я фильмы, прочувствовать атмосферу съемок. Там они с Виктором и сблизились.
Георгий Гурьянов: «Наташа работала на этом фильме “Асса”. Очаровательная Наташа… Я приехал раньше, тусовался там, со всеми познакомился, и уже потом приехал Витя. Он же в финальной сцене только участвовал. И вот, значит, я сразу ему рекомендовал Наташу как очаровательную девушку, с которой можно общаться здесь, в Ялте…»[260]
Поскольку Цой и Разлогова были людьми из разных миров, никаких других шансов пересечься у них не было. Так случайно в жизни Виктора Цоя появилась другая женщина. Многие задаются вопросом, как Цой сумел ее покорить, такую строгую во всех отношениях. Ведь произвести на Наталию впечатление очень сложно. За ней пытались ухаживать известные режиссеры и телеведущие. Безрезультатно. Но Цою это удалось. Объяснить, в чем для нее заключалась его необычность, нелегко, ведь необычность вытекает из контекста. Видимо, Цой сильно отличался от ее окружения. Он был абсолютно независимым в суждениях, невлияемым и уверенным в своем дао мужчиной, что наверняка завораживало.
Марьяна Цой: «Он пришел ко мне и сказал: “Ты знаешь, я влюбился…” Влюбился в другую женщину — Наташу Разлогову, сестру московского кинокритика Кирилла Разлогова, и уехал к ней жить… Слава богу, ему хватило мужества не скрывать от меня свою связь с Наташей и сразу во всём признаться. Я-то знаю, что такое любовь, мне ничего доказывать не надо было. Теперь я понимаю, почему это произошло. Он познакомился со мной, можно сказать, совсем юным. Я стала его первой любовью, но он еще не знал, что такое настоящая страсть. К тому же Наташа — полная моя противоположность. Она тихая женщина, всегда говорила разумные вещи и делала правильные выводы. Возможно, с ней ему было в чем-то проще. “Ладно, — говорю, — тогда собирай чемодан”. Словом, разошлись мы тихо…»[261]
Марьяна всё поняла и не устраивала ни Цою, ни Наташе скандалов. Ни Виктор, ни Марьяна не хотели травмировать ребенка, поэтому с официальным разводом не спешили…
Виктор поехал в Латвию, в Тукумский район, где в тот момент отдыхала Наталия.
Тукумс — тихий провинциальный городок в полутора часах езды от Риги на электричке. Далеко позади опрятные особнячки-дачи Юрмалы. Пли-еньциемс (Энгурская волость, Тукумский район) — это рыбацкий поселок, известный в старые времена курорт. В начале прошлого века здесь строили парусники. От других приморских поселков Плиень-циемс отличается тем, что защищен от морских ветров огромной дюной. В Плиеньциемсе Цой в тот год был уже не впервые.
С Наталией Разлоговой Бирута Луге — хозяйка дома «Зелтини», где жил Цой, — познакомилась давно, еще когда та находилась в первом браке. В «Зелтини» Наталия приехала первый раз с годовалым сыном. И с 1980 года проводила там каждое лето, в одних и тех же комнатах, отлучаясь только на две недели на Московский кинофестиваль, который проходил в нечетные годы.
Когда в июне 1987 года в Плиеньциемсе среди ночи появился молчаливый темноволосый парень по имени Виктор Цой, разыскивающий Наталию, Бирута приняла к сведению изменения в личной жизни своей постоянной клиентки. О том, что этот парень музыкант, да еще известный, она узнала гораздо позже.
А Валентину Васильевну уход сына из семьи сильно расстроил.
Валентина Васильевна Цой: «Из-за Наташи Разлоговой мы с сыном рассорились. Не потому, что она была мне несимпатична. Совсем даже наоборот: Наташа прекрасная женщина, очень красивая, похожа на молодую Джину Лоллобриджиду. Я не удивилась, что Виктор в нее влюбился. Но мне не нравилось, как он выстраивает свои отношения с Марьяной и сыном Александром…»[262]
Как уже говорилось, между Виктором и его матерью никогда не было полного взаимопонимания. Цой, на первый взгляд производивший впечатление человека мягкого, компромиссного и спокойного, на самом деле был независим и свободолюбив. Влиять на него было невозможно. Поэтому Валентина Васильевна, сама будучи человеком весьма строгим, старалась говорить с сыном полушепотом. Но далеко не всегда им удавалось не ссориться…
Когда Виктор находился в Алма-Ате, Валентина Васильевна, воспользовавшись оказией, передала ему пальто, которое он попросил ее отремонтировать, и в карман вложила записку, где сделала Виктору замечание по поводу Наташи, Марьяны и Саши. После этого общение сына с матерью прекратилось на целый год. Впоследствии Валентина Васильевна призналась, что она «тогда неправильно поговорила с сыном»…
«ГРУППА КРОВИ»
Как известно, Цой показывал музыкантам «КИНО» новую песню, когда она была готова. Так, например, получилось и с песней «Группа крови». По словам Юрия Каспаряна, Цой придумал партии баса и гитары сам. Раньше, показывая придуманное товарищам, он изображал всё это голосом, потом стал записывать на пленку небольшого магни-тофончика и, демонстрируя новую песню, просто включал запись.
По воспоминаниям Наталии Разлоговой, Цой спел ей «Группу крови» еще в январе — феврале 1987 года, во время съемок «Ассы» в Ялте.
В течение всего этого года группа практически не выступала, занимаясь в основном записью альбома. Поскольку к тому времени Джоанна Стингрей подарила группе домашнюю четырехканальную кассетную порто-студию «Yamaha МТ-44», драм-машину «Yamaha RX-П», которая позволяла редактировать не только ритмический рисунок, но также тембры и громкость — решено было записывать новый альбом самим.
Порто-студия была установлена в квартире барабанщика «КИНО» Георгия Гурьянова в Купчине, большом спальном районе на юге Ленинграда, на Будапештской улице. Место для записи альбома «Группа крови» было выбрано не случайно — поскольку Гурьянов и Каспарян жили рядом, Цой в это время обитал то у одного, то у другого, в основном у Гурьянова. Музыканты вместе отдыхали, тусовались, рисовали картины и параллельно аранжировали и записывали песни. Родители Георгия на лето уезжали на дачу, так что «киношники» были полностью предоставлены сами себе. Даже когда родители внезапно приезжали и заставали друзей за творческими изысканиями, они всегда очень благосклонно относились и к их занятиям музыкой, и к их веселому времяпрепровождению.
Маргарита Викентьевна Гурьянова, мама Георгия Гурьянова: «У каждого из ребят был ключ от нашей квартиры, и они могли приходить в любое время. И я, и муж к этому нормально относились. Все участники группы “КИНО” были для меня как родные сыновья. Кому не нравилось — так это соседям. Приходилось на стены вешать ватные одеяла, а к барабанам привязывать подушки. Часто милиция дежурила на лестнице, в надежде застать ребят за работой, и иногда ей это удавалось. Тогда я ходила в РОВД и вызволяла оттуда моих ребят. А в милиции они сидели и всё время молчали… Я готовила им бутерброды с бужениной, и еще они очень любили клюкву и яблоки, варенье и соленые огурцы…»[263]
Предварительный вариант записи был готов весной 1987 года. Благодаря Джоанне Стингрей группе «КИНО» в плане оснащенности аппаратурой мог позавидовать весь музыкальный Питер.
Не было у музыкантов только клавиш — раньше обходились без них, но поскольку в новый альбом решили добавить новых звуков, возникла проблема: где взять достойный инструмент и клавишника?
Тихомиров вспоминал, что когда они впервые услышали на концерте «Поп-механики» сэмплерные звуки — звучание дудок, сверхмощные и сверхглубокие тембры — это их поразило, и сразу возникла идея использовать эти звуки при записи нового альбома.
Юрий Каспарян: «Это был наш первый профессиональный альбом, на котором мы работали с порто-студией и сэмплерами. Мы хотели внести в звучание новые краски, и нам был необходим клавишник, который мог профессионально сыграть предложенные ему партии»[264].
Подходящим для записи инструментом — дорогим сэмплером «Prophet-2000», бывшим в то время самым мощным в мире, с флоппи-дисками, внутри-аналоговой обработкой звука и массой технических достоинств — обладал только Сергей Курехин, но он категорически отказывался отдавать инструмент в чужие руки. Правда, Курехин вполне мог предоставить его «киношникам», но при условии, что сам же на нем и сыграет. Тогда «киношники», не желая давать лидеру «Поп-механики» волю в аранжировках, в один из вечеров напоили его и всю ночь до самого утра записывали клавишные партии…
Шло время. Музыкальные партии к новому альбому были записаны, оставалось свести их вместе, но Цой никак не мог определиться со студией. С Тропилло Цой не хотел иметь ничего общего, в отношениях «киношников» с Алексеем Вишней на тот момент тоже была некоторая напряженность из-за предыдущей незаконченной записи и некоторых разногласий, что и вынуждало Цоя подыскивать иные варианты.
Алексей Вишня: «Как-то Курехин позвонил и попросил записать Джоанне новую песню. Он сочинил “Feelings” и собрал целую толпу народа. Вызвал Сологуба, Каспаряна, Цоя, зачем-то Африку, Гурьянова, устроил бедлам. Именно тогда мы страшно размол вились с Витенькой. Нервы мои были на пределе. Во-первых, Джоанна не видела меня в упор. Просто не замечала. А я же весь из себя такой, меня это огорчало, конечно. Ленка видела мои нер-вяки и понимала их, но поддерживала мысль, что типа, а что ты хотел? Песни строчишь сам по себе, пишешься сам, тебе никто не нужен. А когда тебе не нужен никто, то и ты автоматически становишься никому не нужным. Лена была тысячу раз права. Один в поле не воин, даже если он очень талантливый воин. Взять Кинчева, например. Убери из его жизни тех, кто сделал ему звук, так и звука ведь не было бы никакого! Был бы Кинчев и, может, даже лучше был, чем сейчас, но не “Алиса”, это был бы другой Кинчев. А Цой без Каспаряна и Густава — сплошные “Сорок пять”! А у меня никогда никого не было, кто мог бы считать мой материал своим. Группы не было — значит, и меня не было тоже. По крайней мере то, что я пытался делать, Джоанна не воспринимала никак. Я нервничал. Из западных проспектов мне стало известно, что существует волшебный прибор, который позволяет не только синхронизировать MIDI с CV, но еще и ноты извлекать из CV, пользуясь миди-управлением. Это позволило бы задействовать в работе кучу старого барахла, которое пылилось, не будучи управляемым снаружи. Я взмолился Джоанне, дескать, привези примочку, делов-то, потом сочтемся.