вам – Цой последние годы жизни рисовал очень мало из-за отнимающей время гастрольной деятельности и ничего из написанных картин не дарил. Тем более из холстов. Хотя, будучи в 1990 году в Америке, он все же написал одну картину (опять же фломастерами на пластиковом мешке для мусора) и подарил ее американскому режиссеру Оби Бенцу, и об этом подарке всем широко известно.
Собираясь на отдых в Латвию, Виктор, несомненно, планировал что-то там рисовать. Доподлинно неизвестно, работал ли он в Плиеньциемсе над чем-то, но, тем не менее, краски с собой он брал, и их указание в списке необходимых вещей тому доказательство.
Долгое время в народе ходила легенда, что Цой попал в аварию еще не доехав до Риги. И это правда.
Рашид Нугманов:
Нужно учитывать, что привычки вождения как таковой Виктор еще по-настоящему не выработал, он же меньше года водил. Вообще это самый опасный период любого водителя – когда ему кажется, что навык уже появился, но впечатление это обманчиво и способно снизить внимательность, с которой ездишь, пока учишься. В те августовские дни Наташа мне рассказывала, что, когда они ехали в Прибалтику, на дороге произошел небольшой инцидент. Они приближались к какой-то развилке, где стояла машина, и Наташа почувствовала по манере вождения Виктора, что что-то произойдет. Так и случилось. То ли Виктору удалось резко затормозить перед той машиной, то ли они даже еe слегка поцеловали, надо уточнить, сейчас точно не помню, – факт, что он начал реагировать и сбрасывать скорость позже, чем следовало бы, и Наташа, сидящая рядом, это сразу почувствовала.
Как удалось уточнить – при въезде в Латвию Цой с Наташей действительно попали в небольшое ДТП. Цой резко затормозил и слегка стукнул стоящий на развилке дорог автомобиль (водитель которого не был уверен, куда ехать – указателей не было). Инцидент был настолько мелким (Цой задел заднюю фару), что был улажен без ГАИ, и Цой с Наташей продолжили путь в Тукумский район.
Плиеньциемс
Тукумс – тихий провинциальный городок Латвии в полуторах часах езды от Риги на электричке. Далеко позади опрятные особнячки-дачи Юрмалы. Юрмала – по крайней мере, ее основная часть – заканчивается там, где железная дорога отходит от побережья залива, дугой загибающегося к северу. «Напротив» станции Слока на берегу находится довольно невзрачное, с советскими блочными многоэтажками местечко Каугури, «напротив» Кемери – Яункемери с одноименным пансионатом советской постройки, выжившим, в отличие от прочих в этих местах. Тут – административная граница Юрмалы. Если двигаться дальше по прибрежному шоссе в направлении Энгуре, мимо замелькают Бигаунциемc, Лапмежциемс, Рагациемс, Апшуциемс, Плиеньциемс. Места курортного отдыха для продвинутых и нелюдимых. Эталонная латышская глубинка, делающая на отсутствии туристов туристическую рекламу. Средоточие рыбацкого колорита, где рыбу давно не ловит почти никто. Вселатвийская рыбокоптильня, ныне торгующая копченостями с завода в Вентспилсе[17].
Юрмала тогда была переполнена отдыхающими со всего Советского Союза, в ней бурлила светская жизнь – а в десятке километров западнее тихо жили своей провинциальной жизнью крошечные прибрежные ciems’ы (поселки): Лапмежциемс, Рагациемс, Апшуциемс, Плиеньциемс. Ловили и коптили рыбу да сдавали на лето жилье тем, кто искал спокойствия, подлинности и творческой атмосферы.
Сегодня россияне, готовые мириться с летними капризами балтийской погоды, обычно выбирают из трех курортных вариантов: латвийская Юрмала, эстонский Пярну и литовская Паланга. У рижского курорта перед соседскими как минимум два преимущества: он самый большой, с самой обильной инфраструктурой (больше всего гостиниц, ресторанов, клубов и пр.) и ближе всего расположен к большому городу. То есть к аэропорту и к любого рода городским удовольствиям. Кстати, и по-русски в Юрмале говорят лучше всего.
До недавнего времени на Рижском взморье еще и бушевала российская светская жизнь – но это одних привлекало, а других отвращало (в период «Новой волны» в центре Юрмалы было не протолкнуться, а гостиничные цены взлетали до небес). Обычно те россияне, которым важнее были тусовки с концертами, ярмарки тщеславия, поездки к достопримечательностям, тянулись летом в Юрмалу; те, кто хотел отдохнуть спокойнее, пассивнее и дешевле – к литовцам в Палангу.
И светские гулянки, и дороговизна – все это имеет отношение главным образом к центральной части Юрмалы: к району железнодорожных станций Дзинтари (там знаменитый одноименный концертный зал, где проводились пресловутые российские фестивали и будут проводиться другие, менее пресловутые и менее российские), Майори (там главный променад – улица Йомас), Дубулты. Но чем дальше на запад, тем меньше народу на улицах и пляже, тем дешевле жилье.
Юрмала, получившая статус города в 1920-м, всегда, по сути, оставалась чередой дачных поселков вдоль моря – здешнюю географию легко учить по перечню ж/д станций: с востока на запад – Лиелупе, Булдури, Дзинтари, Майори, Дубулты, Яундубулты, Пумпури, Меллужи, Асари, Вайвари, Слока. В районе Слоки железная дорога отходит от берега залива – эта станция уже не пляжная, откровенно захолустная и невзрачная. Еще дальше, в Кемери, сегодня вдоль центральной улицы стоят развалины – не в переносном, а в прямом смысле…
Плиеньциемс (Энгурская волость, Тукумский район) – небольшой рыбацкий поселок, известный в старые времена курорт. В начале прошлого века здесь строили парусники. От других приморских поселков Плиеньциемс отличается тем, что защищен от морских ветров огромной дюной. Рыбацким поселком он называется сегодня весьма условно, теперь тут безработица и зачатки курортной индустрии. Впрочем, сейчас эту курземскую глухомань (Курземе – западная часть Латвии) не назовешь общеизвестным местом отдыха, а лет сорок назад она была секретом московской и питерской вольнодумствующей богемы, отыскавшей и облюбовавшей здешние деревни еще в те далекие времена.
Знаменитые рыболовецкие колхозы советских времен, разумеется, давно позакрывались, зато в последние годы активно открываются гостиницы. На запросы «Апшуциемс» и «Плиеньциемс» сайт booking.com откликается с готовностью. Предлагаемые порталами объявлений варианты летней аренды сильно разнятся по условиям и цене, однако найти приличный гостевой дом не составит большого труда.
Тем не менее – пока это еще труднодоступное (без машины намучаешься – только редкие автобусы) захолустье, показательно контрастирующее с недальней Юрмалой. Пляж продолжается и тут – но более живописный и менее благоустроенный, иногда с валунами. Вместо московского бомонда – местные рыбаки. Край света. Вместо грохота пляжных дискотек по вечерам – тишина, не нарушаемая, а, кажется, только подчеркиваемая плеском прибоя. Как раз именно то, что так любил Виктор Цой.
Александр Титов, бас-гитарист группы «КИНО» и группы «Аквариум»:
Я знаю Витьку, он остался для меня старым нежным другом, с которым мы ездили вместе на дачу. Понимаете? Он был юношей романтическим и достаточно нежным, сомневающимся. Но, конечно, он точно знал, к чему шел, – совершенно четко двигался к своей цели. В этом смысле он был совершенно железный, азиатский воин. Его интересовала философия воинов, его героем был Брюс Ли, он сам занимался боевыми искусствами. У него был свой собственный путь – он всегда говорил об этом, у него всегда была цель. И это не массовая культура, скорее его это даже пугало. Под конец жизни – я знаю из рассказов и сам видел тоже – его это, в общем, мучило. По нему замечал, как это его тяготило. Конечно, ему нравилось огромное количество поклонников, это не могло не цеплять, но изначально цель у него была другая. Массовая истерия тяжело переносится – не спрятаться. Он поэтому и ездил в Прибалтику отдыхать постоянно, там его меньше цепляли.
Снять в то время летом дачу в Юрмале и в Подмосковье – были траты примерно одного порядка, зато тут – море. Пусть почти пресное и прохладное – но пляж прекрасный: широкий, с мелким светлым песком. Плюс многое из того, ради чего москвичи и сегодня едут в Ригу (которая тоже рядом): экология и комфорт, европейская «картинка» и отсутствие языкового барьера[18].
Андрей Хорев:
Мы с отличной компанией иногда небесталанных – часто родственников и потомков других таланных, что сути дела не меняет, – ездили в летние каникулярные или отпускные месяцы за дальнее Рижское взморье в бывшую рыбацкую деревню – на тот момент еле выживающий поселок Плиеньциемс (Плин, Плинка) – ныне, кажется, преуспевающий дачный комплекс победно-небедных рижан.
Организатором поездок – не просто убраться на дачу из Москвы с ребенком, а с друзьями, их дитями, собаками и с др. друзей и детей, и все отдохнем, да и местным будет необидно – с самого начала стала (вот ведь не хватает plus quam perfectum’а!) Наташа Разлогова – «главная фея хутора». (Здесь, кстати, flash-forward: в последние два года плиеньциемского периода Цой привозил из Питера своего двух-трехлетнего сына Сашу, которого опекал Наташин сын Тузик… пардон, Евгений Михайлович).
В Плиеньциемсе Цой в тот год был уже не впервые.
С Наталией Разлоговой Бирута Луге (хозяйка дома «Зелтини», где жил Цой) познакомилась давно – еще тогда, когда та находилась в первом браке. В «Зелтини» Наталия приехала первый раз с годовалым сыном. И с 1980 года проводила там каждое лето, в одних и тех же комнатах, возвращаясь в летнюю пору в Москву только на две недели Московского кинофестиваля, который проходил в нечетные годы.
Когда в июне 1987 года в Плиеньциемс среди ночи приехал молчаливый темноволосый парень по имени Виктор Цой, разыскивающий место проживания ее давней постоялицы, Бирута приняла к сведению изменения в личной жизни своей постоянной клиентки. О том, что этот парень музыкант, да еще известный, она узнала гораздо позже.