По иронии судьбы, после майских праздников я вышел на завод на работу. И в заводской курилке встретил парня, который был на том же концерте со своей подвыпившей компанией, которая и запустила бутылочку, будучи уже изрядно подшофе во время концерта. Если учесть, что на входе тогда не обыскивали, как сейчас, и рамок не было в помине, то можно было пронести хоть «черта в ступе». Думаю, если бы не тот инцидент, на том предпоследнем в жизни Цоя концерте в Ленинграде, то он бы, возможно, появился на аудио. А так более-менее сносная и парадная версия вышла на аудио только с концертом, который был на следующий день – 8 мая.
Очень жалею, что не пошел на следующий день, 8-го. Но Цой в конце концерта 7 мая «под занавес» успокоил зал, сказав, что, мол, осенью еще увидимся, ребята! Еще вскользь и коротко упомянул про съемки фильма в Японии в ближайшее время, в котором он будет играть.
С той французской группой они познакомились, записывая альбом «Последний герой». В спортивном комплексе 7 мая 1990 года у иностранцев была запланирована более обширная программа на разогреве группы «КИНО», но успели они спеть только две песни… Тогда еще в толпе зрители умудрялись и покурить во время концерта, и пива с водкой выпить, пока там «космонавты» в касках до них доберутся. Да и сама толпа что есть силы тормозила по ходу их движение к особо «оголтелым и оборзевшим фанам». Зимой же на «КИНО» ходили в кирзовых сапогах и черных ватниках. В толпе было удобно – ноги не оттопчут….
Действительно было приятно и лестно быть на концерте. И гордость была неописуемая за группу «КИНО», когда на нее смотрели музыканты французской рок-группы, со стороны у края сцены, как завороженные. Я еще тогда подумал: «Какие сейчас у них мысли и смятение в головах?». Думаю, они мечтали о такой же популярности у себя на Родине. Не понимая текста и языка, они были искренне зачарованы энергетикой, которая на их глазах исходила от Виктора и концертного звука в целом. У меня тогда перед сценой мурашки по спине бегали. Это было поистине волшебство, которому я до сих пор не нахожу объяснения. Вся группа, облаченная в черное, была словно не из этого мира. Полное единение с залом и взаимообмен энергиями с каждым присутствующим на концерте. Французы, конечно, правильно поступили, не встали в «позу», не обиделись после инцидента с брошенной бутылкой. Ну, покидали несильно инструмент на эмоциях, но быстро взяли себя в руки. Вокалист французов действительно очень заметно волновался перед выступлением. Может, у него предчувствие еще было, как у творческого человека, что он так быстро и случайно выйдет из строя в самом начале «разогрева»…Виктор молодец, сразу вышел, извинился в микрофон перед иностранцами за нас всех, и за весь зал. Жаль, ни фотографий, ни видео, ни аудио всего произошедшего не осталось. Конечно, можно было сохранить запись с микшерного пульта, но эмоции от «ложки дегтя» тогда, конечно, возобладали над будущим артефактом. Память еще моя сохранила, что Наташа Разлогова с портативной камерой на плече снимала одну или две песни. Аккуратно, очень грациозно пригнувшись с видеокамерой, дефилировала с грациозностью пантеры вокруг поющего Виктора и музыкантов. Снимала немного, думаю, песни две, не более. Это, пожалуй, единственный видеофакт того концерта, если сохранилась запись.
Думаю, у вокалиста французской рок-группы, успевшего спеть две неполные песни на своем родном языке, вследствие попадания пустой пивной бутылки в лоб должен был, разумеется, остаться небольшой шрамик. (Как доказательство произошедшего исторического и легендарного теперь факта.) Надеюсь, все обошлось тогда без сотрясения мозга, и он теперь, по прошествии времени, не без гордости все это вспоминает. Но думаю, если бы ему все же посчастливилось увернуться от «ленинградского буллита», то драйв был бы у них еще проникновенней, и контакт с залом (которому каждая минута без группы «КИНО», особенно у плотной толпы перед самой сценой, была смерти подобна) все же был бы налажен…
Поэтому с французами 7 мая 1990 года получилось, скорее всего, случайно. Бутылка была брошена одна-единственная. В ту сторону, откуда она прилетела, сразу ринулись «космонавты» в шлемах и персональной защите. Но это было тщетно. Искать виновника было что в стогу сена иголку…
Единственное, что вызвало ощущение тревоги, это то, что в конце концерта Виктор пообещал встретиться с нами осенью. Это была приятная и неожиданная новость для всех, конечно, с предвосхищением нового продолжения «Иглы». Но и в то же время была суеверная бессознательная тревога за объявление всего раньше времени. 15 августа 1990 года мы все поняли, что именно нас так интуитивно тогда угнетало 7 мая… Между смешанными чувствами от праздника и «звериным чутьем», от нечто надвигающегося и неизбежного.
Артур Пирожков, поклонник группы «КИНО»:
Я там был, все подтверждаю… Помню, что вся группа французов не ушла за кулисы, а весь концерт «КИНО» прослушала стоя. Слева на сцене они стояли… Концерт «КИНО» был очень коротким, минут сорок. Запомнился французский вокалист, он очень энергично прыгал…
По словам близких Цою людей, неприятный эпизод на концерте в СКК стал последней каплей, которая привела к окончательному переезду Цоя в Москву. И он действительно разочаровался в своих питерских поклонниках – перед концертом Виктор представил Бертрана зрителям как своего друга и просил отнестись к нему с уважением. Поклонники же проигнорировали просьбу, что Цой прочитал не только как непонимание хорошей музыки (творчество группы «Noir Désir» ему нравилось), но и как неуважение к себе лично. У Цоя, по словам его жены Марьяны, «была одна черта – его можно было постепенно выводить из себя довольно долго, но если он вышел из себя – то отрезал сразу…»
Что, собственно, и произошло.
Марк Шлямович, организатор концертов группы «КИНО» в Прибалтике:
Когда-то в Вильнюсе велись съемки фильма Надин Трентиньян с Мари Трентиньян, дочерью знаменитого французского актера, и музыку писал Бертран Канта, музыкант группы «Noir Désir». И я снимался в этом фильме, в эпизоде. Закончилось там все трагично – Бертран убил Мари, суд был. Так вот, на съемках я вспомнил, что когда-то группа «КИНО» пригласила меня на концерт, который был в СКК в Питере в мае 1990 года. Я понимаю, что сегодня это круто, но тогда программа состояла из проверенных хитов и не было ни одной новой песни… Честно говоря, я не люблю вот этого… Ну, это неважно сейчас. Так вот, в начале, на разогреве, была вот эта группа, «Noir Désir», и их там закидали бутылками. Вышел Витя и сказал: «Если вы уважаете нас, то…». Ну и так далее… На съемках я подошел к Бертрану Канта, и он так круто вспомнил о Вите, мол, Витя, да… Он к Надин, той актрисе, подошел и всем сказал, что вот человек, который знал Витю, и т. п. И вот мы там на плохом английском с ним как-то поговорили. Он такой позитивный, и столько теплоты было в его словах о Викторе…
Гастрольный тур продолжался. Как вспоминал впоследствии Айзеншпис, транспортные расходы были совершенно невысоки – у группы «КИНО» были весьма скромные запросы (это касалось и технического райдера), что позволяло ездить приятной компанией, включавшей самих музыкантов, администраторскую группу и техника-звукооператора. Гастрольный тур был выстроен на 10–12 городов сразу. Это была самая настоящая гастрольная жизнь «на колесах», что, однако, сильно утомляло музыкантов.
Юрий Айзеншпис:
Концерты Цоя можно сравнить с небольшим нашествием: первым выдвигался я с помощником, обычно на самолете – все обустроить, подготовить. Параллельно рекламная группа ехала на поезде, в одном купе сами – четверо, в другом купе продукция. Затем появлялся сам Цой с музыкантами…
10 мая 1990 года «КИНО» выступает в Севастополе.
Из воспоминаний поклонника группы «КИНО»:
Концерт проходил на стадионе Краснознаменного Черноморского флота 10 мая 1990 года. Был дан один вечерний концерт, исполнили около пяти песен (половина программы). После двадцати минут, по воспоминаниям очевидцев, ситуация начала выходить из-под контроля, и концерт был остановлен из-за массовых беспорядков. Организован был ужасно, сцена была невысокая. Народ, естественно, ломанулся на поле стадиона. Долго не хотели начинать, потом нагнали морпехов в помощь к ментам. После того как народ сел прямо на поле (загнать обратно на трибуны было делом невыполнимым), Виктор вышел из подъехавшего автобуса – толпа ломанулась!!! Дальше была бойня, дубинки свистели, «луноходы» ломились от посаженного туда народа. Я был курсантом военного училища, попадаться было никак нельзя. Все же нам с моим одноклассником по школе удалось прорвать оцепление перед сценой и сесть перед ней – до Цоя было несколько метров. Его просьбы остановить избиения оставались без внимания, продолжать такой «концерт» он не стал. Сказал: «Приеду в следующий раз». А следующего раза уже не было…
Впоследствии музыканты «КИНО» вспоминали, что историй подобных этой, было много. Ошалевшие фаны, лезущие вперед и сметающие все на своем пути, стали неотъемлемым атрибутом популярности. Что касается севастопольских концертов, то, по рассказам музыкантов «КИНО», им пришлось убегать от толпы обезумевших моряков, окруживших их плотным, бело-голубым кольцом. Чтобы хоть как-то проложить себе дорогу в плотной массе людей, музыкантам даже пришлось применить гитарные грифы…
Георгий Гурьянов:
Я помню, как мы в Севастополе от моряков убегали… Это была какая-то прямо всепоглощающая страсть. Аудитория как во сне. Как на моих картинах. Одни моряки. Широкоплечие. Стадион Краснознаменного Черноморского флота. Огромное футбольное поле, сцена, а вокруг моряки. В общем, мы играем. Где-то середина концерта, какой-то горячий трек, и кольцо моряков вокруг сцены начинает сужаться. Постепенно так… Наступает критический момент. И вот в середине песни, я не помню какой, Витя бросает гитару, за ним, как по команде, Игорь, Юрик, и, не говоря ни слова, мы бежим. Из охранников был сделан живой коридор, узкий такой… Как в какой-то компьютерной игре… Мы бежим, выбегаем, и круг, это кольцо, замыкается. Я всегда думал потом – каково это, умереть в объятиях матросов? На стадионе Черноморского флота… У меня дух захватывает. Героическая смерть. Это круто. Жаль, не было камер никаких, со стороны это очень интересно было бы смотреть, наверняка. Это все так кинематографично… А вообще я все принимал с удовольстием. Мы же были на своем месте и занимались своим делом. Ничего такого сверхъестественного. Было все то, что должно было быть. Все было здорово. Мне всегда хотелось на это посмотреть из зала…