— Ну, а что, собственно, Виктор Цой на сцене? Стоит человек с гитарой и поет. Все. Ну, сидит этот человек, пьет чай… Это не одно и то же. Это разные вещи. Пить чай и играть на гитаре. Но, в принципе, я точно так же сижу дома, играю на гитаре, как на сцене.
— Как рожаются ваши песни?
— Это для меня загадка. Я не знаю… Я начинаю играть, потом появляются какие-то слова. Потом появляется песня.
— А есть ли приглашения за границу?
— Ну, довольно много приглашений. Единственное, что мы их очень тщательно просеиваем, потому что сейчас на Западе все русское очень модно. Вот. И мы не очень хотим выступать там как русские. Хотим выступать как музыканты, неважно откуда. Поэтому ездим довольно редко. Но — все равно ездим.
— И как вас там принимает публика?
— Ну… Вы знаете, благодаря этой вот моде на все советское принимала странно. То есть, озадаченно, скажем. То есть, они смотрят и видят, что мы вроде такие же, как они. И вроде не в косоворотках, не с балалайками, а вроде такие же, гитарами, что-то играем…
— Говорили, нравилась им ваша музыка?
— Ну, кому-то нравится музыка, кому-то не нравится. Когда группу никто не знает вообще, и когда она только приезжает, и когда есть еще и языковой барьер, вот, то, конечно, говорить после одного концерта "нравится — не нравится" нечего. Поэтому вопрос в том, как… насколько там будут нравиться пластинки вообще, то это пока не ясно.
— А где вы были?
— В Дании, во Франции, в Америке.
— Есть ли какой-то вопрос, который мы не задали и на который вы считаете нужным ответить?
— Нет. Я не считаю нужным… Ну, то есть, я отвечаю, когда меня спрашивают. Если меня не спрашивают, я не отвечаю. Я не любитель много разговаривать.
— То, что в прессе появляется мало интервью с вами, это чем-то вызвано?
— Это вызвано тем, конечно, что я не очень люблю их давать. Это раз. Во-вторых… Во-вторых, наверное, тем, что… пресса все-таки у нас еще перестроилась не совсем. То есть у нас часто публикуются вещи, которые, может быть, не так интересны людям, как… сколь важно их, так сказать, опубликовать в политическом смысле. Вот, хотя, конечно, то, что сейчас, и то, что раньше — это день и ночь. Все, я думаю, понимают.
— Есть определенные песни из ваших предыдущих альбомов, которые вы продолжаете исполнять на концертах. Это тоже, наверное, имеет какую-то причину, кроме чисто музыкальной?
— Как вам сказать? Какие-то песни, они со временем перестают… Теряют актуальность, скажем. И мне самому уже их неинтересно петь. И я пою то, что мне интересно.
— Давайте начнем с самого начала: почему именно КИНО?
— В смысле — почему называется КИНО? Ну, знаете, когда мы придумывали это название, нам было по восемнадцать-девятнадцать лет и сейчас просто я даже и не помню. Это так, от фонаря просто.
— Вообще кто или что побудило вас выйти на сцену? Что послужило толчком?
— Наличие некоторых песен. То есть я начал писать песни. И потом они понравились моим друзьям. Потом они понравились друзьям этих друзей. Потом получилось так, что у нас получился концерт…
— Вы начали писать песни в восемнадцать лет?
— Да, где-то в восемнадцать-девятнадцать.
— У вас музыкальное образование?
— Нет.
— А как же мелодии появляются?
— Ну, вы знаете. Для того, чтобы появилась мелодия, музыкального образования не… Можно и не иметь его. Вот. Поэтому…
— Ленинградской газетой "Смена" вы были признаны лучшим рок-поэтом прошлого года. На ваш взгляд, какое существует отличие рок-поэзии от поэзии?
— Я не знаю, на самом деле, насколько точен этот термин. Но отличие такое, что я не могу рассматривать, например, свои тексты своих песен в отрыве от музыки. Вот, поэтому я не очень люблю и не соглашаюсь, чтобы их печатали, но иногда их печатают как просто стихи. Я считаю, что они очень много теряют.
— Вы говорили, что у вас сначала появляется мелодия, и потом уже слова.
— Нет, это появляется одновременно. Ну, может быть, появляется мелодия целиком, а слова еще не целиком. Но в принципе появляется одновременно… как-то так.
— Слова или мысль?
— Нет, слова… Но как вам сказать? Развивается, то есть, как-то цепляется от слова к слову.
— То есть рука тянется к перу, перо — к бумаге…
— Ну да.
— Как ваши родители относятся к вашим выступлениям?
— Сейчас они считают, что я занимаюсь своим делом. Может быть, они так считали не всегда. Сейчас, когда более или менее понятно, что… как-то этим стоит заниматься. Но я не знаю, когда я, скажем, выражаясь… языком каким-то, получил некоторое признание, то они так уже считают, что…
— Они на ваших концертах часто бывают? И бывают ли?
— По-моему, они были один раз или два, но в общем не часто.
— После исполнения вами главной роли в фильме "Игла" один критик сказал, что ваш герой, пожалуй, единственный персонаж в отечественном кино, который одинок и не тяготится своим одиночеством. Что вы думаете на этот счет?
— Ну… Пожалуй, да. Герой фильма "Игла" — это, в каком-то смысле, человек ниоткуда… То есть, он самодостаточен, ему не нужно уже… Он может жить один.
— Дина шагнула с экрана в группу КИНО?
— Нет, вы перепутали.
— Перепутал? Тогда объясните.
— В смысле? Вы имеете в виду Марину? Это не Марина.
— Значит я ошибся.
— Да.
— Как известно, путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. А ваша жена какой нашла путь?
— Для меня самого это большая загадка.
— Было ли у вас в детстве предчувствие и желание славы?
— Вы знаете, я думаю, любой подросток мечтает о том, чтобы как-то… Как это называется? Самоутвердиться. Вот, поэтому, конечно… Может быть и желание было. А вот предчувствие…
— Агузарова рассказывала, что такое предчувствие у нее было.
— Когда есть желание, понимаете, или что-то… Потом, если оно приходит, то кажется, что вот это я предчувствовал с самого рождения. А если не приходит, то кажется, что и не было этого предчувствия.
— Вы однажды сказали, что КИНО — это группа не музыкантов, а прежде всего друзей. Охарактеризуйте, пожалуйста, своих друзей.
— Как охарактеризовать? Я не знаю.
— Основные черты..
— Вы знаете, я не могу как-то анализировать друзей. Понимаете, у них есть и слабости, и недостатки, и достоинства, но… все неважно. Становятся друзьями не потому, что они содержат набор всех положительных качеств, а по каким-то другим причинам.
— Группа КИНО собирается в будущем менять свой стиль? И как долго вообще думает играть?
— Группа КИНО ничего не собирается и ничего не намерена, потому что, как я уже сказал, мы вообще никогда не задумываемся о том, в каком стиле играем. И как долго… И будем мы популярные или не будем, неважно. Это важно прежде всего для нас — играть и петь то, что мы хотим, что нам нравится. Как только это перестанет быть важным — не знаю, когда это случится и случится ли вообще — мы перестанем этим заниматься.
— Артисту приходится от чего-то отказываться в жизни. От чего вы вынуждены отказываться?
— От удовольствия гулять по улицам. От удовольствия жить в одном и том же городе больше месяца, скажем… Ну, не знаю.
— Ваш имидж? Ваша установка на поведение?
— У меня нет никакой установки. Я веду себя так, как считаю нужным в любой ситуации. Ну, или стараюсь вести себя.
— Что главное для вас сегодня?
— Сохранить внутреннюю свободу.
— На сегодняшний день КИНО во главе отечественного хит-парада. Что бы вы хотели еще достичь или, цитируя вас же, как прожить следующий день?
— Знаете, я как уже сказал, мы ничего никогда не хотели достичь. Это раз.
— А как прожить следующий день?
— Как прожить следующий день, я даже не знаю, потому что мы никогда не строим никаких планов, никогда не думаем, как мы будем играть там и как нам поступить так, чтобы случилось так-то. Просто мы вот живем и живем.
— Проблемы сегодняшнего КИНО?
— Проблемы? Ну, проблемы в том, что, конечно, нам сейчас приходится много играть и много работать и это требует большой собранности. А поскольку мы все, в принципе, разгильдяи, то нам это дается не без труда.
— Гастроли КИНО продолжаются?
— Да, вот мы хотим как раз в мае поехать — поиграть концерты. Так что мы едем через какое-то время в Свердловск, Витебск, потом еще куда-нибудь.
— Что представляет из себя ленинградская студия "Бенефис"?
— Это чисто коммерческая организация, которая, собственно, для нас является некоторым…. Некоторой формой прикрытия. То есть, чтобы мы не были просто вот так… КИНО — непонятно откуда. А все-таки…
— Только КИНО входит в студию "Бенефис"?
— Нет, там еще много разных коллективов. Но я даже не знаю, каких.
— Вы на сегодняшний день довольны жизнью?
— Я не думаю, что человек мог бы быть действительно доволен жизнью в какой-либо… Ну, я не знаю. Когда-либо. Но, с одной стороны, я всегда был ей доволен. И когда я работал в котельной и бросал уголь, я очень был доволен жизнью. И сейчас, в принципе, тоже.
— Ваши пожелания читателям?
— Удачи.
— А в особенности тем, кому сейчас пятнадцать-шестнадцать лет?
— Вы знаете, я никогда никого не учу. То есть, стараюсь никого не учить. Я могу пожелать только удачи.
— Гастроли в Риге предвидятся?
— Не знаю. Вы знаете, там тоже все-таки есть, насколько я мог заметить, языковой барьер, и, в общем, некоторая разница между… То есть разница между людьми, скажем, в РСФСР живущими, и людьми, живущими в Прибалтике. И, в общем, пока у нас не было даже особенного приглашения, потому что мы никогда гастроли не планируем. Вот из Риги нас пока никто не звал. И я не знаю, в общем, как там относятся к КИНО.
— Вы говорили, что каждое лето бываете под Ригой.
— Да, действительно, я там живу, в деревне отдыхаю.
— Где именно, если не секрет?
— Боюсь, что секрет, потому что уже в прошлом году ко мне туда приезжали какие-то компании. Если я вам еще скажу, то, боюсь, в этом году будет совсем трудно там жить.