Когда Цой погиб, я находился в Киеве, и позвонивший мне Айзеншпис целый час по телефону категорически требовал, чтобы ему немедленно отдали все исходники съемки в Донецке, именно под предлогом того, что это была последняя съемка Цоя. По этому поводу он устроил даже публичный скандал, что я, такой подлец, зажал бесценный исторический видеоматериал «последнего концерта Цоя». А в это время Н. Примак в Москве монтировала фильм о фестивале. Ему бы отдали записи позже, хотя в этом тоже была большая загвозка. Дело в том, что именно под право эксклюзивной съемки (то есть полного отказа от прав на ее использование) Юра запросил гонорар в два раза больше того, что получал за концерт «КИНО» обычно. И, естественно, получил его сполна. При этом нам пришлось обеспечить еще и индивидуальный перелет военным спецрейсом группы из Сибири в Мариуполь, так как Донецкий аэропорт в момент проведения фестиваля был закрыт. Именно по этой причине, до урегулирования имущественного спора (до моего возвращения в Москву), материал ему и не передавался. Кстати, потом он получил его совершенно безвозмезно, то есть даром. Именно этот материал сейчас и гуляет по просторам Интернета в неограниченном количестве…
Но вот насчет Краснодара я удивлен. Какой смысл было лететь в Краснодар? Где он и где Донецк? Тем более, что рейс заказывали специально! Рассказов о «героических» перелетах и переправах «КИНО» было очень много, как и всего прочего «героического». В большинстве случаев это было далеко от реальной правды, не предназначенной для фанатов и поклонников. Однако же, если это правда, то вот так через четверть века ты узнаешь, что тебя развели как лоха. Потому как ты заранее заказывал и оплачивал частный перелет и комфортный проезд артистов. А они, дабы сэкономить средства, добирались на попутках. Правда, потом объясняли это не собственным желанием «заработать все сразу и везде», а тем, что «организаторы как всегда оказались не на должном уровне»… Повторю – иногда в легенды, сочиненные для прессы, со временем верят и сами сочинители. Все административно-правовые и художественные вопросы по этому выступлению группы «КИНО» решались только мною и Айзеншписом лично. И уж поверьте, я-то точно знаю, за что я платил и сколько.
Олег Толмачёв:
Точно говорю – был перелет на военном самолете из Братска в Красноярск, потом мы добрались до Свердловска, где уже смогли купить билеты на рейсовый самолет до Краснодара. А оттуда уже в Донецк автобусом. Я почему хорошо Краснодар запомнил – я оттуда часто ездил на сборы…
Олег Соколов:
В Донецке не было аэропорта, и мы думали, как туда добраться. Или сразу ехать домой в Москву. А там же был фестиваль. Мы летели из этого ужасного Братска, перелет был тяжелый. Иркутск, Свердловск… Пока мы проходили паспортный контроль – самолет улетел, не дождался нас. И когда мы стояли уже в нейтральной зоне – к нам милиционеры подбежали, узнали Цоя. «Витя, Витя!! Посиди с нами…». Подарков надарили. Кто-то с ножом шел, его задержали, нож отняли и тут же его Цою подарили. «На, Витя, тебе подарок…». И Айзеншпис потом нашел вариант, самолет военный, и мы полетели в Краснодар. Это был трэш, конечно, потому что мы уже устали с этим перелетом сидеть в аэропортах на сумках… А тут самолет вообще не приспособлен для пассажиров. Там две лавки деревянные по бокам. Ребята побросали вещи на пол и завалились. Я помню, что спал где-то сзади на какой-то откидной фигне. Спать было невозможно, гудели пропеллеры… Еще где-то посадка была… Я голодный был, жрать хотелось ужасно. Тогла уже начиналась разруха, зашел в аэропорту в какое-то местное кафе. А там вообще все пусто и только какое-то коровье вымя продается. Такое… желтого цвета. Я его купил, попробовал – жуткая гадость. Мне это врезалось в память навсегда, было так отвратительно, но мы были голодные, уставшие…
Когда прилетели в Краснодар – все уже смотрели на Айзеншписа испепеляющими взглядами. А надо было еще в Донецк ехать на чем-то, километров триста-четыреста. И вот мы с Юриком подходим прямо к стоящему рейсовому «Икарусу», а в него садятся люди, куда-то рейс должен идти. Шмильевич водителю говорит: «Поехали в Донецк». Водила обалдело ему отвечает: «Какой Донецк, мужчина, вы что? Я сейчас везу людей в Хацапетовку. Вам что тут – транспортные линии?». Айзеншпис ему: «Двести рублей». Тот сразу – «Сейчас все будет!». Бежит в будку диспетчера, решает вопрос. Возвращается и говорит людям: «Выходите!! Выходите все из автобуса!! Выходите! Автобус сломался!». Люди вышли, мы в него погрузились все, сложили спинки сидений и вырубились. Так за двести рублей этот счастливый водитель сошел с рейса и отвез нас в Донецк. И так во сне мы доехали до Донецка. Жуткий был перелет, конечно… Особенно на этом транспортном самолете. Ну и вымя коровье. В Донецке, конечно, уже было хорошо. Как всегда хорошая гостиница, еда…
Ирина Епифанова, рок-певица:
Когда группу «Браво» пригласили в Донецк на фестиваль «МУЗ-ЭКО ‘90», там справлялся день рождения Джона Леннона, и туда съехались все немыслимые популярные наши рок-группы. Концерт был очень долгий, вел его композитор Сергей Шустицкий. Московские уехали сразу после окончания мероприятия, а вот Питер остался пить, и группа «Браво» тоже. Нас поселили в гостиницу «Донецк», окна которой выходили прямо на стадион, где стояла сцена. Перед концертом, часов в десять утра, как только приехали, мы с саксофонистом и барабанщиком из «Браво» подошли к сцене и только стали выставлять инструменты на сцену, как увидели человека в светлой куртке. Это был Георгий Гурьянов, ударник из группы «КИНО». Он подошел и задал вопрос Федору (нашему саксофонисту): «У вас, говорят, девочка появилась, солистка, ”Жамайку“ поет?». А Федя показывает на меня: «Вот же она!». Гурьянов спрашивает: «А какие девушка цветы любит?», отвечаю: «Любые. Белые!». – «Розы подойдут?» – «Подойдут!». Спрашиваю Федора: «А мне что, Цой розы подарит что ли?». Он засмеялся в ответ. Стала пытать, и он признался: «Песню исполнят в твою честь три раза – ”Белые розы“ в ресторане, ты же на банкет останешься!». В ресторане играла местная донецкая группа и Гурьянов в темных очках, когда появился Цой, подошел к музыкантам и что-то сказал. И они три раза подряд играли «Белые розы». Доконали всех. За столами с белыми, как розы из песни, скатертями и оливье, сидели рядами ребята-рокеры, все в черных-пречерных кожаных косухах.
После «Роз» вышел Цой, встал на выступающий край сцены и сказал в микрофон своим фирменным дребезжащим голосом: «В нашем полку прибыло, надо поздравить группу ”Браво“ с новой солисткой!». Все были пьяные абсолютно, даже Шустицкий, я одна была трезвая…
5–6 июня 1990 года «КИНО» выступало в Ростове-на-Дону, на стадионе «Ростсельмаш».
Виктор Сидель, организатор концертов «КИНО» в Ростове:
С Цоем я был знаком по рабочим моментам… Меня с ним познакомил Юрий Айзеншпис. Я тогда работал по билетам в Ростовской областной филармонии, продал на «КИНО» билетов два стадиона, и в качестве благодарности удостоился чести быть представленным лично Цою… Потом после концерта мы с Виктором в ресторане общались, и он пригласил меня в Москву в Лужники на предстоящий грандиозный концерт. А в Ростове я танцевал во время выступления на сцене… Цой мне запомнился симпатичным, загадочным и солнечным парнем, от него исходила внутренняя положительная энергетика и обаяние, спокойствие и любовь, в хорошем смысле этого слова. Он был трогательный и весьма ироничный персонаж…
Что касается непосредственно самих концертов, то были полные стадионы, билеты были все проданы, творилось что-то невероятное, стадион буквально стоял раком. Овации – это мягко сказано… Цой был всенародно любим, девушки рыдали, кричали, творилось что-то невообразимое, он был для многих реальным кумиром… Что же касается меня, то я горжусь тем, что был знаком с ним лично.
У меня было достаточное количество фотографий, но увы – это было очень давно и мой фотоархив бесследно исчез у моей подруги, вместе со всеми документами. И самой подругой…
Роман Сысоев, поклонник группы «КИНО»:
Одна из историй моей жизни, которой я могу удивить даже своих ровестников, – это та, что я был на концертах группы «КИНО» и видел поющего Цоя. А жил я не в Питере и не в Москве, а в Ростове-на-Дону. Группа давала аж два концерта в городе, на стадионе, который тогда назывался «Ростсельмаш». Я даже даты помню – 5 и 6 июня 1990 года, «КИНО» в Ростове… Это был последний год жизни Виктора. Я как знал, что больше не увижу его, – сходил на оба. Было мне шестнадцать лет, и я даже не нашел компании – кого-то предки не отпускали, ну а по большей части, как это ни удивительно, большинство моих знакомых просто не знали или не врубались («это тот кореец?»), что такое «КИНО». Сейчас это кажется удивительным, но так и было, ведь, как известно, многие узнали Цоя только после его гибели. Тем не менее группа была популярна и стадион был полон, вернее, не стадион, а одна широкая трибуна и две наполовину по краям, а сцена была аж через все поле. Чтобы больше людей вместить и бабла поднять, наверное, – решение продюсера Юрия Айзеншписа, всегда максимально выжимающего из своих подопечных. А может, и администрации стадиона, дабы какие-то там неформалы не вытоптали драгоценную траву на поле. Так или иначе, сцена стояла далеко и музыканты «КИНО» были видны так же, как вы видите футболистов на поле. Людям хотелось выйти на поле, к сцене, но по периметру стояло несколько милиционеров. Впрочем, это не помешало, и в какой-то момент на поле выбежал один отчаянный. Его свинтили, затем еще один, – его участь была той же. И это как-то разозлило публику и в какой-то момент протест вылился в массовое действо, и толпа, сорвавшись с мест, таки побежала к сцене. Конечно, среди этих бегущих был и я. Практически полтрибуны оказались возле сцены и буквально одну-две песни можно было смотреть на «КИНО», стоя совсем рядом. Восторг и ощущение победы! Видимо, менты вызвали подкрепление, и пока они ожидали его, можно было посмотреть на «КИНО» вблизи. Эти несколько минут, я их помню двадцать пять лет… Всю жизнь. Поскольку людей не планировалось выпускать к сцене, ограждений никаких не было, то даже небольшая давка спровоцировала падение колонки, стоящей на сцене. Да, одна из них просто свалилась. Никто не пострадал, но концерт бы остановлен, а людей разогнали по трибунам, причем разрешили стать на той, что была за сценой, – я остался там – пусть хоть сзади-сбоку, зато близко. Так мы дослушали-досмотрели концерт до конца.