Юрий Айзеншпис:
Последний концерт Виктора Цоя и группы «КИНО» состоялся на фестивале «Звуковой дорожки» 24 июня 90-го года в «Лужниках». К этому ответственному выступлению Цой долго готовился и очень сильно волновался. Его и меня, конечно, расстраивало то, что накануне Москву просто залило водой. Шли непрекращающиеся дожди, и поэтому билеты продавались очень плохо. А для Вити было очень важно, сколько людей будет на его концерте. Накануне я связывался с главным кассиром, мне сказали, что билетов продано очень мало, потому что купить их можно только в кассах стадиона и из-за погоды никто не приезжает. Оставалось надеяться на последний день. И вот 24 июня выглянуло солнце, и к 11 часам утра в кассы «Лужников» уже стояла чуть ли не километровая очередь. Оставалось только послать за Витей машину. Цой в плане транспорта был неприхотлив. Если за ним приезжала «Волга» – садился в «Волгу», приезжала «шестерка» – садился в нее, однако на этот раз я заказал «Чайку». Он был вторым человеком в этой стране из артистов после Пугачёвой, за кем посылали «Чайку». Я ее заказывал тогда со страшными сложностями. Пришлось написать много писем, прежде чем машина нашлась на базе Совета министров.
Дмитрий Шавырин, журналист:
Концерт «КИНО» на празднике «Московского комсомольца» на БСА, 24 июня, который я делал с Айзеншписом и Лисовским, тоже был полностью отснят и его иногда показывают по ТВ. Он не в очень хорошем качестве, но у того концерта есть одна изюминка. В финале Айзеншпис уговорил генерального директора Лужников Алёшина зажечь огонь в чаше, и это было впервые в истории стадиона после московской Олимпиады. Так что вот так-то…
Из интервью Виктора Цоя:
Ох, зря я подписался на эту авантюру. Если бы не авторитет газеты, думаю, не рискнул бы выйти на столь ответственную, а главное, слишком уж громадную площадку… Хотя, если серьезно, выступать на БСА – огромнейшая честь каждой группе.
Артём Евстафьев:
Запомнилась история… Мы ехали в Лужники на концерт. На «девятке». Айзеншпис был за рулем. Справа сидел Олег с двумя чемоданами. В одном были билеты, в другом деньги. А сзади мы со Змеем сидели, с такими же дорогостоящими пригласительными и прочим барахлом. А между нами сидела обалденная переводчица, которую мы взяли на Соколе. На одном из светофоров к нам подъезжает красный «мерс», открывается стекло и такая накачанная рука с сигарой высовывается…
Айзеншпис увидел: «Саша, я здесь!!». Иншаков: «O-о-о, Юра!! Ты куда?». Шпис: «В Лужники! За мной давай!». И мы такие вперед – вау-у-у, обогнали «мерс». На корыте… Рванули к Лужникам. Я говорю: «Это же Иншаков!! Я его знаю». Айзеншпис: «Клево, откуда ты его знаешь, этого головореза?». Я ему: «Он друг моего отца по Федерации карате». Шпис: «Ну ни фига себе… Он у нас будет сцену охранять, с каскадерами, крыша наша, друг Стаса Намина…». Подъезжаем к воротам «Лужников», нас пропускают, Айзеншпис из корыта своего высовывается и кричит: «И ”Mercedes“ пропустите! Это со мной!». Охранники все попадали буквально…
Юрий Каспарян:
В принципе, неплохой концерт был. Гурьянову, правда, не понравилось. Ну еще бы ему понравилось… Он там темпы все занизил просто… Н-о-о-о е-с-л-и е-есть в к-а-а-а-рман-е-е-е пачк-а-а-а-а сигар-е-е-е-е-т. Медленно так. Лучше было бы, если бы еще мы побыстрее играли. Ну ведь тогда же без метронома играли. Это сейчас не забалуешь, все четко.
Георгий Гурьянов:
Лужники… В тот момент на параллельном стадионе (где-то рядом, в шаговой доступности) проходил концерт группы «Ласковый май». Это как во сне все происходило. Я, как самый любопытный, туда пошел. Нам нравилась группа «Ласковый май», разумеется, как конкурирующая организация. Я побежал посмотреть на их концерт, но там уже был полный разврат, тиражирование так называемое, Андрей Разин этот. Зал был полупустой… Я посмотрел, убедился в их провале и побежал на свой стадион… Услышал «Белые розы» и побежал обратно. Мы же вообще часто пели в гримерке «Ласковый май». Я хорошо помню, как для разгона перед выходом на стадион исполнялась песня «Перемен!» в стилистике сиротской песни «Ласкового мая»… Совершенно не издевательски, это просто шутка была. В стиле диско, скорее…
В Лужниках тогда фурор был. У нас там было все в порядке. Толпа, салют… Конечно, была усталость, изношенность… Восторг зала никак не компенсировал все это. Ко всему же привыкаешь. Это воспринималось как должное. Естественно, что с аудиторией всегда идет обмен энергией, и ничего не получится, если в тебя кидают тухлыми помидорами. Но фурор был, хотя мне не нравится этот концерт. Ужасно. Мне стыдно до сих пор за то, что он зафиксирован. Полгода гастролей, вымотанные, уставшие все, Виктор тоже, никто играть уже не может. Все пафосно очень, так медленно все сыграно. На концертах все было гораздо импульсивнее, а тут как похоронные марши какие-то… Последний концерт группы «КИНО»… Были ли какие-то предчувствия? Нет. Никакого фатализма не было. Над нами ничего не довлело. Никогда. Никто не знал, что случится. Можно было только мечтать и представлять, что произойдет дальше. И выбирать направления. Была свобода выбора. А что касается фатализма… Это черта характера. Или ты фаталист, или нет. Оптимист или предприниматель… Это философский вопрос абсолютно. Но я помню, что даже кого-то приглашал на этот концерт как на последний, хотя никаких, подчеркну, никаких предпосылок к этому не было.
Олег Толмачёв:
Все время, когда мы ездили куда-то, были какие-то гастрольные истории. И вот самой фишкой каждого концерта была пропажа Каспаряна. То есть все, время выходить на сцену, Каспаряна нет. Все друг у друга спрашивают: «Каспарян где?». Кричат: «Каспарян где?» – «Да тут я…» Начинал Цой. «Где Каспарян?». И вся группа, от Тихомирова до зайчиков начинала орать: «Где Каспарян?». Каспарян, бедный, стоит: «Да здесь я, здесь». И в Лужниках тоже это было. На видео записи отчетливо слышно… Это была легендарная фраза, это просто так говорилось от балды, не факт, что его не было рядом, он был, просто потом это уже стало привычкой…
И вот история… Через двадцать лет я тусуюсь в «B2» в Москве, работает «Ю-Питер». Я туда прихожу, встречаюсь со знакомыми, остается минут пять до концерта и вдруг выбегает в холл какая-то баба, ясно, что это какой-то администратор, и истошно кричит: «Где Каспарян?». Я просто падаю… Думаю, значит, Юрик действительно где-то здесь… Работает в своем репертуаре…
А о значимости концерта в Лужниках я вот что скажу… Знаковый был, да. Но все были очень уставшие. Хотели скорее все закончить и ехать отдыхать. Вот даже я, молодой и здоровый спортсмен, тогда очень устал, и даже не остался на тот концерт, потому что нашел билеты в Баку… Все устали, хотя и с перелетами и бытом, в принципе, проблем не было никогда… На гастролях мы собирались в одном номере. Летали в основном через Москву всегда. А когда началась Украина – в Москву уже совсем не заезжали, сразу из города в город перелеты. На Украине похуже было, конечно, потому что отдали все на откуп филармониям, Херсон, Луганск, Симферополь…В общем, летний вот этот тур…
Я жалею, что не был в Лужниках… Это было последнее запланированное выступление, а я отпросился и у Вити, и у Юрика на поездку в Баку, последние советские дни в Азербайджане, но кто знал, что все так будет…
Игорь Журавлёв, музыкант группы «Альянс»:
На Большой арене в Лужниках, на футбольном поле, мы играли перед группой «КИНО». Представьте себе полные трибуны, вообще полные до отказа, и все поле полное тоже, наверное, 100 000 человек! Тяжело было перед «КИНО» выступать, потому что на арене находились люди, очень много людей, которые кричали: «Цо-я! Цо-я! Цо-я!», «КИ-НО! КИ-НО!». И так после каждой песни. Вначале особенно. Потом мы их перебороли, немного утихомирили, но все равно они ждали Цоя, и некоторые выкрики грубые были. Я помню разговор двух менеджеров – там Смольный стоял и Олег Наумович, директор Аллы Борисовны, и они рассуждали: «Да, даже если бы мы сейчас собрали всех вместе, Пугачёву, Леонтьева и Преснякова-младшего, все равно столько бы никогда не собрали, сколько собрал один человек Виктор Цой». Они зажгли Олимпийский огонь, его всего два раза зажигали: на саму Олимпиаду и на этот концерт. Юра Айзеншпис там поработал над программой… Когда Цой выступал в Москве, он, не знаю почему, вызывал нашу группу, чтобы мы его разогревали. Практически все московские концерты «КИНО» мы играли вместе…
Выступление в «Лужниках» мне не понравилось. Звук плохой, на сцене было ужасно некомфортно. Совок ведь, он и в Африке совок. Да, кстати говоря, у «КИНО» звук тоже был так себе. Сделали организаторы все, кроме звука. И играли они как-то вяло, и Вите показалось все это как-то не очень, судя по его реакции. Зато Юра Айзеншпис был очень доволен, на него мероприятие произвело впечатление – такой аудитории он никогда в жизни не видел…
Юрий Горошевский:
Я не ездил с «КИНО» до Лужников. Я перестал ездить на гастроли за 6–7 месяцев до Лужников, до последнего концерта… Не буду говорить, почему. Это не только моя история, скажем так, но, тем не менее, месяцев за семь до Лужников я перестал ездить и моя следующая поездка с «КИНО» после 6–7-месячного перерыва была в машине с Игорем Тихомировым и Юрием Каспаряном в сторону Латвии уже по поводу автослучая, который произошел с Витей…
Дмитрий Угрюмый, зритель:
А мне повезло, я был на том концерте, это был праздник «Московского комсомольца» в Лужниках. Помню, как меня зажали в толпе до потери сознания еще до выхода Цоя и увели в служебку к врачу, и вот там я и столкнулся лицом к лицу с группой «КИНО», когда они выходили к сцене. Короче, буря эмоций и печали от того, что его больше нет с нами…
Из воспоминаний поклонников группы «КИНО»:
Я был на этом празднике. Причем у самой сцены. Когда объявили Цоя, нас с другом люберецкие пацаны пронесли к сцене…