ильгельм не затаил на него обиды, и в более позднее время их сотрудничество стало важным фактором в истории англонормандского королевства. Важную роль в их примирении сыграл Вильгельм фиц Осберн, которого по праву можно назвать одним из архитекторов завоевательного похода в Англию.
Когда Вильгельм достиг зрелого возраста, перед ним встала новая сверхзадача. Ему предстояло сделать наследственные права герцога неотъемлемой частью меняющейся социальной структуры Нормандии и способствовать максимальному объединению новой аристократии с административной системой, обеспечивавшей поддержку герцогской власти. Это был грандиозный и весьма рискованный проект. Оппозиция со стороны аристократических семейств грозила не просто провалом затеи, но и полной дезорганизацией управления. В случае успеха Нормандия получала гармоничную систему власти, что являлось мощным стимулом к ее дальнейшему развитию. Многое, если не все, зависело от графов и виконтов, которые занимали промежуточную позицию. С одной стороны, к середине XI века они успели породниться с аристократическими родами, с другой – оставались частью герцогской администрации. Вильгельм Завоеватель использовал эту ситуацию, чтобы превратить графов и виконтов в опору своей власти. И это одна из его самых больших заслуг, благодаря которой Нормандия вскоре превратилась в мощное государство.
Следует отметить, что избранная им линия поведения по отношению к графам во многом была предопределена самой историей возникновения и развития этого института. Как уже говорилось, нормандское графство появилось не ранее первой половины XI века как инструмент для защиты от внешней угрозы. Практически все первые графы принадлежали к роду Викингов, а графства были созданы в стратегически важных с точки зрения обороны районах. Нетрудно представить, как много зависело от лояльности этих членов правящего дома к его главе. Для герцога Вильгельма угроза разрыва с ними существовала с момента его вступления в наследство и стала реальностью во время мятежа его тезки графа Аркеза. Однако после его подавления и конфискации владений Вильгельма Аркезского в 1054 году единство герцогского семейства начало восстанавливаться. А в 1055 году герцог чувствовал себя уже достаточно уверенно, чтобы сместить Вильгельма Варенна и сделать графом Мортеня своего единоутробного брата Роберта, сына Херлуина и Херлев. К 1060 году нормандское графство составляло небольшую специфическую группу аристократии, сплоченности которой мог позавидовать любой аналогичный институт Европы. Причем она была гораздо лояльнее по отношению к герцогу, родственниками которого являлись большинство ее представителей, чем к королю, с которым она имела только формальные связи.
Еще более сложной была проблема отношений герцога с виконтами, большинство из которых также вошли к этому времени в состав новой наследственной аристократии. При этом за ними сохранялись обязанности наместников графа Руанского, от качества исполнения которых во многом зависела эффективность всей административной системы. Приведем пример того, как Вильгельм Завоеватель использовал эту ситуацию в своих интересах. Судя по всему, он способствовал тому, чтобы сбор налогов и выделение из собранных средств определенных герцогом сумм на различные нужды стало одной из обязанностей виконтов. Причем каждый виконт получал персональное задание. Так, виконт Авранша должен был ежегодно выделять из поступлений с герцогского поместья Вэйнс восемь фунтов церкви Сен-Стефана в Кане. Виконт Хьемуа был обязан ежегодно выделять от имени герцога определенную сумму для монахов общины Сен-Мартин в Се. Оба виконта принадлежали к влиятельнейшим родам нормандской аристократии. Один был отцом Гуго, будущего графа Честера, а второй – Роже Монтгомери – вскоре сам стал графом Шрусбери. То, что такие люди выполняли функции фискальных агентов герцога, более чем примечательно. Возможно, что на виконтов были возложены обязанности по управлению государственными землями. На это указывает тот факт, что некоторые земельные пожалования монастырям были произведены не от кого-то персонально, а от имени виконтов Нормандии, как таковых.
Имеются и свидетельства того, что именно при Вильгельме Завоевателе виконты осуществляли судопроизводство и обеспечивали исполнение постановлений герцогского суда на управляемых ими территориях. Так, между 1070-м и 1079 годами виконту Авранша Ричарду было поручено вызвать в суд и допросить жителей города Кана, чтобы герцог мог принять правильное решение в тяжбе между Ральфом Тессоном и аббатством Фонтенье. А в 1080 году в Лиллебонне был проведен специальный совет виконтов Нормандии, который от лица герцога подтвердил юридическую силу правила Священного перемирия. Примерно в то же время виконт Бессена Раннульф провел судебное разбирательство и принял решение в пользу аббатства Мон-Сен-Мишель, а Ричард, виконт Авранша, был в числе судей, которые в 1076 году вынесли приговор, осуждавший Роберта Бертрама. Правда, все это произошло после 1066 года, но подобная практика явно существовала задолго до завоевания Англии. Хроники отмечают, что примерно в 1028 году герцог, приняв решение о спорном земельном участке в пользу епископства Руан, поручил обеспечить его исполнение «Хедо, виконту Руана, и Ричарду, сыну Тесцелина и виконту». Когда епископ Байе между 1035-м и 1037 годами обратился в поисках справедливости к герцогскому суду, среди разбиравших его дело был виконт Котантена Нижель. Как сообщают источники, виконты и ранее входили в состав групп уважаемых людей, «которым поручалось осуществлять правосудие в королевстве». Очевидно, что кооптирование их в свою судебную систему можно считать одним из серьезных успехов герцога Вильгельма.
Возможно, самой важной функцией виконтов была военная. Так же как и графы, они несли ответственность за оборону герцогства, и управляемые ими районы часто имели стратегическое значение. Три крупнейших виконтства – Котантен, Авранш и Бессен – располагались между Бретанью и морским побережьем, а на юге виконтство Хьемуа с центром Эксме охраняло границу Нормандии с Меном. Кроме того, именно в нормандских хрониках впервые упоминается о виконтах как о смотрителях герцогских крепостей. Например, Нижель, отразивший нападение англичан на Котантен, был назначен герцогом Ричардом, ответственным за крепость Тилльери. Он же потом стал смотрителем замка Лехом, принадлежавшего Ричарду III, а впоследствии Ги Бургундскому. Еще один виконт времен Ричарда III, Альфред Великан, отвечал за замок Шерье, и, судя по всему, эта функция постепенно вошла в список постоянных обязанностей виконтов Котантена. Турстан Гоз, еще один виконт раннего периода, упоминается в связи с замком Фалэз. А замок Сен-Джеймс-де-Бюврон, построенный герцогом Вильгельмом в ходе подготовки к войне с Бретанью, был вверен виконту Авранша Ричарду.
Такие нормандские крепости, как Аркез и Брион, а также, возможно, Тилльери и Фалэз, были каменными. Но большая часть крепостей, вне всякого сомнения, сооружалась из более доступных материалов (как позже писали о замках, построенных нормандцами в Англии: «из всего, что попадется под руку»). Эффективность крепостных сооружений была многократно подтверждена в ходе военных действий, и нет никаких сомнений, что герцоги Нормандии стремились иметь их исключительно в своем распоряжении. До 1035 года в Нормандии практически не было крепостей, находившихся в распоряжении феодалов, если не считать переданных герцогом под управление графов и виконтов. Такие «частные» укрепления, как Эшаффор, Лейгле и Монтреюль-Льяржиль, появились позже там, где ослабевал контроль со стороны центральной власти. Роль смотрителя герцогского замка подразумевала высокую степень доверия, что многократно повышало статус человека, ее получавшего.
Нетрудно оценить степень опасности, с которой столкнулся герцог Вильгельм на раннем этапе своего правления, когда часть «смотрителей» герцогских крепостей попыталась превратить их в свои собственные. Так, Турстан Гоз прогнал верный герцогу гарнизон из замка Фалэз, Нижель Котантенский получил ключи от Лехома от Ги Бургундского и использовать эту крепость в интересах юного герцога Вильгельма не собирался. Это были открытые выпады против центральной власти. Другие виконты начали ускоренными темпами строить новые крепостные сооружения, с их помощью надеясь расширить свои владения за счет соседей. Этим занимались и другие феодалы, но подобная активность виконтов, учитывая их опыт и положение, представляли для герцога смертельную угрозу. Осязаемые черты она обрела в 1047 году, когда виконты Западной Нормандии вступили на путь прямого предательства, присоединившись к мятежу против центральной власти. Герцога спасла победа на Валь-э-Дюне. И не случайно сразу же после нее началось массовое уничтожение «незаконных» крепостей. «Удачное сражение, – восклицает со свойственной ему склонностю к поэтике Вильгельм Жюмьежский, – благодаря которому в один день пали все замки врага!» Виконты стали рассматриваться как представители центральной власти, которые с соизволения герцога управляют от его имени определенными районами Нормандии и, в случае необходимости, могут быть им смещены.
То, что к 1066 году такое понимание роли виконтов укоренилось окончательно, было значительным шагом вперед и, бесспорно, являлось результатом военных успехов герцога Вильгельма и положения, которое он сумел занять в модернизированной социальной структуре Нормандии. Вильгельм Завоеватель попытался пойти дальше и раздробить виконтства на более мелкие и, соответственно, более управляемые части. Известно, что за несколько лет до 1066 года по его указанию сравнительно небольшой район Котантена был выделен в виконтство Жевре. В сообщении, относящемся к 1091 году, Ордерикус Виталис говорит о сходным образом созданном виконтстве Орбек как о давно существующем. Явно до 1066 года отчим Вильгельма Херлуин был назначен виконтом недавно созданного виконтства Котенвиль. Образование мелких территориальных единиц не могло не отражаться на положении крупных «великих» виконтов, предки которых получили свои должности задолго до Вильгельма Завоевателя. По мере создания более мелких территориально-административных единиц их влияние неизбежно уменьшалось.