– На этот раз я хочу сделать что-нибудь другое, хочу отразить историю дома. Но ничего не могу придумать, – признался он.
– Это будет съезд знаменитостей? – спросила Дейзи, почему-то чувствуя свою причастность к будущему мероприятию.
– Надеюсь, мы увидим несколько известных лиц, – признался он. – Но мне не нужен заурядный прием с канапе. Весь смысл создания подобного отеля в том, что он другой, чуть выше остальных, если хотите, – слегка смутившись, договорил Джонс.
– Интересно, найдется ли кто-нибудь из них в живых, – сказала Дейзи, глядя на папку.
– Кого вы имеете в виду?
– Людей с фрески. Мы знаем, что Френсис и Аделины больше нет. Но если фреску создали в пятидесятых, то есть шанс, что многие персонажи еще живы.
– Ну и что?
– Мы найдем их, соберем вместе. В вашем отеле. В день открытия. Вам не кажется, что это будет потрясающий рекламный ход? Подумайте сами, если эти люди в свое время считались enfants terribles, как утверждает Лотти, то прессу мы получим фантастическую. Изображение на стене, фреска… Думаю, это будет здорово.
– Если они живы.
– Вряд ли я смогу их пригласить в противном случае. Зато местных это может немного успокоить: все-таки речь пойдет об их истории.
– Надеюсь, это сработает. Я подключу Кэрол.
Дейзи оторвала взгляд от бокала:
– Это кто еще такая?
– Она устраивает все мои вечеринки. У нее собственное пиар-агентство, и она организует все мои мероприятия. – Он нахмурился, глядя на Дейзи. – А в чем проблема?
Дейзи взяла в руки бокал и сделала большой глоток:
– Дело в том… Дело в том, что мне самой хотелось бы все устроить.
– Вам?
– Ну да. Это же моя идея. И потом, я нашла… Мы нашли фреску. Я чувствую, что тоже имею к этому отношение.
– Где вы найдете время?
– Мне понадобится сделать всего несколько телефонных звонков. Послушайте, Джонс… – Она почти бессознательно протянула руку через стол. – Я действительно считаю эту фреску особой. Может быть, даже важной. Вам не кажется, что подобную новость лучше держать в секрете, хотя бы первое время? Так вы получите лучшее освещение в прессе, если новость не просочится по каплям. А вы знаете, каковы пиарщики: совершенно не умеют держать рот на замке. Я не сомневаюсь, что ваша Кэрол – отличный работник, но если мы сейчас никому не расскажем о фреске, хотя бы до окончания работ, то новость в результате прозвучит громче.
Она раньше думала, что у него черные глаза, но теперь убедилась, что на самом деле они синие.
– Если вы считаете, что это не будет для вас дополнительной нагрузкой, то конечно, – согласился он. – Можете передать им, что я поселю их, заплачу за дорогу, пойду на другие расходы. Но не питайте великих надежд. Некоторые из них могут оказаться слабыми, больными или выжившими из ума.
– Они не намного старше Лотти.
– Мм-да.
Они улыбнулись друг другу. Почему-то как заговорщики. Дейзи почувствовала, что ей стало гораздо лучше, и тут же встревожилась, потому что это было неправильно.
Он собрался отвезти ее обратно в Мерхем. Не стал слушать никаких возражений. Времени это займет немного, так как час пик уже прошел, а кроме того, ему захотелось посмотреть фреску.
– Но будет темно, – сказала Дейзи, выпившая так много, что рука перестала болеть. – Что вы там разглядите?
– В таком случае мы включим все освещение. – Он исчез в кабинете. – Дайте мне две минуты.
Дейзи сидела на освещенной террасе в накинутом на плечи кардигане, слушая далекие звуки веселья и шум улицы внизу. Ей больше не казалось, что она здесь как белая ворона. И в обществе Джонса она больше не испытывала неловкости, будто пытаясь что-то ему доказать, убедить, что в данный момент он видит не лучшую ее сторону. Здесь все было по-другому, пока она наблюдала за ним в его привычном окружении, легко передвигающимся в толпе уважительных, жаждущих общения с ним людей. Ужасно, что власть делает человека более привлекательным, думала Дейзи, в то же время борясь с тайным радостным ожиданием того момента, когда они снова окажутся вдвоем в пустом доме.
Она достала из сумки мобильный телефон, чтобы проверить, как там Элли, и тихо выругалась, обнаружив, что сел аккумулятор. В Мерхеме она почти не пользовалась мобильником, так что, вполне вероятно, он разрядился еще неделю назад.
– Уже закончили? – Официантка начала собирать со стола пустые бокалы.
– Да, спасибо. – То ли помог алкоголь, то ли внимание Джонса, но Дейзи перестала перед ней робеть.
– Джонс просил передать вам, что задержится еще на пять минут. Застрял на телефоне.
Дейзи понимающе кивнула, прикидывая, удобно ли будет одолжить потом у него телефон, чтобы позвонить Лотти.
– Как еда?
– Все чудесно, спасибо. – Дейзи протянула руку и взяла с десертной тарелки последний кусочек шоколадного торта.
– Во всяком случае, Джонс выглядит лучше. А то утром у него было совсем поганое настроение. – Девушка складывала тарелки в стопку быстрыми, точными движениями. Использованные салфетки она засунула в бокалы и все это водрузила сверху. – Хорошо, что он смог отвлечься сегодня.
– Почему? Что такое?
– Его жена. То есть бывшая жена. Второй раз вышла замуж – сегодня днем, кажется. Он просто не знал, куда себя деть.
Шоколадный торт почему-то сразу прилип к нёбу.
– Ой, простите. Вы же не встречаетесь с ним?
Дейзи проглотила и улыбнулась, глядя на встревоженное лицо девушки:
– Нет. Конечно нет. Всего лишь оформляю его новое заведение.
– То, что у моря? Здорово. Скорее бы там побывать. Но все равно. – Девушка наклонилась, бросив взгляд на дверь. – Мы все его любим до смерти, пусть он будет здоров, но он самый настоящий потаскун. По-моему, успел переспать с половиной работающих здесь девушек.
Джонс оставил все попытки завязать разговор где-то в районе Колчестера. Поинтересовавшись, устала ли она, и получив подтверждение, он сказал, что даст ей возможность поспать, если угодно. Дейзи отвернулась и уставилась на дорогу, несущуюся мимо, а сама думала, как вместить столько противоречивых чувств в одной маленькой, весьма потрепанной душе.
Он нравился ей. Вероятно, понравился с той секунды, как посадил в свою машину и сразу перестал обращать на нее внимание, чем вызвал в ней досаду. Она призналась в этом себе, когда он повел себя непривычно нежно и заботливо после инцидента со стеклом. Прямо побелел, увидев, как сильно хлещет кровь из ее руки, и тут же начал решительно отдавать распоряжения, а потом мигом домчал ее до больницы. После ухода Даниеля ее никто так не защищал. (Дейзи хоть и стала другой, но по-прежнему нуждалась в защите.) Но слова официантки о повторном браке ударили по ней, как кувалдой. Она ревновала. Ревновала к бывшей жене за то, что та когда-то была за ним замужем, ревновала к любой, кто был способен довести его до такого взвинченного состояния. А потом официантка упомянула других девушек.
Дейзи сползла немного с сиденья, чувствуя досаду и отчаяние. Это было неприлично. Он сам неприличен. Бессмысленно цепляться за того, кто, как красноречиво выразилась официантка, «настоящий потаскун». Дейзи принялась украдкой его рассматривать. Она знала этот тип. «Тайфун, а не мужчина, – говорила о таких Джулия. – По-своему неотразим, но лучше от него держаться подальше. Проезжай мимо и моли Бога, чтобы он тебя не задел». Но если бы она захотела быть задетой, что было, разумеется, не так, Джонс совершенно ей не подходил, даже на роль «клин клином». Его стиль жизни, его прошлое – все указывало на патологическую неверность и неспособность к серьезным отношениям.
Дейзи содрогнулась, словно испугавшись, что он услышит ее мысли. Потому что все это основывалось на предположении, что она ему нравится, в чем, откровенно говоря, она не была уверена. Ему нравилась ее компания, да, ее идеи, но ее с той официанткой разделяла целая генетическая ступень, как и с остальными стройными загорелыми девушками, населявшими его мир.
– Вам тепло? Пиджак на заднем сиденье, если хотите.
– Не нужно, – коротко бросила Дейзи.
Несмотря на поздний час и возобновившуюся дергающую боль в руке, она пожалела, что не поехала поездом. «Нельзя этого делать, – думала она, закусив губу. – Я не могу позволить себе что-то чувствовать. Слишком это больно и слишком сложно». Она ведь начала выздоравливать, пока не провела время с Джонсом. И теперь рана снова открылась.
– Ментоловую лепешку? – предложил Джонс.
Она покачала головой, и он наконец оставил ее в покое.
К «Аркадии» они подъехали без четверти десять, машина громко захрустела гравием, а когда остановилась, то тишина прозвучала еще громче. Небо было безоблачным. Дейзи вдохнула чистый соленый воздух, слушая далекий рокот моря внизу.
Она скорее почувствовала, чем увидела, что Джонс смотрит на нее. Решив, вероятно, ничего не говорить, он вышел из машины.
Дейзи ощупывала дверцу, пытаясь ее открыть, но ей не удавалось из-за перебинтованной руки, и она снова была близка к слезам. Нет, в его присутствии опять расплакаться никак нельзя. День и без того был полон неприятностей.
Миссис Бернард оставила кое-где гореть свет, чтобы дом выглядел более дружелюбно, и из окон на гравий лился желтый свет. Дейзи подняла взгляд к верхнему этажу, остро сознавая, что проведет очередную ночь одна.
– Вы в порядке? – рядом оказался Джонс. Он держался уже не так весело – скорее, задумчиво. Она подумала, что он собирается сказать что-то серьезное.
– Да, – ответила Дейзи, вылезая из машины и прижимая при этом пострадавшую руку к груди. – Я справлюсь.
– Когда миссис Бернард принесет ребенка?
– Рано утром.
– Хотите, я съезжу за ней? Это займет пять минут.
– Нет. Возвращайтесь. Вы, наверное, нужны в Лондоне.
Он пристально на нее посмотрел, и она покраснела, устыдившись своего тона и радуясь, что на плохо освещенной подъездной аллее он, скорее всего, не может видеть цвет ее лица.