И эта девушка совершенно права. Большинство поклонников Цоя понимают скрытые смыслы песен Цоя, и именно поэтому песни Цоя помогают им жить.
Ольга Лехтонен:
Цой не кричал, не смеялся надо мной, он никуда не звал и ничего не требовал. Он рассказал мне обо мне самой и запросто вошел в мое сердце, не раня, не подавляя. Тихо и властно. Он пришел, чтобы остаться навсегда.
Сначала он был моим героем, загадкой, самым лучшим и любимым певцом и музыкантом, Виктором Цоем. Постепенно ореол загадочности и романтики тускнел и осыпался. А из-под лакированной обертки, из-под кожуры кумира-идола появлялся простой человек, просто Витя. Спадала вся газетная шелуха, и Витя становился все более живым и родным. Виктор Цой исчез, и появился Витя. Герой-одиночка стал улыбчивым, застенчивым и добрым парнем с большим сердцем и лучистыми глазами. Мне вдруг стало ясно, что я знаю его тысячу лет, что я всегда его ждала и любила…
Нет, это была не подростковая влюбленность в эстрадного кумира. Это вообще была не влюбленность, – в моих чувствах к Вите никогда не было даже намека на любовь-эрос. Он с первой минуты и навсегда стал мне братом.
Друг, учитель, наставник, он помогал мне взрослеть. Он учил терпеть боль и преодолевать неудачи. Он учил думать самостоятельно и отвечал на вопросы. Он рассказывал мне о том, какой путь он прошел, и подталкивал «выбираться своей колеей», избавляться от зависимости и искать свою дорогу. Любую ситуацию я раскладывала по принципу: «А как бы поступил Витя? Что он сказал бы на это?» И старалась сделать именно так. Витя стал моей совестью. И за 19 лет ни разу не пожалела об этом. Он никогда не давал плохих советов.
Есть три вещи, которые стали базисом моей личности как таковой, фундаментом моего мировоззрения. И этим вещам меня научил именно Цой. Это внутренняя суверенность, честность и доброта. Он поделился со мной своими мыслями и опытом, честно, без самолюбования и дидактических амбиций, – и оказалось, что именно этого мне смертельно не хватало. Как и миллионам других людей. Он был самим собой и прожил короткую жизнь, ослепительную в своей простоте, – и оказалось, что именно такого примера я жаждала. Он нашел свой собственный путь и прошел его до конца, рассказав мне о том, что пережил и что приобрел, – и я поверила ему и пошла за ним. Не только я. Да, каждый перепахивал свое поле, строил свою биографию, делал свои ошибки и переживал свои события, но именно Витины песни и его личный пример стали путеводными маяками, верстовыми столбами на пути каждого из нас.
Можно твердо утверждать, что без него я никогда не стала бы тем человеком, которым стала. Из всего того, что составляет сейчас мою жизнь и меня саму, нет ни единой вещи, которой я не была обязана Вите. Мировоззрение, характер, увлечения, друзья и даже повороты биографии – так или иначе все связано именно с тем, что в 13 лет я обрела Цоя.
Все последние 20 лет я пытаюсь писать о нем. Стихи, песни, даже небольшая повесть для книги поклонников «Дети одного солнца». И каждый раз понимаю, что не могу выразить то, что у меня на душе. Не поддается это внятным описаниям. В «киномании» всегда было нечто, что не лезло ни в какие ворота, не укладывалось ни в какие рамки, схемы и слова. Ни научные исследования, ни многочисленные околорелигиозные измышления не дали даже исчерпывающего определения нашей «болезни». Не говоря уж об объяснении. Главное – неуловимо…
У каждого из нас в груди – незаживающая рана. У кого-то «стаж болезни» уже почти 20 лет, у кого-то 10, кто-то слушает песни Виктора Цоя лишь 2–3 года. Но ему, молодому и зеленому, от трагедии 15.08.90 также больно. «У меня есть рана, но нет бинта». Да. Если за два десятилетия боль не утихла, то придется признать, что это пожизненный диагноз. С этим придется смириться так же, как инвалиду приходится привыкать жить без рук или глаз…
Больше 20 лет нас презрительно клеймят «фанатами» и ставят разные психиатрические диагнозы. За такой солидный срок мы уже притерпелись к идиотским ярлыкам, как к неизбежному злу. А что толку спорить? Как объяснишь посторонним, что творится внутри? Как дать понять, что Цой для нас – боль, сила, свет, дыхание? Как выразить то, что растворилось в крови, проникло в каждую клетку организма, в каждый нерв, в каждый уголок сознания? Мы или молчим, или парируем: «Что с того, мы немного того?» ЕГО словами отругиваемся…
По 100 тысяч раз каждому из нас приходилось слышать «не сотвори себе кумира». Опять отругиваешься. Елки. А как объяснишь? Ведь кумир – это каменный идол. Его не любят – ему кланяются. От него откалывают кусочки на сувениры. Идолом заполняют дыры в сердце, за его счет решают свои проблемы. Идола не любят – им пользуются в корыстных целях. А для нас Цой – ЖИВОЙ! Это близкий, родной человек! И мы не поклоняемся Вите – мы доверяем ему. Мы впитываем его, дышим благодаря ему. Простите, но как из воздуха сделать идола? Воздухом можно только дышать…[980]
И так думают большинство поклонников Виктора Цоя.
Земфира Рамазанова, певица:
Творчество Цоя повлияло на меня в значительной степени. Я увлекалась «КИНО» в самом ранимом подростковом возрасте. И конечно, для меня была огромной личной трагедией катастрофа с Цоем. Думаю, что сейчас Цой музицировал бы, будь он жив. Думаю, ему хватило бы вкуса, такта и таланта, чтобы не впасть в маразм[981].
Можно согласиться со словами Олега Гаркуши, сказанными однажды, что у Цоя были действительно хорошие песни. И сама музыка была очень оригинальна и проста. И хотя подобные мотивы можно встретить и у других исполнителей, но, пожалуй, именно в простоте и доходчивости музыки Цоя ее прелесть. Конечно, особое место в творчестве Виктора занимают его тексты. Искренние слова музыканта – вот основа его песен.
Рашид Нугманов:
Я всегда упоминаю, что я избегаю сослагательных рассуждений, культурологических, философских или мифологических заключений о Викторе. Он близкий мне живой человек, таким и остается в моей памяти, таким и хочется его сохранить. Иначе придется его похоронить и превратить в икону[982].
Всегда поражала и продолжает поражать неприязнь некоторых «знавших Цоя» лично к его поклонникам. Эти люди совершенно не хотят понять чужие чувства и заведомо считают «киноманов» людьми третьего сорта. Как будто, чтобы понимать и любить человека, нужно обязательно быть с ним лично знакомым. Тем более что сегодня «знавшие Цоя» – это совсем не близкие ему люди.
Юрий Каспарян:
Я хочу расставить точки над «i». Когда-то те или иные наши друзья, знакомые выходили с нами на сцену… Я помню концерт, по-моему, то ли в ДК МЭЛЗ, то ли еще где-то… Тогда с нами на сцене было восемь человек. Помимо нас были «Африканец», Игорь Борисов, Джоанна и Крисанов. Играли расширенным составом. Я помню, мы с Гурьяновым еще хихикали, что хорошо было бы послушать этот коллектив без нас…[983]
Главная проблема подобных персонажей заключается в том, что они, как барышни, сильно преувеличивают свою роль в жизни других людей, в частности Цоя. К примеру, Сергей Бугаев, «Африка», да-да, тот самый Мальчик Бананан, во многих передачах и фильмах о Цое и «КИНО» с упоением рассказывает о своей роли в жизни группы. Сергей действительно был знакомым Цоя и помогал «КИНО» на концертах, «сбивая» Гурьянова с ритма перкуссией. Но дает ли это право Сергею украшать свои рассказы вымышленными историями? По мнению участников группы «КИНО», он постоянно фантазирует. Есть мнение и самого Виктора Цоя: «Какое отношение имеет к группе Сергей Бугаев? Никакого. Правда, мы играли несколько раз вместе, но членом группы он не был никогда. Он вообще не музыкант»[984].
Юрий Каспарян:
…«Африка» ведь скорее тип шоумена. На барабанах он, естественно, стучал, а не играл. Однажды, собираясь за рубеж, «Африканец» вытянул из груды металлолома железяку и поклялся, что возьмет с собой и продаст за тысячу долларов. Так и вышло: впаял капиталистам как предмет индустриального искусства[985].
Георгий Гурьянов:
Бугаев – не участник «КИНО», это чушь собачья. Участник группы «КИНО»… Еще чего он участник? Мне наплевать, чего он там участник, но к группе «КИНО» он отношения не имеет. Пусть сперва научится вообще играть на музыкальных инструментах, прежде чем называть себя участником чего бы то ни было. Никакой он не участник, разве этого никто не понимает? Мальчик Бананан. До свиданья, Мальчик Бананан… Поскольку он снимался в этом фильме дурацком, то решил, что он имеет право называть себя барабанщиком группы «КИНО». По-моему, он активно этим пользуется сегодня. Это отвратительно[986].
Часто вспоминают Цоя Липницкий и многие другие знакомые Виктора. Юрий Каспарян:
Липницкий – это старинный друг Вити с Марьяшей. Когда они приезжали в Москву, то они останавливались у Саши, и я постепенно стал останавливаться там. Мне понравился вот его документальный фильм, «Субмарина Еловая»… Саша был близким знакомым Виктора и сегодня имеет полное право снимать и говорить что-то о нем. Безусловно. Другое дело – говорит ли он правду?[987]
Георгий Гурьянов:
Максим Пашков вот – школьный приятель Виктора. Но ведь в «КИНО» он тоже не играл никогда, как сегодня говорят. Я лично его видел однажды у моего друга «Осла» дома, на дне рождения. Я с ним мало знаком и никогда с ним не играл…[988]
Но любят поговорить и те, кто его видел пару раз в жизни или не видел вовсе. Отметились многие: и Пригожин, и Гаспарян, и Кушанашвили, и даже Боярский!