Янис Фибигс:
Скорость моего автобуса была около 70 километров в час…
Показания Яниса тоже совпадают с выводами экспертов ГАИ и ранее озвученными свидетельскими показаниями.
Алексей Макушинский:
Возможно, что Цой и вправду заснул на обратном пути за рулем….
К хутору «Dreimani» со стороны Талси идет прямая ровная дорога. На этой дороге разрешенная скорость – 90 километров в час. Ближе к мосту дорога сужается. Далее опасный поворот. Ясно, что водитель обязан тут сбавить скорость, чего Цой не сделал, что опять же, по мнению экспертов, свидетельствовало о потере ориентации. Сотрудники ГАИ так и не нашли тормозного следа «Москвича» на крутом повороте. Что подтверждает и Янис Фибигс в своем рассказе.
Янис Фибигс:
Уйти от столкновения у меня возможности не было. Но я сделал все что мог, и, уходя от удара – оказался в речке. Другой возможности просто не было. Я зацепил перила моста, съехал носом автобуса в речку. Просто иначе некуда было, повторяю… Работники милиции сказали, что не нашли следов тормозного пути машины Цоя. Но там было такое маленькое расстояние, и, по-моему, он даже просто не успел… Мы никак не могли разъехаться. Все настолько моментально было, что даже если бы не речка, а было бы ровное место – все равно бы ничего не помогло.
Стоящий на повороте дом и распустившиеся позади его деревья заслоняют едущих друг другу навстречу водителей. Практически водитель «Икаруса» не мог видеть стремительно приближающийся к повороту «Москвич». Повернув и вдруг увидев машину Цоя, несущуюся ему навстречу, – Фибигс до последнего стремился уйти от столкновения, рискуя протаранить мост, деревья, совсем не без угрозы для собственной жизни.
Согласно показаниям Фибигса, непосредственно перед ударом он успел заметить, как машина Цоя мчалась, едва не задевая перила мостика через Тейтупе. Именно – НЕ ЗАДЕВАЯ.
Изучив след протекторов шин на обочине, работники милиции, к своему изумлению, пришли к выводу, что, как минимум, последние 23,6 метра до места аварии Цой почему-то ехал по правой обочине дороги. След протектора от правого колеса его «Москвича» отмечен на правой обочине за 21 метр до мостика, от «кармана» автобусной остановки. Криволинейный. Через 11,5 метра после моста след круто выходит с обочины на асфальтированную часть дороги по направлению к точке столкновения. Следов торможения обнаружено не было. Заснул ли Цой за рулем или задумался – этого уже никто не узнает. Криволинейность следов протекторов на правой обочине дороги, по мнению экспертной комиссии, являла собой предельные указания на потерю контроля над дорогой со стороны Цоя.
Юрий Айзеншпис:
Версия, что Виктор уснул за рулем, возникла из-за того, что на правой стороне дороги за несколько десятков метров до места аварии обнаружили следы протектора «Москвича», на котором ехал Виктор. Поэтому предположили, что он заснул и съехал в сторону, а когда на скорости попадают на другую полосу, то машину выносит…
Янис Фибигс:
Машину Цоя до поворота я не видел. На том месте дорога не прямая и ничего не видно из-за дома. И, по сути, я заметил его только тогда, когда он мне в машину заехал…
Повернув, я увидел его перед мостом, – мне показалось, что он сейчас врежется в перила ограждения моста. Машина его шла в ту сторону, вправо. Я думаю – сейчас врежется! И вдруг через секунду его машина резко так на меня… Там расстояние метров 30–50 от поворота до этого моста, и встретились мы не доезжая моста метров 12–15…
Он не зацепился на мосту, не задевал ограждения моста, как писали. Нет, нет. Даже не касался. Там расстояние очень близкое было, я думаю – вот сейчас врежется, но нет. Не знаю, что могло быть. Но столкновения с мостом не было, двести процентов не было!
До сих пор непонятно, откуда в советской прессе появилась фраза – «официальным расследованием установлено, что «…автомобиль ”Москвич-2141“ допустил касание столбика ограждения моста, именно после этого пошел юзом, и его выкинуло на встречную полосу под колеса ”Икаруса-250“, а затем, после столкновения с автобусом, отбросило обратно – к перилам моста», которую часто повторяли всевозможные издания того времени.
Очевидно, что мы имеем дело с еще одной выдумкой журналистов, не видевших, не знакомых толком с материалами дела. Ведь если быть серьезным и абстрагироваться от информации из всевозможных газетных статей, то становится ясно – нигде не указано то, что Цой именно коснулся столбиков ограждения моста. А, наоборот, указывается лишь факт столкновения с автобусом. Да, следствием зафиксированы следы протекторов машины Виктора в опасной близости к указанному ограждению. Но факта касания ограждения моста и тем более дальнейшего юза и отброса машины под колеса идущего по встречке «Икаруса-250» – нет.
Становится очевидно, что все это лишь плод воспаленного воображения советских журналистов, решивших попросту приукрасить и дополнить выдуманными фактами скупые и сухие строки милицейских выводов.
Янис Фибигс:
Врезался он в меня почти лоб в лоб. На встречной. Левой стороной машины прямо мне практически в центр автобуса. Когда я отвернул вправо – он мне автобус помял слева. Вмятина большая была сбоку. Как это могло случиться – не знаю… Там внизу под моими ногами запасное колесо было. Если бы его не было – мне бы ударом перебило ноги. Удар был очень сильный. Ноги мне повредило, не сильно, но ощутимо. Кровь текла.
Было мнение, что он заснул, но я не знаю… Был солнечный день, полдвенадцатого было. Солнце светило сбоку, ни мне, ни ему в лицо не попадало… Говорили, что он рано встал, но солнце ему точно не мешало. Потом вот Каневский в своей передаче говорил, что он мог кассету менять, нагнулся… Но, если известно, что магнитофон был встроенным, это тоже не то. Очень сложно понять этот момент. Не очень далеко озеро в лесу, может быть, он оттуда рано ехал… Мог задуматься. Потом увидел этот мост, перила и слишком резко повернул руль, слишком много… Но если бы меня не было – он бы с такой скоростью все равно бы врезался в деревья. Там раньше было три или четыре дерева, которых сейчас уже нет. Конечно, может быть, он между деревьями бы и проскочил, но вряд ли. Скорость была очень большая. И проехать этот поворот он бы никак не смог.
Янис Петерсонс, сотрудник ГАИ:
У автобуса был сильно поврежден левый траверс. Значит, столкновение было не лоб в лоб…
Эрика Ашмане, следователь по делу № 480:
15 августа 1990 года, в 11:30, в составе оперативной группы я выехала на место происшествия на дороге Слока – Талси, 35-й километр. На месте дознанием было установлено, что водитель автомашины «Москвич-2141» – Цой Виктор Робертович – не справился с управлением автомашиной и заехал на левую сторону дороги, где столкнулся с автобусом «Икарус-250». Водитель Цой на месте скончался от «тяжелой тупой травмы головы, ушиба головного мозга и многооскольчатых переломов тела»[65]. По моему субъективному[66] мнению, Цой задремал за рулем. Погода тому способствовала. Он возвращался с лесного озера, где с шести часов утра был на рыбалке. Это километрах в 14 от места столкновения. Ехал на высокой скорости. А из-за поворота со скоростью 60–70 километров в час выехал автобус, которого он не заметил. Несомненно, что скорость Цой превысил сильно, и мое мнение: даже если бы не было автобуса, он все равно врезался бы в деревья на повороте. Хотя удар был бы, конечно, слабее. Двигатель «Москвича» целиком был выброшен ударом в поле на 20 метров. Такого я за все время работы не видела…[67].
Итак, дознанием было установлено и запротоколировано, что, при скорости автомашины около 100 км/ч и жаре в 28 градусов водитель Виктор Цой, возвращаясь знакомым маршрутом, скорее всего, просто ослабил внимание (по мнению следователя – заснул), плюс, возможно, отсутствовала надежная фиксация руля. Однако, если принимать во внимание показания Яниса Фибигса, – Цой все же уловил, что что-то пошло не так, и попытался повлиять на ситуацию. Очевидно, осознав, что автомобиль стремительно приближается к ограждению моста и дальнейшая траектория движения выводит его на деревья и далее на жилой дом, – Цой, чтобы не въехать в него, давит на педаль газа, резко выкручивает руль влево, чего уснувший водитель никак сделать бы не смог. Однако из-за поворота неожиданно появляется автобус…
Актуальным для многих читателей является вопрос о том, в каком порядке проводится расследование ДТП со смертельным исходом, и кто этим занимается. К участию в данном процессе в СССР (да, собственно, и сейчас) обычно привлекалась целая оперативно-следственная группа. В ее состав входили:
• сотрудники ГАИ;
• следователь отделения милиции по тому району, в котором произошла авария;
• эксперт-криминалист;
• эксперт-трасолог;
• автотехники;
• специалист из уголовного розыска (в тех случаях, когда водитель скрылся с места преступления).
При выезде на место ДТП инспектор ГАИ составлял протокол осмотра места происшествия и схему к нему, руководствуясь объяснениями водителей, оформлял протокол осмотра и проверки технического состояния транспорта, а также направлял водителей на медицинское освидетельствование для выяснения состояния алкогольного или наркотического опьянения. Последние три документа составлялись обычно при обнаружении на месте происшествия автотранспортных средств и их водителей. В справке о ДТП излагалась краткая характеристика происшествия, состояние покрытия дороги, сведения о транспорте, водителях, потерпевших и возможных очевидцах.
В протоколе осмотра и проверки технического состояния транспорта фиксировались внешние повреждения, наличие или отсутствие следов и вещественных доказательств, состояние тормозной и рулевой систем, осветительных сигнальных приборов, лобового и боковых стекол, давление воздуха в шинах, характер неисправности других агрегатов и механизмов. Эксперт-криминалист, участвующий в расследовании ДТП со смертельным исходом, внимательно осматривал тела погибших, исследуя их на наличие имеющих отношение к делу следов и других признаков. На начальном этапе очень важно было исключить ситуа