Году в 2000-м тусовка собиралась на БК каждый день, но, простите, мы никогда не опускались до банального, подобного этому, скотства на кладбище, у могилы любимого музыканта, уважаемого и любимого нами человека. А все потому, что элементарно имели хотя бы немного мозгов и совести. И никто не может ни меня, ни кого-либо из моих друзей ни в чем упрекнуть…
Конечно же, я ничего не сказал этому чуваку. И бить его тоже не стал.
Я просто закончил уборку, отнес увядшие цветы на помойку, купил возле входа на кладбище у милой цветочницы десяток крупных желтых роз и расставил их в вазоны на могиле.
Чувак все так же щебетал по мобильнику. Отойдя от могилы, я сел на лавку, вытащил небольшую фляжку, наполненную коньяком, открыл, отхлебнул, вытащил пачку «Космоса», прикурил сигарету и, затянувшись терпким дымом, задумался. О чем я думал тогда? Кто знает… Надо мной голубело небо, пригревало весеннее солнце. Наверное, я думал о том, что все это «нам с тобой», этот «голубых небес навес»…
И тут произошло ожидаемое. Чувак, закончив свои телефонные испражнения и ощутив запах коньяка, бодро подвалил к лавке с намеками, что хорошо бы «помянуть Цоя». Я даже не стал ему отвечать. Я просто взглянул на него своим чистым и ясным взглядом, и чувак все понял. Реально для таких людей не нужны слова. Они их недостойны. Но надо отдать этому перцу должное – он понял все сразу. И понял, как я заметил, правильно. Он засунул свой телефон в карман куртки и исчез…
Докурив, я подошел к могиле Виктора. Розы, расставленные мной в вазоны, попив воды, слегка приоткрылись, и в лепестках их, как слезы, кое-где блестели крупные водяные капли. Солнечные лучи отражались в мраморе памятника, тихонько горела свеча, и ветер слегка шевелил черные ленты, привязанные к могильной оградке…
Кровь закипала, но хмель не брал, видимо, незримо витающий рядом дух Виктора остужал мою не в меру горячую голову. Выкурив еще одну сигарету, погрустив и мысленно попрощавшись с Виктором, я покинул БК, уйдя, как всегда, не оглядываясь…
Многие «киноманы», живущие в районе БК и часто посещавшие могилу Виктора, уверяют, что на Богословке продают наркотики, отсюда, дескать, и «растут ноги» происходящего на кладбище. Администрации на это дело плевать с самой высокой башни, вполне возможно, кто-то «имеет долю» с этого. А доблестное отделение милиции, расположенное неподалеку, лишь зарабатывает на молодежи деньги…
Последнее время милиция, правда, взяла моду усиленно патрулировать Богословку, с собаками, особенно в дни памятных дат. В такие дни сотрудников милиции на БК бывает больше, чем поклонников Цоя… Данный обычай повелся с приснопамятного побоища в августе 2000 года, хотя в последние годы это, вероятнее всего, связано с терактами и провокационными действиями неонацистов, подобными погрому, учиненному ими весной 1999 года на Богословке.
15 августа 2010 года силы правопорядка Калининского района Петербурга в своем рвении оградить «киноманов» от пьяных маргиналов (или в стремлении заработать в городской и собственный бюджет как можно больше денег) перешли все границы. Было оцеплено не только Богословское кладбище, но и прилежащие к нему улицы, были закрыты все магазины и торговые палатки, что, само собой, ничуть не смутило бомжеватого вида субъектов, прошагавших два квартала за водкой и после валявшихся на лавках у могилы Цоя. Милиция при этом делала вид, что не замечает этого контингента, хватая без разбору не алкашей, а совершенно трезвых людей, из-за отсутствия свободного места толпящихся чуть ли не на соседних могилах, поскольку все лавки были заняты бухающими маргиналами. Это, вероятно, потому, что с маргиналов нечего взять, денег у них нет, а приезжему поклоннику «КИНО», малознакомому с местными порядками, довольно легко впаять тысячный штраф за грубое нарушение общественного порядка…
По сугубо авторскому мнению, не кажется ли верным поклонникам «КИНО» снова вспомнить негласный свод «киноманских» правил поведения и самим следить за порядком – удалять маргиналов и неадекватных элементов с кладбища, гнать их от Стены на Арбате и с Километра? Несомненно, каждый из них, получив раз пару «кренделей», призадумался бы в следующий раз, а стоит ли туда идти, если там опять «навешают»? Если хоть кто-то из тех, кто прочтет эту книгу, задумается над вышеизложенным и сделает определенные выводы, будет уже замечательно. А если он (она), приходя на могилу Виктора (к Арбатской Стене или на Километр), принесет с собой не бутылку водки-пива, а букет красивых цветов – будет еще лучше…
Поклонники очень дорожат всеми своими «памятниками» и достопримечательностями, боясь, что Цоя позабудут, если не написать лишний раз на заборе его имя или не поставить еще одно его изваяние всем на заглядение. Однако главная память о Цое – это его песни. Кто-то сказал: «Виктору Цою не нужно ставить памятников и мавзолеев, не нужно опошлять его имя лубочным поклонением. Достаточно того, что каждый тинейджер, да и просто человек, умеющий держать гитару в руках и знающий три блатных аккорда, знает хотя бы пару его песен». И черт возьми, это правильно.
P.S. 19 июля 2013 года из Петербурга пришло известие о смерти лидера панк-группы «Король и Шут» Михаила Горшенева, прах которого после кремации был захоронен на Богословском кладбище, недалеко от могилы Виктора Цоя.
Этот факт вызвал справедливый гнев чистокровных «киноманов», считающих, что поклонники «КиШ» своим видом и поведением будут провоцировать драки и бесчинства на кладбище. Увы, но к подобному мнению хочется присоединиться.
«Игла» и ее Remix
Двадцать с лишним лет назад, в 1988 году, кинорежиссер Рашид Нугманов снял легендарный кинофильм с легендой рока и собственным другом Виктором Цоем в главной роли. Кинофильм имел символичное название «Игла».
В августе 1990 года Виктор Цой погиб в автокатастрофе, став культовым персонажем, соответственно, «Игла» тоже стала культовой.
Но начнем сначала…
В августе 1987 года приехавшему на каникулы в родную Алма-Ату Рашиду Нугманову (автору короткометражки «Йя-Хха!») руководство студии «Казахфилъм» предложило заменить отстраненного режиссера бывшей уже в производстве картины «Игла» и срочно начать съемки фильма. Выторговав право по ходу работы корректировать сюжет, а также пригласить на исполнение главных ролей непрофессиональных актеров, Нугманов взялся за работу и тут же позвонил Цою, который согласился сниматься, даже не читая сценария, и уже через несколько дней прилетел в Алма-Ату, предварительно решив все вопросы с альбомом «Группа крови».
Рашид Нугманов:
Фильм уже был в производстве в 1987 году, когда киностудия «Казахфильм» решила заменить режиссера и предложила мне снять фильм. И я согласился при условии, если главную роль в нем исполнит Виктор Цой. Вопрос об участии Виктора был решен без всяких проб. Мы были друзьями, и я снимал его еще в моем первом фильме «Йя-Хха!», на втором курсе ВГИКа. Я сразу заявил Мурату Ауэзову, который был тогда худруком «Казахфильма», что Виктор идет на главную роль, – в тот же день, когда мне предложили этот проект[1048].
Сюжет «Иглы» довольно прост. Моро (Виктор Цой) приезжает в Алма-Ату с целью выбить денежный долг из Спартака (Александр Баширов) и останавливается у своей старой подруги Дины (Марина Смирнова). Вскоре он узнает, что она стала наркоманкой, а ее квартира превратилась в притон и хранилище наркотиков. По просьбе девушки Моро увозит ее к Аральскому морю, где Дина начинает выздоравливать. Но после возвращения в город все начинается сначала. Тогда Моро решает расправиться с поставщиками наркотиков. Однако за одним из поставщиков, хирургом Артуром (Петр Мамонов), стоят влиятельные люди, которые зимней ночью подсылают к Моро убийцу. Кончается фильм тем, что, получивший смертельный удар ножом в бок, Моро прикуривает сигарету и, засунув руки в карманы, нетвердыми шагами уходит в ночь по заснеженной аллее, повернувшись к зрителю спиной, оставляя своим уходом загадку и даря надежду…
Тогда, в конце 80-х, для своего времени фильм был, быть может, и не чересчур смелым, откровеннъм, однако точно уникальным. Во всяком случае, сюжет «Иглы» для тех лет был шокирующим.
Во-первых, более чем впечатлял тот факт, что проблему наркомании и наркоторговцев авторы кино трактовали не как что-то из ряда вон выходящее в условиях счастливой жизни советского гражданина, а как весьма житейское дело, обыденное явление. Так, собственно, и было в СССР в 80-х, именно в реальной жизни, а не в той, что показывали на киноэкране.
Во-вторых, очень интересным был сам стиль повествования, выбранный для «Иглы»: бытовой, подчеркнуто не пафосный. Безусловно, сейчас многие отечественные режиссеры предпочитают говорить с собственнъм зрителем именно в таком тоне, хотя на миг возникновения «Иглы» эта беседа всегда строилась совершенно иначе. В стране тогда господствовал соцреализм: голубые экраны показывали все белое, только позитивное и обязательно отличное, то и дело напоминая, каких побед достигли в СССР, направляясь по пути к коммунизму.
Рашид Нугманов:
Вообще философия и эстетика «Иглы» прямо полярна символизму.
Я старался максимально освободить фильм (сцены, диалоги, сюжет) от какой-либо символики, сделать его наподобие пустого сосуда, который каждый зритель мог бы заполнить собственной интерпретацией. И собственной символикой в том числе. Поэтому все вправе истолковывать его миллионами способов[1049].
Снималась «Игла» на кинопленку 35 мм. Съемки начались в конце сентября с выезда на Аральское море, но Виктор приехал немного раньше, и вместе с Рашидом они проводили пробы нескольких актрис, которые рассматривались на роль Дины, и всех забраковали.
Рашид Нугманов:
С участием Виктора мы снимали пробы в паре с разными актрисами на роль Дины, и в результате вовсе отказались от актрис, поскольку ни одна из них не выдерживала необходимой доли реализма рядом с Виктором, который просто оставался самим собой (иной задачи я ему никогда и не ставил). Первоначально я собирался снимать настоящую наркоманку из Питера, замечательную девушку, сыгравшую в той же «Йя-Хха!», но обстоятельства не позволили