Хуан тоже уходил рано утром и приходил ближе к вечеру. Но даже дома он был поглощен делами и постоянно думал о чем-то своем.
К концу недели Линн уже познакомилась с большинством многочисленных родственников графини. К ней отнеслись очень тепло, хотя чувствовалось, что за вежливыми и ненавязчивыми вопросами скрывается неуемное любопытство. Очень скоро стало ясно, что кое-кто из родни графини не одобрял ее брака англичанином. Не без едкой иронии Линн спрашивала себя, а как, интересно, они отнесутся к тому, что Хуан собрался жениться на дочери этого самого англичанина?
Как ни странно, но за эту неделю она успела смириться с тем, что уже очень скоро станет женой Хуана. Хотя по-прежнему чувствовала, что ей нужно время, чтобы свыкнуться с мыслью о необходимости круто изменить свою жизнь.
Утром, на седьмой день пребывания в Мадриде, Хуан заявил, что собирается показать Линн город.
Начали они с уже знакомой ей Пласа Майор с величественными постройками семнадцатого века. Затем в церкви Эрмита де Сан-Антонио де ла Флорида любовались фресками Франсиско Гойи. Хуан хорошо знал историю города. Он необыкновенно интересно рассказывал о владычестве Абд-ар-Рахмана I, подчинившего все мусульманские владения на Пиренейском полуострове, о том, как Кастилия была отвоевана у мавров, о «Непобедимой армаде», в битве с которой Англия взяла верх над Испанией… Словом, Хуан открылся ей с новой, очень привлекательной стороны.
За обедом в маленьком уютном ресторанчике неподалеку от королевского дворца он упомянул о своем отце и честно признался, что они с ним не ладили.
— Отец был человеком старой школы. Считал, что детей не должно быть ни видно ни, слышно. У меня всегда было чувство что я его раздражаю уже тем, что существую. Он держал меня в ежовых рукавицах. — Хуан усмехнулся, заметив потрясенное выражение на лице Линн. — Но все было не так уж и плохо. Я редко бывал дома. Учился в школе-интернате. Но мне было больно видеть, как мама из-за него страдает. Когда он умер, я только обрадовался. Тебя это шокирует?
Линн покачала головой.
— Нет. Когда умерла бабушка, я тоже испытала облегчение. Но я тогда еще не понимала, чем мне это грозит. Я была уже большой девочкой, так что меня нельзя было удочерить. Меня определили сначала к одним опекунам, потом к другим. И так до тех пор, пока я не достигла того возраста, когда можно было поступать в университет. Только тогда я начала понимать, что бабушка не любила меня. Но я не виню ее за это. Просто она очень любила Джун, мою маму. И потеряла ее… Так что бабушку можно понять и простить.
— Но ей нельзя простить то, что она скрыла от тебя правду о твоем отце.
— Да. Но я все равно не хочу на нее обижаться. Потому что тогда придется вспомнить о прошлом. А я не хочу ничего вспоминать.
Хуан накрыл ее руку ладонью.
— Твой отец был замечательным человеком. Именно он помог мне пересмотреть мое отношение к собственному отцу. Помог понять, что недостатки моего отца — это его недостатки. А до этого я чувствовал себя виноватым за то, что был не таким сыном, которым он хотел меня видеть. Когда отец на меня сердился, он говорил, что во мне проявляется дурная английская кровь. Он считал меня мягким и бесхарактерным. Вот почему он отправил меня в интернат.
— Как это ужасно! — прошептала Линн и зябко повела плечами.
— Да, это ужасно. Наших детей мы будем воспитывать по-другому. Я хочу, чтобы они всегда были с нами. Ты ведь хочешь детей, да, Линн?
В сердце у нее что-то дрогнуло.
— Да, очень. — «Твоих детей», — чуть было не добавила Линн, но промолчала.
— Если у нас будет сын, я хотел бы назвать его в честь твоего отца. — У Линн защипало глаза.
— Мне тоже хотелось бы.
— Думаю, когда мы поженимся, мама с Мерседес переедут жить в Мадрид. Здесь все мамины родственники и друзья. Когда был жив твой отец, маме вполне хватало его одного, и она не хотела ни с кем больше общаться. Но теперь…
Хуан умолк, но ему и не надо было продолжать. Линн сама понимала, каким пустым и неуютным должен казаться графине дом, в котором она прежде жила с любимым человеком.
Хуан поднес ее руку к губам и перецеловал каждый пальчик. Даже от этих невинных ласк у нее перехватило дыхание, а по телу разлилась сладостная истома.
— Господи, как я хочу заняться с тобой любовью, — прошептал он. — Не заставляй меня ждать слишком долго, дорогая. Я вообще человек нетерпеливый. А по ночам мне так одиноко в холодной постели.
Не решаясь взглянуть на Хуана, она смущенно сказала:
— Нам и не надо ждать долго… правда? Мы могли бы поехать к тебе…
Она замолчала. А когда все же решилась взглянуть на него, увидела, как напряжено его лицо.
— Нет. Мы не можем поехать ко мне. — Линн невольно вздрогнула: так натянуто и жестко прозвучал его голос. Откровенный отказ Хуана обидел ее и унизил. И поколебал обретенную было уверенность в себе.
— И не смотри на меня так. — Теперь голос Хуана стал мягче, но угрюмые складки в уголках губ так и не разгладились. — Я не могу привезти тебя к себе и заняться с тобой любовью, как будто у нас с тобой какой-нибудь тривиальный романчик, приятный, но ничего не значащий. Твой отец…
Линн посмотрела ему прямо в глаза.
— Почему ты стремишься жениться на мне, Хуан? Из-за того, что этого хотел мой отец?
— Вовсе нет. Как тебе подобное вообще пришло в голову? Думаешь, я не представляю, как это будет, когда я стану ласкать твое обнаженное тело, когда мы наконец насладимся друг другом сполна? Думаешь, я никогда не чувствовал то, что чувствуешь ты? Чувствовал, уверяю тебя. И в тысячу раз сильнее!
Линн видела, что он рассердился. Но, как ни странно, его недовольство подействовало на нее успокаивающе.
— Даже если бы ты не была дочерью Эймоса, уже одно то, что ты живешь в доме моей матери, обязывает меня ко многому… Во мне есть английская кровь, но я все-таки испанец. А в нашей стране мужчина, если он человек порядочный, не соблазняет невинную девушку ради забавы или мимолетного удовольствия… Но когда ты станешь моей женой, обещаю, ты будешь меня умолять, чтобы я занимался с тобой любовью.
От одного только звука его хрипловатого голоса у Линн кружилась голова, а мысли путались.
— По-моему, у нас первая семейная ссора, — усмехнулся Хуан. — Давай сегодня вечером сходим куда-нибудь поужинать и потанцевать. Во всяком случае, у меня будет хороший повод держать тебя в объятиях. Ты заметила, с каким усердием теперь мама старается не оставлять нас слишком долго наедине?
Линн это заметила. Она улыбнулась, вспомнив о том, что сказала ей графиня.
— Но, Хуан, мне нужно будет вернуться в Англию. Ненадолго, — заискивающе произнесла она.
— Но почему именно сейчас, а не после того, как мы поженимся? Опять хочешь от меня убежать?
— Я уже пыталась тебе объяснить, — мягко проговорила Линн. — Все произошло слишком быстро. Мне нужно время, чтобы привыкнуть к мысли, что я выхожу за тебя замуж. Надо побыть одной. Это не потому, что я тебя не люблю… К тому же необходимо уладить дела с квартирой, с работой… А потом я вернусь.
Хуан был явно не рад такому повороту событий. Но Линн действительно было необходимо хорошенько обо всем подумать еще какое-то время пожить той жизнью, к которой она привыкла. И потом, ее опять поразила и насторожила нетерпеливая горячность Хуана, человека — как Линн уже поняла — хладнокровного и умеющего держать себя в руках.
— Ты это твердо решила?
— Что? Вернуться домой на какое-то время? Да… да, я так решила. — Она заглянула ему в глаза. — Мы ведь еще не знаем друг друга по-настоящему, Хуан.
— Я знаю, что люблю тебя, — жестко проговорил он. — И мне казалось, что ты тоже любишь меня.
— Да, я тебя люблю.
Его лицо немного смягчилось.
— Хорошо. Давай обсудим все это завтра.
— Но сегодня вечером…
— Сегодня вечером мы ничего обсуждать не будем, — решительно заявил Хуан. — Обещаю тебе нечто романтичное.
— Ты не заставишь меня передумать, Хуан, — честно предупредила его Линн.
Он лишь посмотрел на нее и улыбнулся. Потом Линн не раз вспоминала эту улыбку и поражалась своей наивности.
В основном гардероб Линн состоял из строгих рабочих костюмов, и для нее это был новый опыт — покупать себе роскошные вечерние платья и изящные модные туфли.
В тот вечер она надела одну из шикарных обновок: синее шелковое платье, которое выгодно подчеркивало фигуру, но при этом не открывало ничего лишнего. Одно плечо было расшито мелким бисером. Бусинки отражали свет и искрились, точно россыпь синих и серебряных искр.
Когда Линн спустилась вниз, Хуан как раз вышел из своего кабинета. У нее перехватило дыхание — таким красивым и элегантным выглядел он в черном смокинге.
— Тебе очень идет это платье.
Его жгучий взгляд был точно страстное прикосновение. И Линн вдруг захотелось броситься к нему в объятия.
— Твоя мама выбирала.
Как натянуто и чопорно звучит их разговор! Как будто Хуан нервничает не меньше ее самой.
— Машина уже у подъезда.
Хуан повез Линн ужинать в ночной клуб. Как он пояснил, в самое шикарное заведение такого рода в Мадриде. Линн и раньше посещала роскошные клубы и рестораны. Можно сказать, это была ее обязанность — обедать с клиентами и партнерами по бизнесу. Но сегодня вечером все было иначе. Сегодня она была с человеком, которого любит.
Когда они вошли в клуб, Хуан взял Линн за руку. Официант проводил их к столику, расположенному достаточно далеко от танцплощадки, где под приятную мелодию уже танцевали несколько пар. Хуан что-то сказал официанту, и тот мгновенно исчез.
Линн огляделась. Почти все женщины были в вечерних платьях, а мужчины — в смокингах. Официант вернулся к их столику и церемонно водрузил на боковой столик ведерко со льдом, откуда торчала бутылка и два хрустальных бокала.
— Я заказал шампанское, — сказал Хуан. — Надеюсь, ты его любишь.
Линн пила шампанское только на свадьбах, Но это прелестное золотистое вино, которое как будто гладило ее горло, разительно отличалось от того безвкусного напитка, который ей доводилось пробовать раньше. Оно разливалась по венам игристым огнем, наполняя все ее существо восторгом.