я группы автобус. «Киношников» спасло то, что они разыграли фальшь-отъезд, уехали в специально поданной им машине, а в автобусе вместо них находились наряженные куклы…
Георгий Гурьянов:
Все думали, что мы сидим в автобусе, а мы уехали на машине. Поклонники: «А-а-а!». А там, в автобусе, сидели куклы. И кукловоды…
Юрий Каспарян:
Последний тур… Иркутск, Братск. Иркутск – это там, где мы уехали на легковых машинах, а автобус, в котором мы должны были ехать, перевернули…
Константин Куликов, фотограф:
В Иркутске «КИНО» играло точно 27 и 28-го числа – у меня даже на негативах помечено. Приехали они после концерта в Ангарске. А поскольку до Ангарска от нас – час езды, значит, играли там они накануне. Кстати, я недавно в какой-то энциклопедии о «КИНО» смотрел их гастрольную историю. К своему удивлению обнаружил, что в мае 1990 года там нет ни Иркутска, ни Ангарска. Зато есть Братск – тоже наш город (600 км от Иркутска). Что-то я слышал про тот концерт, но точно не помню. Хотя такой тур: Братск – Ангарск – Иркутск – естественный для тех времен… 28 мая 1990 года перед «КИНО» выступала группа «Принцип неопределенности» – на «разогреве». Я сделал портрет Виктора Цоя. Всего два кадра. Мог бы больше и интереснее, но Айзеншпис, продюсер группы «КИНО», вдруг «включил заднюю». Договаривались, что для репортажа в нашу музыкальную газету «Студия» я отсниму пленку, однако перед самой съемкой он от своих слов отказался напрочь. Пришлось надавить – сторговались на одном кадре.
И вот я стою посредине иркутского стадиона «Труд» с вопящими трибунами. Передо мной группа «КИНО». За плечом Айзеншпис, впившийся взглядом в гашетку фотоаппарата, чтобы отсчитать – раз! – и долой меня. Тяну время, отстраиваюсь, понимая, что шанс единственный, а техника советская, настройки ручные, резкость – как получится. Попасть необходимо сразу. А тут еще этот надзиратель под локоть лезет, трясет… В общем, щелкнул два раза – Айзеншпис просмотрел. А я оба в десятку….
Если 27-го Айзеншпис снимал «КИНО» на видео, то 28-го он точно был без камеры. Первую песню он простоял у меня за спиной, когда я делал портрет Цоя вблизи, видимо, считал щелчки моего фотоаппарата, так как разрешил сделать только один кадр, а потом стоял у выхода на поле у трибун, и один-два раза запустил фанатов к сцене. У меня на фото есть этот момент.
Кстати, я вспомнил, что со мной к сцене увязался мой знакомый под видом моего ассистента – фотограф-любитель, лаборант нашего отделения Академии наук. Я его к сцене протащил мимо Айзеншписа, и он также пару раз щелкнул Цоя вблизи, причем снимал он на цветную пленку, кажется. Через несколько лет я его встретил, спросил про ту съемку. Он сказал, что ничего у него не получилось. Пленка канула в лету… На днях долго вспоминал имя этого человека. И ведь вспомнил – Гриша Бобылёв.
Как сейчас понимаю, мои снимки – это все, что можно было тогда снять «Зенитом» на советскую «Свему» в условиях запрета на фотосьемку. Помимо «КИНО», я сделал несколько фотографий иркутской рок-группы «Принцип неопределенности» – наверное, самой известной, мощной и популярной нашей группы за всю историю иркутского рок-движения.
Общие планы группы «КИНО», фото трибун и так далее – тоже мои снимки. Они печатались в молодежной музыкальной газете «Студия», которую мы выпускали и распространяли на весь наш регион (Иркутская область, Бурятия, Чита, Якутия) в 1989–1991 годах. Эта страница – как раз мой фоторепортаж о концерте «КИНО» в Иркутске. Там даже моя фотка – я с фотоаппаратом.
И еще – я уверен, что после концерта в Иркутске их повезли на Байкал (70 км от Иркутска). Поселок Листвянка, омуль, водка, баня и все остальное – это традиционный маршрут для всех приезжих артистов.
Григорий Бобылёв, фотограф:
Я пришел на стадион, а меня не пускают менты. Думаю, надо сыграть. Подхожу к начальнику и говорю, отдав честь: «Товарищ майор, разрешите произвести фотосъемку известного эстрадного певца Виктора Цоя?». На что майор мне ответил: «Разворачивайте аппаратуру». Я там все что надо и не надо развернул… Объектив огромный, штатив, вспышку средь бела дня, проводов куча… Все это я поставил, майор посмотрел, говорит, чтобы пропустили корреспондента… Вот так и снимал.
Константин Поздняков, сотрудник администрации Иркутского рок-клуба:
Май 1990-го, дворец спорта «Труд», полный стадион. Провинциальные милиционеры, их тогда так называли (помните «Милиционер в рок-клубе» Юры Шевчука?), наверное, обалдели от такого количества народоскопления и очень старались ничего не допустить. Хотели как лучше, а получилось как всегда, – короче, начиналось превращение милиционеров в «ментов». Новая форма, новые дубинки. И по законам классицизма: если в первом акте появляется дубинка, то во втором она – дубасит.
И, наверное, самое яркое впечатление оставил этот концерт Виктора Цоя и группы «КИНО» в то, еще советское, время. Перед хедлайнерами выступали наши Вадим Мазитов со своим «Принципом неопределенности». Принимал стадион хорошо, стоя аплодировали. Сцена была на футбольном поле, а на газон зрителей не пускали, все томились на трибунах, но пустое зеленое поле перед сценой выглядело как-то неуклюже.
Подумалось тогда: сейчас наши отыграют и запустят всех на зеленую травку. Хиппаны, цветы, любовь!
«Принцип» закончил играть, публика вся на взводе. Цой появился, худой, весь в черном, только гитара белая. Четко, ритмично начали без пауз, одна, вторая, третья песня, а народ на зеленку не пускают, тут девчонки давай бежать по полю с ручками и блокнотиками за автографами.
Но, как говорится, редкая птица долетит до середины футбольного поля, рывочек на пятьдесят метров, гонка с преследователями, а преследователи с дубинками. Цой четвертую песню оборвал: «Эй, полегче, серые!» и сыграл незапланированную: «Когда твоя девушка больна»…
«Серые» попритихли, потом уже не гонялись по полю за юными собирательницами автографов. Лихо Виктор сумел восстановить мир и порядок на стадионе, словом, а не дубиной.
После концерта, когда Виктор проходил в подтрибунное помещение, Таня Дозморова спросила: «Витя, а как у тебя отчество?». «Робертович», – смущенно улыбаясь, ответил Цой, спокойно так сказал, без всякой звездности. И было видно, что ему приятно отвечать на этот вопрос, и чувствовалось, что не привык он еще к тому, чтоб звали его по отчеству. По отчеству еще не звали… Мой приятель Виталий Горюнов тоже был на концерте, и Виктор ему дал автограф на пачке сигарет «Прима» (или «Луч»). Где теперь эта пачка?
А через три месяца его не стало – не стало большого человека по имени Виктор с отчеством Робертович. Не стало человека, которого слушали и слушались…
Виталий Горюнов, зритель:
Сигареты были «Стрела». Овальные такие, без фильтра… И автограф был. Мама выбросила, разгребая все имущество после моей женитьбы…
Юрий Науменко, зритель:
Я тоже был на том концерте. До сих пор вспоминаю с болью в душе…
Елена Шульга, зритель:
Я слышала звуки концерта Цоя, находясь во дворе своего дома – угол улиц Пятой Армии и Российской…
Вадим Белинский, зритель:
А мы слушали его на другом берегу, сидя на крыше девятиэтажки. Прекрасный звук.
Виталий Петров, зритель:
На разогреве у «КИНО» наш «Принцип неопределенности» работал. Пошли с другом в конце концерта к ним в гримерку. А когда концерт закончился, то вышли покурить в коридор. Здесь-то я и увидел Цоя в метре от себя – он шел с огромной охапкой цветов, лицо красное, – видно было, что выложился на концерте весь. Но еще меня поразил его рост. Не ожидал, что он такой высокий…
Дмитрий Касьяненко, зритель:
На концерте Цоя 28 мая 1990 года в Иркутске я был… Денег на билет не было, да и не собирались мы туда… Шли на дискотеку на о. Юность, мимо стадиона «Труд» со стороны западной трибуны… Смотрели на счастливчиков с билетами. План проникновения родился мгновенно, после того, как увидели инвентарные строительные леса, стоявшие возле фасада. Шли какие-то ремонтные работы. Нас, интернатовцев, учить не надо было пользоваться ситуацией. Если не ошибаюсь, то на втором этаже в туалете было окно открыто (видать, для курящих)… Нас человек пять было… Проскользнули мигом и устремились на восточную трибуну, обрубив все хвосты в толпе… Мест не было, да и концерт все стоя смотрели. Мы забрались на бетонный парапет перед первым рядом. Танцевали, как умели, подпевали, жгли спички и зажигалки… «Потушите факелы! Не жгите спички и свечи! Ребята, огромная просьба потушить факелы, потому что стадион находится в аварийном состоянии!», – сказал не Цой, какой-то человек, вышедший на сцену. И еще – когда закончился концерт, трибуны начали кричать: «Менты козлы»… Сначала восточная трибуна. А когда туда хлынули милиционеры, то заорала западная…. И так несколько раз… Я впервые попал в толпу и в полной мере ощутил стадное чувство… А вообще-то чувства непередаваемые даже после просмотра видеозаписи концерта спустя двадцать шесть лет… Что это было? Весна? Мои пятнадцать лет? Или Ветер перемен?
Анна Шадрина, поклонница группы «КИНО»:
Мы остались в первый день после концерта, было человек восемь наших друзей… Ждали долго, муж говорит, около часа. Уже было темно, когда Виктор вышел. Парни к нему подошли, он очень спокойно отнесся к их просьбе, подписал все. У мужа был только календарик, Виктор спросил: «Вы полагаете, здесь будет удобно писать?». Потом подписал. Я от избытка чувств робко сказала: «Виктор, спасибо, что ВЫ есть!». Чуть не умерла от страха… А он ответил: «Вам спасибо, ребята». Потом он сел в автобус, наш друг сделал жест рукой, как делал Цой, попросил Виктора через окно, и он ответил таким же жестом… Вот и вся история, ничего особенного. Столько лет прошло, а не забыть… Был еще второй вечер, когда осталось много ребят, чтобы увидеть Цоя, он подписал много плакатов. Из-за одного мы с мужем поссорились, я хотела забрать себе, а он пожалел мне его, хотел повесить в общежитии, разругались в лифте, он разозлился на меня и потом выбросил плакат в шахту лифта (Партизанская 101, 2 подъезд). Постоянно с ним вспоминаем ту ссору и жалеем, что утром не обратились к лифтеру и не достали плакат… Вернуть бы время назад, да не вернешь. В августе был у всех шок…. В общаге всю ночь пели песни Цоя, весь коридор был в свечах, на сорок дней тоже самое…