраняем совершенно независимый статус. Я готов туда вернуться в любой момент, если мне будет запрещено играть на больших площадках. Мы пропагандируем нонконформизм всегда.
— Какие другие ленинградские группы вам нравятся?
— Ну, мне нравится "Аквариум", хотя сейчас на него многие нападают из-за…
— Ну я не знаю, из-за чего. Мне нравится "Алиса".
— Какое бы вы дали определение хорошей музыки?
— Хорошая музыка должна быть энергичной и, не хочется употреблять это слово, "честной", но это всегда чувствуется — вот это сделано человеком, потому что он так делает и больше никак не хочет и не может, а это сделано человеком, потому что считает, что так нужно, будет больше покупаться. Есть большая разница, когда ты слушаешь музыку.
— А какую музыку, которая существует сейчас, вы бы назвали хорошей?
— Не знаю. Мне кажется, сейчас ничего особенного интересного не происходит. А раньше… Это более-менее очевидные вещи, то есть сначала были "Битлз", "Роллинг Стоунз", "Дорз", ну, я не буду перечислять, думаю, что вы сами знаете.
— Макаревич как-то сказал, что если музыка в жизни человека занимает места больше, чем ей положено, то это уже ненормальное явление. Лично вы как относитесь к фанатам?
— Не знаю. Я не считаю, что любовь к музыке может кому-то повредить. Другой вопрос — излишняя любовь к какому-нибудь исполнителю. Я против таких вещей, эти люди становятся очень категоричны. Когда этим занимается совсем молодой человек — Бог с ним. Ему в принципе нужен образец для подражания. Но если это человек 20–25 лет, то уже немножко странно — можно было бы стать более самостоятельным.
— Советский рок может внести свою лепту в мировую копилку рока?
— Я не знаю, что такое советский рок, советское кино, театр. Бывают режиссеры, музыканты или актеры. Если есть хорошие музыканты, то они неизбежно вносят свой вклад.
— Виктор, банально, но не могу удержаться: почему, все-таки, КИНО? Странно, есть же Телевизор, Последняя серия, Кадр, Фильмотека…
— Не знаю… Так получилось. Версий сейчас много, но, конечно, ни одна из них не подходит. Слово такое… Емкое, что ли? Синтетическое. Мне нравится.
— Это название группы ассоциируется у всех именно с тобой. Можно ли сказать, что ты — автор сценария, режиссер и исполнитель главной роли?
— М-м-м, не думаю. Я бы не хотел так говорить. Что-то есть, конечно, но я всегда говорил, что мы все делаем вместе. Иногда я приношу тексты, мелодию или даже просто какую-нибудь идею. И тогда все начинают предлагать, что будет играть бас, что будет делать гитара, как вообще это будет звучать.
— Вы долго работаете над каждой вещью?
— Всегда по-разному. Никогда не знаешь, конечно, что потом получится. Мы ленивые немного. Иногда можем сделать что-то за одну репетицию, а иногда месяцы работаем, а ничего не получается.
— Конфликты на этой почве бывают?
— Бывают, но, конечно, это не принципиально, потому что мы стараемся все делать так, чтобы в итоге вещь понравилась всем.
— Ты не ревнуешь Тихомирова к его "Джунглям"?
— Нет, зачем же? Мы все должны быть абсолютно независимы за пределами КИНО. Но наша группа — это наша группа, мы друзья и просто делаем музыку, которая нам всем нравится. И вот мы работаем так, чтобы всем было хорошо. Если Юра чувствует, что не может реализовать какие-то свои идеи в КИНО, он может реализовать их в Поп-механике. Также и другие.
— А ты — в кино?
— Это только проба. Просто у меня есть очень хороший друг здесь, в Алма-Ате — Рашид Нугманов — и вот он мне предложил роль. Мне эта работа нравится. Но это немножко не то, что мне вообще хотелось бы делать.
— Виктор, "Последний герой", которому ты говоришь "Доброе утро" — это и ты тоже? Или это игра? Игра на публику?
— Я не понимаю… Это, конечно, в песне герой такой. Много таких есть. Нет, не любер, но, может быть, так же и любер. Это просто независимый человек. Или который хочет быть таким. Или ему кажется. Но это не я. Я не герой.
— А ты независим?
— В некотором смысле. В материальном да. Но в нашей стране нет абсолютно независимых людей. Система заставила быть такими. Идиотские законы, глупые традиции. Я не вижу смысла говорить об этом. Это все неинтересно.
— Но ты поешь именно об этом! Ты же требовал перемен!
— Наверное, я не совсем точно формулировал мысль. Конечно, меня касается все, что есть в нашей жизни и свое отношение к этому я выражаю. Но это не значит, что я собираюсь принимать непосредственное участие в каких-то политических акциях или стать пророком, проповедником или там еще кем-то. Я вижу факты, людей, какие-то явления, отношения между людьми — и пою об этом. Хотя жить становится все труднее, хуже.
— Значит — ты над схваткой?
— Не знаю… Позиция наблюдателя — выгодная позиция. Может быть, я даже хочу что-нибудь сделать, но я музыкант, а не политик или депутат.
— А на Западе тебе было бы проще? Говорят, у Вас там был необыкновенный успех?
— Успеха, как такового, не было. Там всех так хорошо поддерживают, если, конечно, ты не совсем лажу играешь. А жить на Западе? Во-первых, так меня никто бы не понял: о чем им там петь? О каких героях? Во-вторых, я не звезда, так много таких, как я. Престиж? Для кого? Говорят, что кажется в 1966 году в Монреале, на выставке Хиль пел в одном концерте с Битлз. Это не анекдот. Но такое бывает. Это везенье.
— А тебе часто везет?
— А что это такое?
— Ты часто слушаешь другие команды?
— Нет, я не хожу на концерты.
— А записи?
— Очень редко. У меня не хватает на это времени.
— Известно, что ты предпочитаешь работать в студии, а не выступать с концертами. Почему?
— Концерты — не лучший вариант для творчества. Также там возможны всякие неприятности с аппаратом, звуком и так далее. Мне больше нравится не исполнять, а делать, писать музыку. А времени для творчества остается очень мало.
— Но твои фаны ждут этих концертов…
— Я понимаю. Это необходимое такое приложение. Я стараюсь избегать таких вещей, все эти Фан-клубы… Мне это очень не нравится, но раз это нравится кому-то, раз это есть — я ничего не могу с этим поделать. Им нужен кумир… Понимаю.
— А тебе нужен? И был ли вообще?
— Ну, у всех был какой-то свой этап в жизни. Я его давно прошел и слава Богу.
— Но есть сейчас такие музыканты, с которыми тебе было интересно поработать?
— Поработать — нет. Слава Богу, что они играют свою музыку, а я свою. И это прекрасно. Это не рисовка, конечно. Просто каждый должен делать что-то такое, что отличало бы его от других…
"Tymmu-news" № 5, март 1991 г.
— Виктор, почему вы приехали без группы?
— Потому что приглашали только меня.
— Ваш хит-парад советских рок-групп? С учетом КИНО.
— "Наутилус" мне нравится больше всех. И "Алиса". КИНО оценивать не стану. Если я буду скромность разыгрывать, тогда, конечно, поставлю на последнее место. Но какой смысл?
— Кто оказал влияние на ваш музыкальный вкус?
— Не знаю. У меня нет кумиров.
— Ленинградский критик Евгений Додолев сравнил как-то ваши стихи и стихи Ахматовой. Как вы это оцениваете?
— Понимаете, поэты — это поэты. А я не поэт, я песни пишу. Сравнивать смысла нет. Я считаю, что мои тексты не могут существовать без потери в отрыве от музыки. Они рассчитаны на музыку, написаны вместе с музыкой.
— Виктор, охарактеризуйте период до "Группы крови".
— Экспериментальный.
— Альбом "Группа крови" — лучшее, на что вы способны?
— Да нет, я так не считаю. "Группа крови" действительно сильнее предыдущих. Но я сам вижу массу недостатков. Так что поле для совершенствования у меня — краю не видно.
— О КИНО, как правило, очень убогая информация, что в прессе, что в народе. Слухи всякие ходят…
— Я хочу, чтобы нас воспринимали и показывали такими, как мы есть. А то ведь даже в интервью так все изменят, что себя не узнаешь. Или пишут, например, мол, я сказал: "Хочу быть честным и искренним". По-моему, такое только идиот может заявить. Ведь любому ясно, что честным хорошо, а нечестным плохо…
— Каких людей вы любите?
— Я люблю индивидуальности.
— В нашем роке наступает кризис, рокеры стали сытыми, а хороший рок на сытый желудок не пишется — это мое мнение. Вы согласны?
— Нет. С чего вы взяли, что мы много добились, стали сытыми? Получили возможность выступать, зарабатывать? Так и должно быть! Раньше я играл где-нибудь в подвале для тридцати, скажем, человек. Появлялась милиция и начинала выяснять — почему, по какому праву?.. А сейчас как раз все нормально.
— Вам как-то задали вопрос: "Верите ли вы в перестройку?" Вы ответили так: "Пока — да". Это было примерно год назад. А сейчас?
— Вроде бы что-то делается, но говорить о результатах… Я не собираюсь орать, что перестройка победила, хотя и стараюсь обычно верить в лучшее.
— В смысле — до победы далеко?
— Да уж, что и говорить, далековато…
— Вы любите гастроли?
— Да.
— Что скажете по поводу поездки во Францию, например, касательно нашего рока, его популярности на Западе?
— Да я и так знал, что он там никому не нужен. Его просто не знают. Смотрят с каким-то удивлением, потому что из СССР. "Ах, у вас еще и группы есть?! Вы еще и на гитарах играете?!"
— В прессе писали, что КИНО там не приняли…
— Собственно, принимать было некому. Мы же ездили пластинку записывать. А выступали только перед журналистами — до народа так и не добрались.
— Какое отношение имеет к группе Сергей Бугаев (исполнитель главной роли в фильме АссА")?
— Никакого. Правда, мы играли несколько раз вместе, но членом группы он не был никогда. Он вообще не музыкант.