Это была первая по большому счету в центральной прессе статья о группе «КИНО». Она была опубликована на «Звуковой дорожке» МК. Это был некий акт «благотворительности», потому что текст статьи был полностью согласован с Марьяной и писался по ее фактуре. До этой публикации о группе «КИНО» знали только «посвященные», поэтому для музыкантов эта статья была поистине прорывной. Впоследствии о группе «КИНО» Евгений До-долев никогда больше ничего не писал, хотя относился и относится по сей день к творчеству группы с большим уважением, что, однако, не помешало некоторым поклонникам «КИНО» через 20 лет после написания статьи обвинить (!) Додолева в том, что он упрекнул Цоя в наличии «звездной болезни»…
Евгений Додолев: «Во время очередной поездки в Ленинград на концерт “Алисы” Юшчев познакомил меня с Марьяшей. Перед этим он рассказал мне про “КИНО” и спросил, не могу ли помочь Марьяне, продюсеру группы, в продвижении команды. “Без проблем”, — говорю. Забились на совместный обед. Потом мы несколько раз встречались с Марьяшей, она подарила мне кассеты с демозапи-сями еще не вышедшего материала группы и набросала ключевые тезисы заметки, которые были, с ее, продюсерской, точки зрения, существенны. Я уже год как ушел из “Московского комсомольца”, где был членом редколлегии и работал над журналистскими расследованиями, а знаменитой “Звуковой дорожкой” рулил мой товарищ Женя Федоров (не путать с музыкантом), и я договорился с ним, что под престижной рубрикой выйдет текст о восходящей ленинградской команде, предложил ему послушать записи. Выяснилось, что про “КИНО” он знает (уже отгремела “Асса” и “Перемен!” стала гимном) и считает, что материал газету украсит. Тогда журналистика не была тотально коррумпированной отраслью, музыканты не проплачивали места в хит-парадах и не баловали взятками обозревателей (хотя советские главреды крайне неохотно соглашались на очерки о рок-командах, отдавая предпочтения вечным Леонтьевым да Пугачевым). Когда текст был готов, я через пару недель передал копию рукописи Марьяне со знакомой путаной, ехавшей в Ленинград (тогда ведь не было никакой электронной почты). Жена-продюсер Цоя отзвонила на следующий день (мобильных, напомню, тоже не было, Марьяна отловила меня в редакции) и попросила упомянуть между делом “объект насмешек” (она вроде продюсировала и “Рикошета”). Купюр же никаких не было. “Насчет ‘корейского диско’ не перебор?” — аккуратно поинтересовалась она. Слова “политкорректность” не существовало в нашем лексиконе, как и слова “Интернет”, а автору хита Gangnam Style тогда было лет десять всего, что в Южной Корее есть музыка — никто не подозревал. Я сказал, что не хочу, чтобы заметка выглядела восторженно-фанатской, и что готов Вите этот момент прояснить при необходимости. Но Марьяна сказала, что в этом нет нужды. Вот, собственно, так и появился “Начальник Камчатки” в столичном издании. Фанаты, конечно, были не в восторге, но их не много было в массиве полутора миллиона подписчиков самой трендовой советской газеты конца 1980-х. Главное, что музыканты и профи отреагировали положительно…»[285]
Если анализировать события, произошедшие с Цоем в течение двух лет, с 1986 по 1988 год, можно увидеть, как стремительно развивалась его жизнь. Съемки в кино, концерты в разных городах, новые встречи, фестивали — и в то же время работа в котельной. О чем он думал, когда кидал лопатой уголь в печь? Сохранились записи его тогдашних «квар-тирников» в Москве: Цой исполняет весь арсенал своих лучших песен, написанных довольно давно, но голос его звучит как-то печально, и песни словно меняются от этого, приобретая терпкий, горький вкус, который так отчетливо проявится в последних альбомах группы «КИНО». Рок-музыка пробивалась в официальный мир, становилась коммерческим продуктом.
Фильм Сергея Соловьева «Асса», собравший помимо актеров питерских рок-н-ролльщиков — Сергея Бугаева (Африку), «Аквариум», «КИНО» и «Браво», был презентован в Москве с огромным размахом. Это была безоговорочная победа — вчерашний андеграунд вышел на «большой экран», и миллионы зрителей во всех концах огромной страны увидели героя нового времени. Затянутый в черное киногеничный Цой стремительно шагал в развевающемся плаще по нескончаемому коридору под начальный рифф песни — и вдруг врывался на сцену огромного зала, забитого молодежью. В этот момент Виктор олицетворял собой победу — под новый хит «КИНО» «Мы ждем перемен» (по просьбе Соловьева «КИНО» не исполняло эту песню на концертах, «придерживая» до выхода фильма) в зале зажигались свечи, и всё вместе рождало ощущение пьянящего духа свободы и уверенности в скорой победе несбыточных надежд[286].
Сам же Цой хорошо знал себе цену и иронично подстебывался в кругу друзей: «Правда, я похож на звезду?»
Лидером кинопроката на закате перестройки «Асса», конечно же, не стала, заняв лишь почетное 6-е место в 1988 году («Маленькая Вера» собрала в три раза большую аудиторию), но сразу приобрела статус эпохального кино. Это была первая игровая лента в советском прокате о чумазых и необычных обитателях андеграунда.
В фильме для зрителей необъятных просторов еще единого Союза было много открытий: кто-то впервые увидел живого Цоя, кто-то узнал имя историка Натана Эйдельмана, а кто-то услышал голос Бориса Гребенщикова, и все были очарованы настроением зимней Ялты, где разыгрывается курортно-криминальная драма с участием подпольного миллионера Крымова, юной медсестры-москвички Алики и местного неформала по прозвищу Бананан. Сам же Цой в картине появляется лишь в одном эпизоде — финальном, но именно его участие в фильме и исполненная им песня «Перемен!» сделали «Ассу» тем, чем она стала. Глядя на Цоя, молодежь поверила, что «если есть в кармане пачка сигарет, значит, всё не так уж плохо на сегодняшний день», можно сажать «алюминиевые огурцы на брезентовом поле» и ждать урожая.
Рашид Нугманов: «Виктор относился к “Ассе” довольно критично. Он так и не воспринял этот фильм полностью, хотя не скрывал, что доволен своим заключительным эпизодом, где ему не надо было лицедействовать. Нравилась ему и мастерская работа оператора Павла Лебешева. И уважительное отношение Сергея Соловьева не могло не льстить ему, хотя его творчество Виктор относил к “папиному кино”, с чем я не всегда был согласен, зная Соловьева как мощного педагога, вложившего в своих студентов понимание настоящей профессии и давшего толчок появлению целой “казахской волны”…»[287]
Вскоре «КИНО» в расширенном составе отправилось в Москву для участия в арт-рок-параде «Леса» в ДК МЭЛЗ. Расширенный состав подразумевал под собой наличие Игоря Борисова, Андрея Кри-санова, Сергея Бугаева, эпизодически помогавших «КИНО» на концертах.
Игорь Борисов: «Я не очень долго музицировал в “КИНО”, потому что был момент, когда Виктор решил, что он будет лучше двигаться без гитары, что, кстати, получалось очень хорошо, но потом всё-таки передумал. И какое-то время я исполнял именно те гитарные гармонические, ритмические партии, которые должен был играть Цой»[288].
По воспоминаниям музыкантов «КИНО», Цой ждал группу в Москве, поскольку поехал туда раньше. «Киношники» же, из-за проблем с билетами, решили поехать в Москву на машине, для чего «подписали» какого-то приятеля на обычном «жигуленке». Доехали не без приключений, и когда, наконец, машина подъехала к ДК МЭЛЗ, сидевший на ступеньках Цой (окинув взглядом приехавших музыкантов) произнес, улыбаясь: «Дети подземелья…»
Как вспоминал Игорь Борисов, эта серия московских концертов прошла относительно спокойно, хотя иногда и происходили аппаратурные сбои. Недостаточно совершенная техника, непрофессиональный подход к ней были неотъемлемой частью концертов того времени, это раздражало Цоя и добавляло музыкантам излишней нервозности. И всё-таки музыканты всегда находили поводы для шуток.
Игорь Борисов: «Приглашение присоединиться к “КИНО” в очень коротком туре (кажется, пять или шесть концертов) в Москве, в рамках премьеры фильма “Асса”, поступило мне не лично от Виктора, хотя, думаю, это было его решение. Мне позвонил Юрий Каспарян.
Виктора не было в городе, и некоторое время мы просто репетировали гитарные партии у Юрия Каспаряна дома, моя роль как гитариста сводилась к дублированию гитарных риффов, таким образом Юра добавлял все остальные партии — так было ближе к студийному звучанию песен. Потом последовала неделя репетиций в ДК пищевиков на улице Правды (сейчас улица Достоевского). В Москву мы выехали с большущей компанией друзей, и еще больше присоединилось к нам в Москве. Группа играла сет из известных песен, уже вышедших в альбомах, было несколько новых — “Следи за собой”, “Перемен!”. Сами же гастроли выглядели в режиме вечеринка — концерт — опять вечеринка. Я помню, как-то раз, после очень плотного обеда или ужина в ресторане, мы играли песню “Транквилизатор” раза в полтора медленнее, чем обычно. Она сама по себе довольно монотонная, и мы, видно, размякшие после ужина, играли очень медленно. Я помню, что Цой так несколько удивленно обернулся на Георгия, и как будто кто-то рукой стал пластинку быстрей-быстрей так подкручивать. Сейчас бы это назвали кнопкой pitch. И это всё выглядело достаточно прикольно, такой эффект… Причем это было одновременно, все так подтянулись! Это было действительно забавно. Я запомнил, во-первых, потому что мне понравилось, как это прозвучало, во-вторых, как-то было залихватски, без каких-либо особых обсуждений сделано, просто взгляд — оп! и всё…
Когда концерты завершились, часть группы вернулась в Питер. Потом, через месяц, “КИНО” стало готовиться к концертам в Крыму, но я уже в них в качестве гитариста не участвовал. Думаю, что Виктор всё-таки органичнее себя чувствовал на сцене с гитарой в руках — и надобность во втором гитаристе отпала. Может, были другие причины — мы не говорили об этом. В конце концов, я не был, так сказать, “официальным” членом группы. Не скрою, мне было приятно, когда в одном интервью на вопрос: “Зачем в группе появился второй гитарист Игорь Борисов?” — Виктор ответил: “Мы просто подружил ись”…»