Алексей Макушинский:
У могилы помню Наташу, Игоря Тихомирова, Марьяну… Помню цветы, которые у меня в руках. Очень дорогие были цветы… У Наташи такие же. Мы их купили по дороге. А вот что была такая толпа, этого я не помню… То есть помню толпу, но был занят другим, а потом мы уехали. И совершенно не помню, что было после похорон.
Марина Тихомирова:
Что происходило у могилы – не помню. Кто-то что-то говорил. Какие-то чужие и не совсем чужие люди. Вижу только перепуганного насмерть маленького Сашку – на него пялится толпа, а он старается спрятаться за спины близких.
Спрашиваю Марьяну: «Зачем он здесь?». Ответ: «Вырастет – не простит мне, если я его от этого изолирую». Не знаю, правильно ли это было или нет, но на пользу ему этот опыт явно не пошел…
Прямо у могилы стояла машина Шписа, он увозил Наташу в Москву… Наташа: «Ну, вот и все…». И в открытую могилу посыпались белые розы. Все. Стояла, просто старалась не грохнуться в обморок. Как ребята пережили стук земли о крышку гроба? Все…
Как уезжали с кладбища, помню плохо. Толпа. Проклятое солнце убралось, наконец, за питерскую дымку. Сережка Пучков что-то «шаманил». И тут «сломался» Игорь. Фанаты – это хорошо. В радости и успехе. А когда на выходе с кладбища просят автограф на кепке, фотке, плакате, руке, лице… Это уже…
Слава богу, появился некий персонаж из «киношной» тусовки по имени Игорь, взявшийся сесть за руль и повозить нас по делам нашим скорбным. Нужно было поехать к родителям Цоя. Что там происходило, помню плохо. Трясло меня, и страшно было за ребят. Про маму нечего говорить. Потерять единственного сына – самое страшное, что можно представить, а такого сына??? Папа – человек восточный, выдержанный, говорил какие-то слова…
Просидели сколько смогли – поехали домой. Я, Игорь Пучков, по-моему, Каспарян, Игорь-друг, фанат «КИНО». Папа сообщил, что они с Сергеем Ивановичем были у кладбища (сказал, что не мог не попрощаться), видели все. Богу виднее, когда и кого забирать… «Успокоил…». А дальше галлон водки и 4 претендента на ее употребление. Два дня, как угар, ничего не помню. Лестничная площадка и двор забиты фанатами. Сидят, пьют, поют, не докучают, только смотрят вслед с ужасом.
Сергей Жегло, московский знакомый группы «КИНО»:
О смерти Цоя я узнал из газеты «МК». Рядом была фотография моих любимых ворот в Москве, с надписью: «Ворота открываются внезапно!». И не поверить в его смерть было невозможно. Мне не привыкать к смерти друзей.
Наталья Россовская, жена Михаила Науменко, лидера группы «Зоопарк»:
В то, что погиб, я сначала не поверила. Но стали названивать люди, и поверить пришлось. Мы куда-то приехали, там было полно знакомого и незнакомого народа, многие плакали, а до меня никак не доходило: как это Цоя нет? Тогда еще наши друзья не умирали так часто и такими молодыми… На кладбище не была. Я приехала к Вячеславу (одна, без Майка). По радио передавали песни Виктора Цоя, рассказывали биографию Виктора Цоя, вели репортаж с похорон Виктора Цоя… До меня вдруг дошло, что я не увижу Витьку НИКОГДА и НИГДЕ! Пусть мы и раньше не часто виделись, пусть бы он жил хоть в Америке или в Японии со своей Наташей – я бы знала, что он есть, смотрела бы по телевизору концерты. И была бы надежда встретиться – на Владимирском, на Арбате, на Елисейских Полях, на Луне – когда-нибудь… Я весь день плакала, говорила и плакала. Вспоминала шелкового смуглого мальчика и опять рыдала. Какое жестокое слово «никогда»!
Марина Смирнова, подруга музыкантов группы «КИНО»:
Когда он умер, мне позвонил Андрюша Медведев, я в каком-то шоке легла спать и потом долго думала, что мне все это просто приснилось.
Борис Гребенщиков, лидер группы «Аквариум»:
Плохо так говорить, но Цой ушел вовремя. По крайней мере, это дало возможность на старом уровне, ничего не меняя, создать легенду о Викторе Цое и группе «КИНО». Ну как если бы две первые серии были хорошими, а следующие по набору актеров или там по сюжету должны были быть значительно слабее, и их не сняли по уважительной причине. Поэтому можно говорить: «А дальше было бы очень здорово, еще лучше». Я, честно говоря, не уверен, что Цой всего этого не понимал. Потому что он был умный человек. Хотя и замкнутый. И всплески у него были крайне редко. И еще мне кажется, что никто из окружающих на самом деле его хорошо не знал.
Сергей Фирсов, знакомый Виктора и Марьяны Цой, ныне владелец клуба-котельной «Камчатка»:
О смерти Цоя я узнал, находясь в Париже, где был все лето. Мне позвонили из Питера и сказали, что Цой погиб. Никакой мистики в его смерти не было, банальная автокатастрофа. Заснул за рулем.
Мы с Маринкой пошли в сквот к Хвосту и там поминали. Еще бы вспомнить, кто нам туда сообщил об этом… А еще мы написали поминальник в их французко-русскую газету! Где-то у меня лежит она, надо поискать будет на досуге.
Николай Кунцевич, музыкант:
В 1990 году я был в Сыктывкаре, отмечал свой день рождения. Был квартирный концерт. В ночь с 15 на 16 августа у друга организатора моих концертов Бориса Суранова – Миши, на квартире, я узнал о том, что Вити больше нет. Я позвонил в ленинградский рок-клуб, там как раз была Марьяна, и передал свои соболезнования.
Марина Тимашева, сотрудница редакционной коллегии журнала «Урлайт»:
Звоню в Москву из Калининграда, где отдыхаю. Кому? Не помню. Зато помню трубку: я услышала, что Цой погиб, и долго-долго на нее смотрела…
Олег Соколов:
Пришел домой из ресторана… Знал, что Цой скоро должен приехать из Юрмалы и должна начаться работа, планы были грандиозные… Набираю Шпису узнать, как, что, чего, с потолка на руку опускается паук (это примета к известию)… Шпис отвечает, я говорю – как дела? А он говорит: «Витя умер… Разбился на машине». Сильный шок у меня был тогда… Я помню, потом уже как-то мы заехали со Шписом к Джоанне Стингрей, у нее был автоответчик с Витиным голосом, телефон зазвонил и он сработал, так было грустно слушать.
Джоанна Стингрей:
Я узнала о смерти Виктора, получив телефонный звонок в середине ночи. Меня разбудили и сказали, что мне пришла важная телеграмма от Юрия, и сказали, что сейчас прочтут ее мне. Там было сказано что-то вроде «Малыш, Виктор погиб в автокатастрофе». Я не помню точно, но уверена, что вряд ли было сказано гораздо больше, чем то, что я помню. Я почувствовала резкую боль в животе, это была такая ужасная новость… Я плакала и пыталась найти рейс в Россию. Я просто не могла перестать плакать…
В ту ночь, когда он умер, мне приснился сон, что Виктор сидит напротив меня и говорит: «Не грусти, я в порядке». Это было настолько реально, и было страшно, но я верила, что он был в порядке.
Я была потрясена всем, что происходило после смерти Виктора. Фаны совершали самоубийства, поползли конспирологические теории. Это было трагическое время в истории. Единственным утешением для меня было знание о том, что в момент смерти Виктор был счастлив. Он жил в небольшой деревушке на берегу моря с главной любовью его жизни. Он любил покой, и в то лето он чувствовал себя умиротворенно вдали от всеобщего внимания, шума больших городов, толп людей…
Владимир Рекшан, лидер группы «Санкт-Петербург»:
Витя разбился… Память воссоздает явственно солнечный день. По центру пошел неясный слух – Цой! Что-то с Цоем. Я дошел по Невскому до кофетерия на перекрестке с улицей Марата и встретил Толю Гуницкого. Тот мрачно курил.
– С Цоем что? – спрашиваю. – Говорят, в аварию попал. Сильно побился?
– Насмерть побился, – отвечает Джордж.
– В каком это смысле? – не понимаю я.
– В том смысле, что уже тело в Ленинград везут хоронить.
Мы отправились на Рубинштейна, там уже роился народ. В атмосфере рок-клубовского дворика витало ощущение переломности момента. В мини-зале на первом этаже шла перманентная поминальная выпивка. Появлялись различные именитые люди, пролезала публика с улицы. Мы с Гуницким забурились там основательно. Потом еле добрались до Богословского кладбища. На обратном пути, который я проделал с больной головой, меня обогнала толпа молодых людей человек в шестьсот, которые хором пели «Группа крови на рукаве… Мой порядковый номер на рукаве…».
Смерть тоже претендует на величие. Цой ушел молодым. Молодыми ушли Леннон, Высоцкий, Иисус. Мужчины на взлете, в сексуально еще привлекательном состоянии. Именно вокруг таких создается культ. А БГ или МакКартни, или автора этих строчек могут лишь с почтением признавать за мудрецов… Группа «КИНО» типичный продукт перестройки. Такие герои появляются, когда возникает историческая необходимость. Уход Цоя оказался первым сигналом… Цой свою миссию на земле выполнил. Кончилась эпоха. Цой и умер талантливо, на волне, как предчувствие скорого распада государства и кризиса в музыке.
Игорь Покровский, приятель юности Виктора Цоя:
Позвонил Леша Рыбин и сказал: «Ты знаешь, у нас случилось горе». – «Что произошло??» – «Витька разбился». Слово «разбился» не произвело впечатления что насмерть. Ну, попал в аварию… Говорю: «Ну как он, где, что с ним?» – «Где, где… погиб» – «Как погиб???»
Эд Сафин, администратор ленинградского рок-клуба:
Хорошо помню саму дату гибели, когда во дворе клуба собралось огромное количество народу. Девочки-подростки были в истерике. Было довольно жарко и некоторым становилось плохо… Я о гибели узнал очень рано, наверное, около 8 утра, так как по делам пришел рано в клуб. Сначала зашли два подростка и спросили, как можно увидеться с Цоем. Я сказал, что пока никак. А минут через десять пришла эта ужасная новость. Еще Андрей Свин со мной был.
Рафаэль Богатов:
Так получилось, что мой день рождения 15 августа. С 1988 года каждый год Айзеншпис лично поздравлял с днем рождения. В день гибели Вити в 1990 году он мне не позвонил. Это было непонятно для меня, я был в отпуске в Донецке, и почувствовал себя слегка обиженным, что меня забыли.