Но Даниель невозмутимо читал газету.
– С ней все в порядке? – спросил он и успокоился, когда Дейзи кивнула. – Я не хотел… вмешиваться.
– Она иногда плачет до изнеможения, – пояснила Дейзи, протягивая руку к бокалу с вином и усаживаясь напротив него. – Ей нужно выпустить пар, прежде чем снова уснуть.
– Я столько всего пропустил. Совершенно не понимаю, что она хочет. В этом я отстал от тебя.
– Ну, знаешь, это не ядерная физика, – усмехнулась Дейзи.
– А для меня это такая же наука, – сказал он. – Но я научусь, Дейз.
Вскоре после этого она ушла спать. Но, покидая комнату, испытала неожиданное желание поцеловать его в щеку.
– Джулия?
– Привет, дорогая. Как дела? Как моя чудесная малышка?
– Даниель вернулся.
Последовала короткая пауза.
– Джулия?
– Понятно. Когда же произошло это маленькое чудо?
– Два дня назад. Он просто появился на пороге.
– И ты его впустила?
– Вряд ли я могла отправить его ловить последний поезд. Было почти десять вечера.
Сестра хмыкнула, дав понять Дейзи, как бы она поступила на ее месте.
– Надеюсь, ты не…
– Здесь восемь люксов, Джулия.
– Это уже кое-что. Погоди минутку. – Она зажала трубку рукой, и Дейзи услышала приглушенный крик: – Дон! Прикрути, пожалуйста, картофель, дорогой. Я разговариваю по телефону.
– Не стану тебя задерживать. Мне просто хотелось поделиться с тобой новостью.
– Вернулся навсегда?
– Что? Даниель? Не знаю. Он пока не сказал.
– Ну конечно. Глупо ожидать от него, что он поделится своими планами.
– Дело не в этом, Джу. Мы… до сих пор не поговорили. Вообще ни о чем не поговорили.
– Как это удобно для него.
– Но в этом не он виноват.
– Когда ты перестанешь его защищать, Дейзи?
– Я не защищаю. Нет, правда. Видимо, я только хочу посмотреть, что получится… если мы побудем рядом. Есть ли в этом смысл. А уже потом мы серьезно поговорим.
– Он предложил тебе деньги?
– Что?
– За проживание. Ведь ему теперь негде жить.
– Он мне…
– Он живет в роскошном отеле. В номере люкс. Бесплатно.
– Ой, Джулия, прояви к нему хоть немного уважения.
– Нет, Дейзи. Я не собираюсь этого делать. С какой стати мне проявлять к нему уважение, после того как он с тобой обошелся? С тобой и своим ребенком? Он никчемный человек, если хочешь знать мое мнение.
Дейзи фыркнула, не зная, что сказать.
– Только не позволяй ему снова командовать, Дейзи. Ты прекрасно справилась и без него. Просто помни об этом. Ты тоже ушла, только в другую сторону.
«Разве?» – подумала Дейзи после разговора. Она перестала быть беспомощной, бесспорно. Она сумела подстроить Элли под свое расписание, а не наоборот. Она вновь открыла себя, но стала чуть лучше прежней Дейзи, как ей временами казалось. Обновляя «Аркадию», она достигла чего-то важного и неожиданного и сделала это сама. Но она мучилась одиночеством. Она не принадлежала к тому типу людей, которые умеют жить одни.
– А ты изменилась, – сказал Даниель, понаблюдав какое-то время, как она работает.
– Каким образом? – настороженно поинтересовалась она.
Там, где дело касалось Даниеля, все ее перемены до сих пор оказывались к худшему.
– Ты не такая слабая, как раньше. Не такая уязвимая. Ты теперь лучше справляешься с проблемами.
Дейзи взглянула за окно, где Лотти дула на яркую детскую мельницу из фольги, вызывая у Элли восторженный визг.
– Я мать, – сказала она.
На четвертый день прибыла Кэрол, владелица пиар-агентства, и принялась восхищаться красотой дома и делать снимки поляроидом в каждой комнате, чем действовала на нервы Дейзи и Лотти.
– Джонс рассказал мне о вашей идее. Очень хорошая идея. Очень хорошая, – сказала она как заговорщик. – Получится отличная статья для какого-нибудь гламурного журнала. Я подумываю об «Интерьерах» или, может быть, о «Домах и садах». Дай вам Бог здоровья.
Дейзи рассердилась на Джонса за то, что он проговорился этой женщине, но быстро успокоилась, поняв, что теперь ее таланты будут признаны в печати.
– До тех пор, однако, мы должны хранить молчание. – Она театрально прижала палец к губам. – В конце концов, для нас самое главное – новизна.
Она решила нарушить личное правило и провести тематическую вечеринку: выходной на морском берегу в стиле пятидесятых. Может получиться что-нибудь замечательно вульгарное – с осликами, мороженым и глупыми открытками. Когда Дейзи заметила, что дом не относится к пятидесятым годам, Кэрол это даже не услышала.
– Джонс собирается приехать до открытия? – поинтересовалась Дейзи, провожая Кэрол к ее автомобилю с низкой посадкой и удивляясь, что женщина за пятьдесят предпочитает ездить в японской двухместной машине.
– Он собирался встретиться с вами сегодня днем, – ответила Кэрол, нажимая кнопки на мобильнике, чтобы прочесть сообщения. – Но вы же знаете, какой он, дай ему Бог здоровья. – Она закатила глаза, как это делали все дамы из окружения Джонса. – Приятно было познакомиться, Дейзи. Я в восторге, что мы будем работать вместе. У нас получится чудесная вечеринка.
– Да, – сказала Дейзи. – Скоро увидимся.
Началось нашествие других людей. Явился какой-то молодой фотограф серьезного вида, который сказал, что делал все брошюры Джонса, а затем довел до сумасшествия строителей тем, что выгнал их из комнат и воспользовался их силовыми кабелями для своих дуговых ламп. Потом приехал шеф-повар из лондонского клуба Джонса с целью проверить кухни, а сам слопал на обед три упаковки свиных шкварок. Время от времени без всякого предупреждения заходил кто-нибудь из строительного комитета и уходил, так ничего и не проверив. А еще под вечер заглянул мистер Бернард – узнать, не хочет ли Хэл пойти с ним пропустить по стаканчику. Он постучал в дверь, но не вошел, хотя дверь была открыта и рабочие сновали туда-сюда, не задерживаясь.
– Лотти нет, мистер Бернард, – сообщила Дейзи, когда заметила его. – Она увезла Элли в город. Хотите войти?
– Я знаю, дорогая, и я не думал вас беспокоить, – ответил он. – Захотелось повидать зятя.
– Он работает на заднем дворе, – сказала она. – Пройдите через дом.
– Если я никому не помешаю. Большое спасибо.
Он выглядел немного смущенным, просто проходя по дому. Шагал, опустив взгляд, словно боялся показаться чересчур любопытным.
– Дело движется? – единственное, что он спросил, и кивнул, довольный, когда Дейзи ответила утвердительно. – Вы чудесно справляетесь. Хотя я мало что смыслю в интерьере.
– Спасибо, – кивнула Дейзи. – Я рада, что нашлось хотя бы несколько людей, кто так думает.
– Не обращайте внимания на Сильвию Роуан, – посоветовал он, когда она привела его на террасу. – Эта семейка всегда точила зуб на Лотти. Так что все эти неприятности, скорее всего, из-за нее, а не из-за перестройки дома. Люди здесь надолго затаивают злобу.
Он похлопал ее по руке и пошел к Хэлу, который отмывал кисти. Дейзи смотрела ему вслед, вспоминая вечер, когда Лотти рассказала ей о рождении Камиллы. Джо, слегка сутулый, в галстуке и рубашке с воротничком даже жарким летним днем, мало напоминал рыцаря в сверкающих доспехах. Несколько минут спустя, когда Дейзи развешивала и перевешивала старые фотографии в коридоре, он вновь показался в дверях:
– Хэл занят сегодня. Ничего, в другой раз выпьем. Не могу же я настаивать, а то вдруг сроки нарушу. – Похоже, он привык за многие годы к разочарованию и уже смирился с ним.
– Ему совсем не обязательно работать допоздна, если у вас что-то запланировано, – возразила Дейзи.
– Да ничего особенного. Если честно, Лотти попросила меня поговорить с ним. – (Дейзи ждала.) – Ничего срочного, ничего срочного, – добавил он, направляясь к машине. – Просто он свернул свой бизнес и теперь переживает. Хотел удостовериться, что с ним все в порядке. В общем, мне пора. Еще увидимся, Дейзи.
Она махала ему, пока он не скрылся из виду.
Она все-таки отправилась к Камилле в гости. Сказала Даниелю, что у нее деловая встреча, что было отчасти правдой, и ему придется посидеть с дочкой (при этих словах Лотти побледнела). Короткое расстояние до дома Камиллы она прошла пешком. Идя неторопливо по солнечным улицам Мерхема, обходя утомленных родителей и маленьких детей, выделывающих зигзаги на шатких велосипедах, она поняла: если не считать поездку в Лондон, она не покидала дом с прилегающей территорией уже несколько недель. Вопреки ее ожиданиям, Даниель совсем не испугался, а, наоборот, выглядел довольным, словно если ему позволили посидеть с собственным ребенком, то это какая-то привилегия, что-то вроде почетного значка за хорошее поведение. Она даст ему время до девяти вечера и только тогда позвонит: она не сомневалась, что услышит в трубке его мольбу поскорее вернуться домой.
Дом Камиллы и Хэла был большим, рассчитанным на две семьи, – с широкими окнами и крыльцом в стиле тридцатых годов, на котором Дейзи разглядела весело лающего Ролло. Она услышала, потом увидела, как по коридору на удивление быстро идет Камилла.
– Это Дейзи, – выкрикнула она, чтобы избавить Камиллу от необходимости спрашивать, кто там.
– Как раз вовремя, – сказала Камилла. – Я только что откупорила бутылку вина. Будем делать всю голову?
– Что?
– Я о массаже. – Она закрыла дверь за Дейзи и вернулась в коридор, левой рукой ведя по стене.
– Как хочешь, – пожала плечами Дейзи, которая на самом деле пришла поговорить.
Дом оказался обставленным лучше, чем она ожидала. Впрочем, если подумать, она сама не знала, чего именно ожидала, – во всяком случае, не эту легкость и освещенность. Без картин на стенах, возможно. И явно без сотен фотографий в рамочках, расставленных на всех поверхностях. В основном это были старинные серебряные рамочки. На снимках Хэл и Камилла катались на водном велосипеде, карабкались в гору, Кейти сидела верхом на пони, все трое, нарядные, на каком-то празднике. На каминной полке – большой портрет Хэла и Камиллы в день свадьбы. То, как он, молодой, смотрел на нее, с гордостью и нежностью, заставило Дейзи на секунду опечалиться.