комом городе. Пошатался по магазинам на Торвет, выпил кофе у Эриксена и отобедал в «Принце». В оптике купил мощный бинокль. Общаясь с людьми, он выяснил, что его совершенное владение норвежским — некоторое преувеличение. Он, конечно, знал о существовании диалектов и даже слушал на магнитофоне образчики, но язык, которым в основном пользовались в Трондхейме, представлялся ему цепью открытых гласных, не поддающихся членению. Постепенно он-таки навострился различать важнейшие звуки, и вдруг обнаружил, что люди эти говорят тем не менее по-норвежски. Немного тренировки, и все войдет в норму.
После обеда он зашел в телефонную будку в самом конце Калвшинсгатен, положил в автомат крону и сверил с бумажкой номер телефона. Трубку взяли после пятого гудка.
— Ествик, — произнес женский голос.
— Могу я поговорить с Сигвартом Ествиком?
— Он спит.
— Будьте добры, разбудите его.
Пока он ждал, вспомнилась Лариса. Лучше б я Ларке позвонил или хоть открытку чиркнул, но — нельзя. Послышался бесцветный мужской голос.
— Ествик у телефона.
— Вы читали сегодняшнюю газету?
— Газету?
Чайник недоделанный, мысленно чертыхнулся Грибанов. Вместо того чтобы ответить: «Нет, почту еще не приносили», ваньку валяет. Так ли он надежен, как расписывал Вегардсон? Придется попробовать еще разок.
— Еще раз спрашиваю — вы читали сегодняшнюю газету?
В трубке надолго замолчали. Грибанов зримо видел, как этот недотепа холодеет и покрывается потом, силясь вспомнить пароль. Наконец проклюнулось, и измученный голос выговорил:
— Нет, почту еще не приносили.
— Очень жаль. Завтра я лично вручу вам экземпляр. Давайте встретимся в двенадцать часов у Нидарехаллена. Вас это устроит?
— Да… наверно смогу.
— Говорят, вы недавно получили отличный фотоаппарат? — Да.
— Захватите его, чтоб я мог вас узнать. Значит, договорились — в двенадцать.
Потом Грибанов сходил в кино. Около полуночи у себя в номере он настроил передатчик — на вид обычный японский транзистор, каких тысячи. Только эксперту под силу распознать в нем специальное приспособление. Может, выйти на веранду? Правда, Волков говорил, что в этом нет необходимости — это новейшая модель с огромным радиусом действия.
Он посмотрел на часы, дождался назначенного времени и вышел на связь на условленной волне. Он дважды повторил позывные. Что-то зашуршало и хрюкнуло, но ответа не последовало. Да он его и не ждал. Операция «Шквальный ветер» может и не увенчаться успехом. Каждый вечер, начиная с сегодняшнего, он будет выходить на связь с тайной надеждой так и не получить ответа. Он с удовольствием оттянет вылазку на остров елико возможно и побудет в Трондхейме подольше. Он улегся в кровать, обложившись газетами, и заснул с пистолетом под подушкой.
На следующее утро, в среду семнадцатого февраля, человек, которому накануне звонил Грибанов, проснулся раньше обычного. После той кошмарной январской поездки на Фрейю ни от директора Вегардсона, ни от постоянных работодателей из Осло не было ни слуху ни духу, и Сигварт Ествик искренне надеялся, что его дальнейшее сотрудничество с информационной службой Центра пойдет по старой накатанной колее. Вчерашний звонок испугал и рассердил его. Впервые за всю его бытность агентом ему пришлось пользоваться паролем, и он боялся, что такое вступление чревато заданием особого рода, к которому у него совершенно не лежит душа. Не говоря о том, что он рисковал пропустить пару интересных репортажей с чемпионата, и такая перспектива его тоже не радовала.
В двенадцать, велел незнакомый голос. Ествик помнил, что названное время в действительности означает встречу двумя часами раньше — чтобы сбить с толку возможные «телефонные уши». Температура держалась около нуля, но поскольку Ествик постепенно смирился с мыслью о наступлении зимы, то все время ходил в теплой кожаной куртке — и предположительно не собирался менять форму одежды как минимум до мая.
От Удбюесгате до Нидарехаллена ходу минут пятнадцать. С утра у Ествика не было аппетита. Но пройдясь немного, он проголодался, и на Клостергате заскочил в «Лавприс-600». Жуя пересохший бисквит, с фотоаппаратом через плечо тайный агент брел на назначенную встречу.
Перед Нидарехалленом большая открытая площадка, которая во время массовых проповедей и крупных соревнований служит парковкой. Выйдя на эту площадку, Ествик увидел три автомобиля и черную кошку. Времени ровно десять. Какой-то парень с собакой вышел из-за угла слева, и кот кинулся наутек. Может, он, подумал Ествик, но и парень, и пес прошли мимо, не удостоив его и взглядом. Он упустил время громко сморкнуться, как велит в таких ситуациях инструкция. И Ествик остался дальше смирно жевать свой бисквит. Семь минут сверх срока. Открылась одна из дверей, и вышла женщина в пальто. Ествик оглушительно сморкнулся, но дама села в машину и укатила. Прошло еще десять минут. Может, он забыл инструкцию и неверно вычислил время?
На той стороне площадки показался мужчина в куртке; видимо, он пришел по Нидарейдбру — пешеходному и велосипедному мосту, связывающему Ейа с Илой. Ествик в очередной раз прочистил нос.
— Прошу извинить мое опоздание, — проговорил мужчина, останавливаясь, — но я обязан был убедиться, что вы один.
Его ясные глаза нагло рассматривали Ествика как какое-нибудь экзотическое животное.
Довольно красив, оценил Ествик. И на вид вроде не кусается. Голос тот же, что по телефону. Наверно, из Осло, хоть и не экает. Небольшой акцент он приписал детству где-нибудь на юге.
— К сожалению, Ествик, — продолжал незнакомец тихо, — я не могу назвать моего настоящего имени. Зовите меня просто Руалд. Пойдемте отсюда.
Ествик кивнул. Его лучшего друга детства тоже звали Руалд, отец надеялся вырастить из наследника покорителя Севера. Ествик до сих пор изредка встречал бывшего однокашника, но нетвердая походка и красный нос свидетельствовали о том, что отцовской мечте не суждено было сбыться. Но здорово, что незнакомец назвался Руалдом — это делало его более свойским. Они не спеша спускались к Нидэльве.
— Может, хотите бисквита?
— Спасибо, нет, — улыбнулся чужак.
Они вступили на мост. На середине мужчина остановился, облокотился о перила и показал на воду. Ествик сразу понял, отщипнул кусок бисквита, раскрошил и бросил плавающим внизу уткам. Поднялся невообразимый гомон, и тут же на сладенькое подоспели чайки.
— Так и с нами. Стоит найти что-нибудь стоящее, тут же стая нахлебников.
Руалд еще и философ, восхитился Ествик.
— Кстати, вам привет от одного нашего ведущего сотрудника. Он очень доволен вашей работой.
Трондхеймский внештатник расцвел как полное солнышко.
— То задание было сложным?
— Да, я… Я ездил туда в снегопад. Непролазь полнейшая, ни пройти, ни проехать.
— Вы думаете, сейчас снег сошел?
— Скорей всего.
— Из вашего донесения следует, что никаких других препятствий вам не встретилось?
— Нет.
— К несчастью, вы зафиксировали только треугольник. Центру требуется изображение и описание четвертой мачты.
— Четвертой?
— В газетных статьях, присланных вами год назад, речь шла о четырех мачтах — одна стоит чуть поодаль.
— Я видел только три мачты.
— Точно?
— Был такой снег, все зашорило.
Неожиданно гость прошипел:
— Ествик, будьте любезны говорить так, чтобы я вас понимал. — И тут же добавил: — Молчите! — Он углядел пешехода, приближавшегося со стороны Ейа, — мужчину примерно одного с ним возраста в шерстяном полупальто. Он повысил голос и показал на что-то в воде: — Смотрите-ка, этому бедолаге опять не досталось!
Ествик кинул остатки бисквита указанной птице, скорее предчувствуя, чем осознавая возникшую опасность Оба старательно любовались утками, когда мимо прошествовал прохожий. Когда они обернулись, он уже быстро спускался по холму у Ильской церкви.
— Вы его раньше не встречали? — поинтересовался Руалд.
— Нет вроде.
— Вы уверены, что он не следит за вами?
— Вроде уверен. С чего бы вдруг…
— Он замешкался у входа на мост. Не исключено, что он нас фотографировал.
Ествик испугался, хотя и не поверил. Руалд мыслит другими категориями, он привык к большим городам, где шпионы и тайная полиция держат друг друга под наблюдением сутки напролет. А в Трондхейме такого и в заводе нет. Он чуть не хмыкнул.
В слежке сомневался и Грибанов. Ему с трудом верилось, чтобы в этой тихохонькой стране кому-то пришло в голову шпионить за ним, даже знай они наверняка о его миссии. Союз не представляет для Норвегии никакой опасности. Это американцы обманом заставили норвежцев отказаться от нейтралитета, это американцы планируют, используя норвежскую территорию, подобраться к советской границе на расстояние выстрела — не подвергаясь при этом вероятности вести войну на собственной территории. Если кто и «ведет» его, то не мирные норвежцы, а высокооплачиваемые спецы, призванные продемонстрировать, какие у ЦРУ длинные руки. Сумей он, Виктор Грибанов, с документами в руках доказать, что сооружение на Фрейе являются новейшей навигационной системой американцев, то простые норвежцы в большинстве своем навсегда разуверятся в НАТО.
— Ествик, вы не собираетесь никуда уезжать в ближайшее время? — голос снова звучал спокойно.
— Нет, но я сейчас очень занят.
— Не настолько, смею надеяться, чтобы не могли съездить туда со мной? Я знаю одного геолога, которому, видимо, понадобится помощник.
— Даже не знаю.
— Тут не о чем говорить. Вы обязаны. Я вам позвоню в ближайшее время. На этой или следующей неделе. Мы так шандарахнем, что…
Мужчина в куртке не закончил фразу, и Ествик испуганно поднял на него глаза. В голосе незнакомца зазвенели металлические нотки, а глаза горели нехорошим огнем.
— Что-что? — шпион-внештатник зычно сглотнул слюну.
Ему не ответили. На самом деле незнакомец хотел сказать «что всей Европе отрыгнется», но передумал: этому норвежцу он не доверял. Поэтому он просто поинтересовался: