— Ваша характеристика фильмов "Рок", "АссА", "Игла"?
— "Рок" — он какой-то немножко сентиментальный. Слюнявый. Гребенщиков с детишками, и прочее… "АссА" тоже сделана человеком не нашего поколения. "Игла" мне нравится больше.
— Почему?
— Почему? Наглый фильм.
— Вам когда-нибудь надоедает музыка?
— Бывает, не могу же я играть 24 часа в сутки.
— А как вы отводите душу?
— Мне живопись нравится, но мало времени.
— У вас художественное образование?
— Да я много где учился, но ничего толком не закончил, кроме художественной школы. Было и художественное училище. Но я ж говорю: не закончил.
— Ваше отношение к славе?
— Палка о двух концах. Я, с одной стороны, рад, что мои песни нравятся. Но, с другой стороны, не рад, когда меня воспринимают, как учителя жизни.
— Вы считаете себя свободным человеком?
— Да. Потому что я всегда занимался тем, что мне нравится и не делал того, что не хотел.
Татьяна Буланова. Во время концертов в Мурманске.
Апрель 1989 г. "Комсомолец Заполярья", 13 мая 1989 г.
— Можно ли назвать авторской песней то, что вы делаете, с той лишь разницей, что это сыграно под электрогитару и барабаны?
— Да, конечно, безусловно. Я точно так же играю эти песни просто под гитару.
— Публика, которая приходит на ваши концерты, как правило, ведь ходит и на Ласковый Май, Игоря Николаева и многих других. То есть существует такая всеядность. Публике в принципе все равно, кто перед ними — КИНО или какая-то другая группа. Как вы относитесь к этой всеядной публике? И какой бы вы хотели видеть свою аудиторию?
— Знаете, я так не считаю. Конечно, здесь есть люди, которые так же ходят на Ласковый Май и так далее. Но вот все равно я не считаю, что у нас одинаковая публика. Я думаю, что если бы мы играли, например, в одном концерте с группой Ласковый Май, скажем, то концерт бы в среднем прошел пяло, потому что половина была бы людей, которая любит Ласковый Май, половина была бы людей, которая любит группу КИНО. Вот. Так что… Я так не считаю.
— Как вы можете охарактеризовать любителя группы КИНО?
— Ой, вы знаете, я не знаю… Не знаю… Они такие разные. И что касается вот этого вопроса, то, понимаете… Эстрадная музыка — это же другое дело, это другой, скажем, продукт. И есть человек, который может и ходить, и любить и тот продукт, и… и нас. И я не считаю, что он всеядный, потому что есть какая-то музыка для развлечений и для танцев и для того, чтобы посидеть, пообедать. Есть какая-то другая. Но она тоже имеет право на существование.
— Но есть же группы, у которых масса своих поклонников. Разве вам не хотелось бы иметь таких поклонников?
— Знаете, они у нас есть. Но и… И это… нет такого артиста, у которого есть вот… на концертах его сидят только поголовно его поклонники, которые больше ничего не хотят слышать. Так не бывает. Понимаете? Людям не может нравится что-то одно. Это редкие… редкость, когда человек говорит, что вот группа КИНО и больше ничего не хочу. Обычно людям все-таки нравится несколько групп. И в зависимости от ситуации они слушают или одно, или другое. Вот. Я не думаю, что было интересно сидеть в ресторане, там есть, пить что-нибудь и слушать какие-нибудь… я не знаю… сложные поэтические песни или симфоническую музыку. Всему свое время.
— Какие из ваших песен вам самому нравятся больше всего?
— Ну, вы знаете. Я не задумывался. Мне, в принципе, все нравится. И во всех песнях я вижу какие-то недостатки.
— С каким составом вы сейчас приехали?
— Ну, с группой КИНО. Какой у нас еще состав? Если вы хотите, чтобы я перечислил… Ну, значит, это Юра Каспарян. Он играет на гитаре. Юра Гурьянов играет на барабанах. Игорь Тихомиров играет на бас-гитаре. Ну, я играю на гитаре.
— Насколько тот герой, которого вы создали в фильме "Игла", близок вам по духу?
— Ну, очень близок. Я, в принципе, ничего не играл, а старался вести себя так, как бы я мог себя повести, скажем, в такой ситуации, но в рамках, конечно, сценария. Поэтому…
— Кто из отечественных рок-исполнителей вам близок? С кем вы дружите?
— Ну, в принципе, я в хороших отношениях с Борей Гребенщиковым, с Костей Кинчевым… Вполне в дружеских с Андреем Макаревичем. С… Ну, хотя мы, в общем. Не так часто встречаемся.
— Ваше отношение к тому периоду, когда вы еще не были официально признаны?
— Вы знаете, я никуда тяжело не шел. Я занимался тем, что мне нравится. И был, так сказать, вполне доволен этим. Поэтому все это не было тяжело. И я никогда не старался добиться успеха любой ценой. И так далее. Просто так все получилось. И я, конечно, очень рад, что многим людям нравятся мои песни. Но… Я не знаю. Это все для меня ситуация как бы внутренняя. Точно такая же, как была и пять лет назад. И три.
— Вы как-то изменились?
— Ну, человек все-таки, всегда меняется.
— Как вы относитесь к тому, что пишут о вас в прессе? Всегда ли согласны с этим?
— Почти всегда не согласен. Потому что, как правило… Я не могу достаточно литературно сформулировать мысль и… Она нуждается в редакции…. Это ее уже делает другой человек. Значит, слова уже меняются. Даже если они меняются местами, то уже… И потом люди общаются же не только словами. Они общаются глазами, руками. Вот, всего этого не остается. И уже все не узнать.
— Планы на будущее? Когда выйдет новая программа КИНО? Как она будет называться?
— Ну, новый альбом уже записан и готов. Когда он выйдет, я еще не знаю, потому что мы хотели все-таки выпустить его, ну, попытаться как-то его оттиражировать, чтобы он дошел до слушателя в хорошем качестве. Потому что все эти перезаписи, они… вы сами понимаете. Но как он называется, еще пока не скажу, потому что… еще точно не решили.
— О чем он?
— Ну, знаете ли… О чем он. Так вы послушаете и…
— Сколько у вас пластинок?
— Что называть пластинками? Сколько есть…
— Большие…
— Я не очень понимаю. Дело в том, что мы, в принципе, записываем магнитофонные альбомы. Вот, что касается пластинок, то у нас есть пластинка на Мелодии, не очень удачная.
— Можно ли сказать, что ваше участие в пластинке "Красная волна" как-то ускорило ваше официальное признание здесь, в Союзе?
— Нет, он… Эта пластинка вышла в то время, когда факт выхода такой пластинки мог скорее повредить, чем… улучшить ситуацию.
— Что бы вы хотели изменить в жизни? И что уже смогли изменить?
— Ну, знаете, я считаю, что каждый человек должен прежде всего изменить свою жизнь и себя… Что касается себя, то это очень сложный вопрос. Трудно будет объяснить двумя словами. Но я… не считаю, что одному человеку под силу изменить, так сказать, жизнь как таковую.
— Вы в жизни такой же борец, как и на сцене?
— А я не знаю. Я не считаю себя борцом. Понимаете? Я пою песни. И пою о том, что мне нравится, о том, что мне не нравится, что меня волнует, не волнует. Я ни за что особенно не борюсь.
— Александр Градский сказал, что время рок-театра, он имел виду такие группы, как АЛИСА, НАУТИЛУС ПОМПИЛИУС, КИНО, проходит. И сменяется поп-музыкой. Сейчас гораздо охотнее слушают ЛАСКОВЫЙ МАЙ. Вы не боитесь, что ваша популярность начнет угасать?
— Вы знаете, я никогда не стремился к популярности, поэтому я не боюсь. А что касается… Я не очень понимаю, почему это называется рок-театр, потому что то, что мы делаем, мало похоже на театр. Наоборот, я стараюсь избежать всяческой театральности, какой бы то ни было. Мы и играем также, как ходим по улицам — в такой же одежде, и не устраиваем никаких особенных там эффектов и так далее.
— Наверное, в первую очередь речь идет о текстах..
— Тоже не факт… Тоже я так не считаю, потому что музыка тут играет очень большую роль. Вот. И я не знаю, я пока не видел, чтобы это время проходило. У нас просто очень много плохих рок-групп в стране. Очень много. Потому что, в принципе, форма очень простая. То есть овладеть формой очень легко. Человек, который год или два играет на гитаре, он может собрать четверых-пятерых таких же ребят. И, в принципе, у них получится вот что-то, формально похожее на рок-музыку. Вот. И они начинают где-то играть, выступать. И таких групп масса. Поэтому… И сейчас, конечно, сложная ситуация. То есть групп, которые могут собрать большой зал, действительно, очень мало. Но я не вижу никаких признаков того, что это как-то отмирает. То есть просто в какое-то время рок был, так сказать, модной темой и запретной. И любая группа, если написано "рок-группа", вы помните, там приезжали… Если еще и какая-нибудь английская, то обязательно были аншлаги. Сейчас уже нет. Сейчас к нам приезжают хорошие даже группы — там английские, американские. Они не собирают зал у нас. Потому что рок — это стало нормально. Это, ну… музыка. И здесь уже идет выбор не из-за моды, а из…. если нравится. Люди идут на тех, кто им нравится.
— Есть ли у вас любимые исполнители?
— Я никогда не любил кого-то одного. Мне нравились некоторые песни некоторых групп.
— То есть, постоянной привязанности не было?
— Нет, конечно.
— Когда рождалась группа КИНО, вы хотели быть самим собой или все-таки подражали кому-то?
— Ну, мы старались всячески избегать подражаний, конечно. Другое дело, что когда слушаешь много музыки, то неизбежно это как-то на тебя влияет. Поэтому, может быть, в каких-то песнях есть влияние рэгги, в каких-то — еще чего-то.
— В чем секрет вашей популярности?
— Я вообще не думаю о популярности, я ж вам сказал. Я к ней не стремился, поэтому я никогда не думаю о том, в чем секрет… Как, где… в чем секрет успеха, как его добиться. И так далее. Я не знаю.
— Но вы создаете на сцене какой-то образ. Как вы сами его можете охарактеризовать?
— Я ничего не создаю. Я никаких образов не создаю. Понимаете? Я вот сижу здесь, выхожу на сцену, и вот… Сам образ.
— То есть, Виктор Цой на сцене совершенно идентичен Виктору Цою в жизни?