Затем Браухич изложил причины своей точки зрения, отклоняющейся от точки зрения Гитлера.
1. Пехота показала себя в польской войне безразличной и лишенной боевого наступательного духа; ей не хватало именно боевой подготовки и владения наступательной тактикой, также и ввиду недостаточного умения младших командиров.
2. Дисциплина, к сожалению, очень упала: в настоящее время царит такая же ситуация, как в 1917 г.; это проявилось в алкогольных эксцессах и в распущенном поведении при перебросках по железным дорогам, на вокзалах и т.п. У него имеются донесения об этом, в том числе и военных комендантов железнодорожных станций, а также ряд судебных дел с приговорами за тяжкие дисциплинарные проступки. Армия нуждается в интенсивном воспитательно-боевом обучении, прежде чем она сможет быть двинута против отдохнувшего и хорошо подготовленного противника на Западе.
После этих слов главнокомандующего сухопутными войсками Гитлер в крайнем возбуждении вскочил и выкрикнул примерно следующее: ему совершенно непонятно, как это на основании некоторых фактов недисциплинированности главнокомандующий поносит собственную армию и выставляет ее в дурном свете! Ни один командующий на фронте ни разу не говорил ему о недостаточном боевом духе пехоты. И это он слышит теперь, после уникального победоносного похода армии против Польши! Такие упреки по адресу сухопутных войск он, как Верховный главнокомандующий вермахтом, должен решительно отвергнуть. В заключение Гитлер даже сказал, что потребует немедленного предъявления ему судебных дел для ознакомления с ними. Затем, 1ромко хлопнув дверью, вышел, оставив нас обоих стоять. Мне было ясно: этот инцидент означает внутренний разрыв Гитлера с Браухичем. Доверие было окончательно подорвано.
Я ежедневно стал получать запросы насчет требуемых судебных дел. Лично я видел только одно, которое Гитлер швырнул мне на стол305. От Шмундта я узнал, что в результате этой ужасной сцены Браухич попросил отставки, был вызван к Гитлеру, и рапорт его отклонен.
Несколько дней спустя306 — это было, верно, в середине октября — генерала Гальдера вызвали к фюреру для доклада оперативного плана «Запад». Присутствовали Йодль и я. Хотя Гитлер и перебивал докладчика различными репликами, но в заключение сказал: от высказывания своей позиции он воздержится до тех пор, пока Гальдер не вручит ему карту с планом операции. Когда Гальдер удалился, Гитлер заявил нам примерно следующее: ведь это же старый план Шлиффена с сильным правым крылом на Атлантическом побережье; такие операции дважды безнаказанно не проходят! Я же придерживаюсь совсем иного взгляда и в ближайшие дни скажу вам [Йодлю и мне] об этом, а потом сам поговорю с ОКХ.
Из-за нехватки времени не хочу здесь рассматривать вытекавшие отсюда оперативные вопросы, а ограничусь констатацией: именно лично Гитлер требовал прорыва танковых групп через Седан к побережью Атлантики у Абвилля, с тем чтобы охватить с тыла и отрезать пробивающуюся сюда, как можно было предвидеть, франко-английскую моторизованную армию307.
У меня имелись опасения, что эта гениальная операция может не удастся, если только французская армия не окажет нам такую любезность: не обрушится автоматически через Бельгию на наш правый фланг, а будет бездеятельно стоять на месте до тех пор, пока не осознает запланированную Гитлером операцию по прорыву. Йодль разделял мои опасения столь же мало, как и Гитлер!
Здесь следует упомянуть о том, что однажды, несколько позднее, фюрер, с выражением радости на лице, сообщил мне, что в отношении этого оперативного плана у него состоялся личный разговор с генералом фон Маниггейном. Тот, единственный среди генералов сухопутных войск, придерживается той же точки зрения, и это доставило ему [Гитлеру] большое удовлетворение308. Манштейн был тогда начальником штаба группы армий «Центр» (командующий — фон Рундпггедт), которая действительно превратила этот план в подавляющий успех. Однако только в течение зимы, прежде всего в результате новых вмешательств Билера, из первоначально слишком слабых танковых войск был сформирован корпус под командованием ^дериана309, а затем и настоящая танковая армия во главе с генералом фон Клейстом310 и начальником штаба Цейт-цлером. Это следует приписать исключительной настойчивости и несгибаемой воле фюрера.
Наступление было назначено на 25 октября [1939 г.] 311, хотя Билер и сомневался, удастся ли соблюсти эту дату. Однако он хотел тем самым оказать давление [на ОКХ] в целях максимального использования короткого времени на подготовку и развертывание войск. В действительности же до того еще не удалось произвести необходимые ремонтные работы в танковых частях; особенно не хватало запасных моторов, редукторов и гусениц. Кроме того, погодные условия были крайне неблагоприятными. Неизбежно возникали и другие трудности, ибо только одно решение было у Гитлера твердым: он хотел выступать при устойчивой хорошей погоде, обеспечивающей надежные условия для авиации, ибо намеревался полностью ввести в дело люфтваффе. Так миновали ближайшие сроки в ноябре, пока Гитлер не решил дождаться более продолжительной ясной морозной погоды зимой. Весь этот период главный метеоролог люфтваффе Дезинг каждый раз, давая прогноз погоды или выходя с совещания по обсуждению обстановки, от страха покрывался красными пятнами или обливался холодным потом, боясь дать неоправданный прогноз.
Разумеется, зима 1939/40 г. была для меня и О КВ целиком заполнена работой, а также богата внутренними событиями.
В январе [19]40 г. Гитлер, поскольку надежда на ясную морозную погоду казалась исчезнувшей, принял решение отодвинуть наступление на почти застывшем Западном фронте на май 1940 г. <...>
С октября [19]39 г. на повестку дня встал важный для военно-морского флота вопрос о значении военно-морских и авиационных баз в Норвегии для дальнейшего ведения войны на тот случай, если англичане закрепятся там и таким образом установят свое господство над проливом Скагеррак и над маршрутами германского надводного и подводного флота, включая морской путь из Балтийского моря в Атлантику312, а также поставят под угрозу английской авиации германские военные порты.
В декабре [19]39г., после того как были установлены отношения с норвежским военным министром Квислингом313, выкристаллизовался смелый план овладеть норвежскими портами на морском пути. Штаб оперативного руководства вермахта создал особый штаб, и началась генштабистская подготовка совместно с военно-морским флотом. Ввиду протяженности маршрута до Нарвика (более 2000 км), а также значительного превосходства английского флота над германским, этот план можно было назвать умеренным. Данное обстоятельство сознавали и сам фюрер, и главнокомандующий военно-морскими силами Редер. Поэтому Гитлер активнейшим образом включился в подготовку операции, причем план этот держался в тайне от сухопутных войск и люфтваффе314. ОКВ же впервые выполняло при разработке общего театра военных действий для военно-морского флота, авиации и сухопутных войск свою прямую функцию штаба оперативного руководства Гитлера.
То, как ОКВ в этой операции, отстранив от ее разработки генеральные штабы сухопутных войск и люфтваффе, объединило центральное руководство в руках штаба оперативного командования вермахта, является в данном отношении образцовым. При этом за военные действия по транспортировке войск и их снабжение отвечало командование военно-морского флота, между тем как высадившиеся в Норвегии сухопутные войска и люфтваффе находились под прямым руководством ОКВ. Сама операция началась 9 апреля 1940 г.
Почти регулярно в Имперской канцелярии проходили ежедневные совещания по обсуждению обстановки или же полуденные доклады Гитлеру. Кабинеты Йодля и мой располагались рядом со старым залом заседаний имперского правительства. Там же находились помещения для адъютантов и машбюро. Каждый день около полудня мы выезжали из военного министерства в Имперскую канцелярию, а я иногда задерживался там до полуночи. Все это время Йодль из-за нехватки рабочих площадей на Бендлерпгграссе315 выполнял функции начальника штаба оперативного руководства вермахта, практически работал только в здании Имперской канцелярии, и, таким образом, если фюрер чего-либо желал, всегда находился у него под рукой. Тем самым укрепились и его отношения с Гитлером, росло признание способностей Йодля, что я только приветствовал. Хотя я и желал всегда быть в курсе дела, а не стоять в стороне, мое сотрудничество с Йодлем никогда ни на йоту не омрачалось, ибо ничто не было мне так чуждо, как ревность, и ничто не могло быть для меня более немыслимым, чем связывать задачи по руководству вермахтом только с собою. Ведь сам я ничего решать не мог, фюрер оставил лично за собой это право даже во второстепенных вопросах.
Одним из самых неприятных инцидентов явилась вынужденная посадка на бельгийской территории двух офицеров люфтваффе с оперативными документами316. Оба офицера приземлились во время полета из Мюнстера в Кёльн из-за неисправности мотора. При них, вопреки всем предположениям, находились основные оперативные приказы, а также планы двух авиадесантных операций, которые, таким образом, попали в руки противника. Авиацишшый начальник, разрешивший этот полет и тем самым допустивший разглашение военной тайны, был отправлен в отставку