Но воздушный транспорт работал в обычном режиме. Около девяти бородатый господин сдал увесистый чемодан служащему аэропорта Форнебю, получил посадочный талон и отправился проходить таможенный контроль с ручной кладью в виде фотоаппарата и кейса.
Ни то, ни другое не заинтересовало таможенников, и в новеньком паспорте Одда Кристиана Гюлльхауга появился фиолетовый выездной штамп.
Цель поездки?
Двухмесячные курсы медбратьев в лондонском госпитале Ламбет.
Счастливого пути!
Бутылка «Гленфиддиш Пьюре Малт» в магазине duty-free. Английская речь.
Двадцатиминутное ожидание на скамье.
Он протер очки, насвистывая мелодию из «Летучей мыши» и поглядывая на табло. Рейс SK-519, отправление в 9.40.
В прошлом оставалось отшельничество. Пребывание на Свартнаккене ожесточило его. Не колеблясь, он застрелил незнакомого человека, в голове все время только одна цель — выполнить план.
Как будет с Анитой, — подумал он. Расскажет ли ей Кари? Нет. Она в жизни не признается, что он в добром здравии.
Кари удовольствуется зализыванием ран и проклятиями в его адрес всю оставшуюся жизнь.
Когда он устроится и почувствует себя в безопасности, он станет посылать Аните анонимные подарки из заграницы. Тогда она догадается, что это мать во всем виновата, что только таким отчаянным кульбитом мог он выдраться на свободу. Что он совершил нечто, важное не только для него. Для многих, возможно.
В этот раз на умствования Мортена Мартенса возразить некому.
На посадку, пожалуйста!
Вместе с другими пассажирами человек в сером пальто поднялся в самолет компании САС.
Исключительно милые люди летели этим рейсом. Никто не косился в его сторону, не высмеивал его. Этого только не хватало, подумал он и постучал пальцами по черному чемоданчику.
План удался.
Когда самолет устремился навстречу облакам и звездам, какой-то юнец, впервые летевший в туманный Альбион, крикнул в избытке чувств.
— Англия, вот и я!
Именно, — подумал старший печатник Мортен Мартенс.
ФРЕЙЯАВИС №11, ноябрь 1980
Предполагается построить радиостанцию для определения местонахождения танкеров и нефтяных платформ В связи с разработкой этого проекта представитель Конгсбергского военного завода Туре Юхансен объехал побережье от Викны до Фрейи. Кроме собственно мачт планируется построить также здание порядка 30х50 кв. м. Юхансен уже обследовал Фрейю с целью найти полигон удовлетворяющий требованиям которые предъявляют разработчики проекта. Какое именно место будет выбрано для размещения станции пока не известно, но район Хамбюргланда, недалеко от Титрана показался Юхансену «интересным».
Ф. СкагенСвободное падение
Деньги — не проблема,
когда их у вас действительно много. Именно так думал норвежец, пассажир, летевший самолетом авиакомпании SAS в Лондон в последнее воскресенье 1982 года. Естественная мысль для человека, у которого никогда не было денег. Зато сейчас чемоданчик был забит ими до отказа.
Только когда самолет стал заходить на посадку, до норвежца дошло, что ему страшно повезло — никто не стал проверять его ручной багаж в Осло.
А как будет в Лондоне?
Ему посчастливилось в очередной раз — скандинавов редко останавливали на английской таможне. Чиновник лишь взглянул на него и поставил в паспорте жирный черный штемпель: IMMIGRATION OFFICER 28 FL-8 1982 GATWICK. Что означало разрешение оставаться в Великобритании шесть месяцев.
— Направляетесь на курсы в Ламбет Хоспитал, сэр?
— Да.
— В документах на въезд в страну не указан точный адрес проживания. Предполагаете остановиться при больнице?
— Пока еще не решил.
— Будьте добры, как только определитесь с этим, сообщите в бюро по делам иммигрантов.
— Да-да, разумеется.
Получив обратно свой паспорт, норвежец подхватил атташе-кейс и пластиковый пакет, проследовал в багажный зал к движущейся ленте, по которой к пассажирам уже начали поступать их вещи, и принялся ждать вместе с остальными. Почесав бороду, он сунул руку в карман своего серого пыльника, извлек оттуда трубку, привычным движением раскурил ее. Часы на стене показывали 10:55. Он усмехнулся и перевел свои наручные часы на час назад. Отныне для него наступает «гринвичское время», по крайне мере, на несколько месяцев. А потом… может, Швейцария, а может, и Италия. Или какой-нибудь солнечный островок в Адриатике. Деньги позволяли свободно распоряжаться будущим.
Деньги.
Да, успех вскружил ему голову. Наконец-то он сумел это провернуть. Мечты воплотились в реальность. Не слишком ли это заметно по нему? Да нет, видимо, пока он не начнет приплясывать или вопить от радости, никто ничего не заподозрит. Секрет его останется при нем. Среди прочих в аэропорту он выглядел самым обычным пассажиром, бородатым, в очках, с неизменным портфельчиком делового человека в руке. Кроме того, в данный момент все взгляды были прикованы к ленте транспортера, по которой плыли вещи.
Норвежец уже почти забыл, как выглядит этот большой дорожный чемодан. Да и неудивительно: ему-то он принадлежал менее восемнадцати часов. Чемодан был из той машины, которую он украл накануне. Большая часть вещей в нем также была не его, однако норвежец рассудил, что у человека, приезжающего на несколько месяцев в Лондон, багажа должно быть больше, чем один какой-то там атташе-кейс. На мгновение его вновь охватило волнение: он подумал о том, что могло бы произойти несколькими часами раньше, потребуй они там в Форнебю, чтобы он открыл кейс! Поначалу он собирался положить деньги в большой чемодан, однако какое-то чувство бесшабашной удали (или же наоборот — страх хотя бы на мгновение расстаться с ними) заставило его отказаться от этой мысли.
Никто, похоже, не думал заявлять свои права на объемистый темно-коричневый чемодан, плывущий по ленте транспортера, и тут до него наконец-то дошло, что это его багаж. Подхватив чемодан, он поспешил к выходу, пытаясь свыкнуться с мыслью о том, что начинается новая жизнь. Не так-то просто сразу перестроиться. Перелет длился менее двух часов, и страхи предыдущего дня еще не успели рассеяться. Однако звуки английской речи, звучащей вокруг, действовали на него успокаивающе. Как и таблички с надписями на английском. Приятно было сознавать, что за тобой никто не гонится, никто даже не подозревает, где ты находишься. Ведь в сущности никому не известно, что он по-прежнему существует. В Норвегии думают, будто он покончил счеты с жизнью. Господи, как же до смешного легко оказалось провести их всех!
Может, потратиться и взять такси до Лондона? Для афериста его масштаба это было бы самым подобающим. Денег-то у него теперь — куры не клюют.
И тут он снова ощутил прилив страха. Так-то оно так, деньги принадлежат ему, все до последней бумажки. Но что, если разменять их окажется труднее, чем он предполагает? Что, если… Норвежец даже поежился. Ведь не станет же он отрицать, что у всей этой кучи купюр в чемоданчике есть один минус, крохотный, однако вполне достаточный, чтобы превратить кажущийся успех в полное поражение. А именно — все банкноты были фальшивыми.
Он колебался, прекрасно понимая, что следует придерживаться первоначально избранного плана: избегать каких-либо серьезных трат до тех пор, пока не представится случай отделаться разом от сравнительно крупной партии купюр. Однако, с другой стороны, определенная — пусть минимальная — сумма наличных ему все равно необходима — к примеру, хотя бы для того, чтобы добраться до Лондона. Взгляд его скользнул по широкому коридору. «Банк Бэркли». С учетом интересов пассажиров, желающих обменять валюту, этот его филиал работал и по воскресным дням. Норвежец направился к окошечку и обменял все имевшиеся у него норвежские деньги — около тысячи крон.
Такси из Гатвика он брать не стал, равно как отверг и возможность добраться до Лондона автобусом. Всему этому он предпочел поезд, правда, сам удивляясь своему выбору. Что это, бессознательная попытка замести следы? Но от кого? Теперь это было просто-напросто смешно. Ведь никто его больше не преследует. Он попытался взглянуть на себя со стороны — нет ли во внешности чего-либо такого, что позволит окружающим угадать в нем норвежца? Определенно, следовало выяснить, как именно он выглядит. Не смогут ли попутчики — отец с дочерью — понять, что их сосед по купе — аферист высокого полета? Девочка сидела, прижавшись носом к окну, мужчина читал книгу. Сам же он норвежец — посасывал трубку, всем своим видом демонстрируя полную безмятежность. Сейчас бы ему самое время наслаждаться свободой, добытой такой дорогой ценой, однако чувства легкой эйфории, которое он испытывал в самолете, теперь как не бывало. Жуткое воспоминание, от которого ему удалось было на какое-то время отделаться, возникло снова и грозило теперь разрушить маску спокойного благодушия. Он взглянул в окно; дождь барабанил по стеклу, и капли, стекая, оставляли ровные косые полосы. Мимо проносились блеклые, по-зимнему серые поля, чередуясь со скоплениями небольших домиков. Суррэй. Чувствуется приближение города. Девочка напоминала ему Аниту; такой она была несколько лет назад. Интересно, что она, Анита, сейчас думает об отце? Неужели, как и все, считает его неудачником, беднягой, покончившим с собой? Он даже вздрогнул, когда девочка заговорила — разумеется, по-английски. Несколько ничего не значащих фраз о поезде, промчавшемся навстречу. Однако они вернули его к действительности, и, как ни странно, он вновь ощутил прилив некоего победного чувства.
В толчее и сутолоке вокзала Виктории он был одним из многих пассажиров. Прекрасно, это ему вполне подходило. Он и не собирался чем-то выделяться. Проходя мимо заведения, в котором он около пяти месяцев назад выправил себе удостоверение личности, он слегка замедлил шаг. Удивительно, но ничего здесь не изменилось. Казалось, он побывал тут только вчера. То удостоверение — английского гражданина Питера Кокрейна — лежало сейчас у него в бумажнике.