– Не знал, что у тебя гости, – сказал Фальконе. – К тому же ты сам открыл дверь. Что, слуги теперь слишком дороги?
– Не нужны мне никакие слуги! – возразил Нери. – Не гони туфту, Фальконе. Я вполне мог вас и не впустить. У вас нет разрешения врываться в такие дома, как этот. А ее... – Нери смерил взглядом д'Амато. – Значит, теперь вы снова общаетесь? Я слышал, что это дело кончилось, когда простыни стали остывать.
– Дело есть дело, – коротко ответила она и проследовала за Нери в большую гостиную, богато и безвкусно обставленную: современные кожаные кресла и диваны, на кремовых стенах висят репродукции картин, а посередине стоит большой стеклянный стол.
На кушетке сидели двое: худощавая привлекательная женщина лет тридцати, с огненно-рыжими волосами и злым красивым лицом, и мужчина чуть моложе ее – худой, нервный, с темными хитрыми глазами и плохо осветленной шевелюрой.
– У меня здесь нет адвоката, – сказал Нери. – Так что вам придется говорить в присутствии моих родственников. На тот случай, если вы чего-нибудь придумаете, у меня будут свидетели.
Фальконе кивнул.
– Ты нас не представил, – вмешалась женщина. – Аде-ле, его жена.
– Теперешняя жена, – добавил Нери.
– Верно, – согласилась она. – А это Мики, мой пасынок. Скажи "здравствуйте" добрым полицейским, Мики. И перестань дергаться. Меня это раздражает. Хватит таращить глаза на леди.
– Очень рад, – буркнул Мики.
Опустившись рядом с ним в большое, массивное кресло, Нери жестом пригласил к столу Фальконе и д'Амато.
– Я бы предложил вам кофе, ну да черт с ним. Скажите, зачем пожаловали? Что я такого сделал?
– Ничего, – ответил Фальконе. – Это просто светский визит.
Нери сухо засмеялся, его большая грудь заколыхалась.
– Когда мы решим, что вы что-то сделали, Эмилио, то придем сюда не вдвоем, – сказала Ракеле д'Амато, забавляясь тем, как смотрит на нее Мики. – У нас полно людей. А еще есть телевидение и газеты. Не сомневаюсь, что они мечтают получить информацию.
– Не выйдет, – пробормотал Нери. – Никогда. Для этого нет никаких оснований.
– Его тоже нужно забирать? – кивнула д'Амато в сторону Мики. – Он работает в семейной фирме?
– А вы сами мне скажите. Подонки из ДИА всегда за мной шпионили. Ну так что вы думаете?
Д'Амато улыбнулась Мики. Тот слегка покраснел и принялся разглядывать свои туфли.
– Мне кажется, он на вас не похож. Возможно, он и действует иначе. Не знаю, не знаю.
– Точно, – согласился Нери. – Не знаете. Я вот что скажу. Если вам нужно улучшить статистику, можете сейчас его забрать. Если хотите, можете и ее забрать, с условием... – он окинул обоих внимательным взглядом, – что они будут сидеть в одной камере. Хотя у нее мозгов побольше. Вам будет трудно ее раскрутить.
– Счастливая семейка! – улыбнулся Фальконе. – Разве тебе неприятно их видеть?
– Мое терпение кончается. Переходи к сути дела.
– Суть дела, – не заставил просить себя дважды Фальконе, – состоит в том, что я хочу знать о твоих делах шестнадцатилетней давности. Хочу, чтобы ты рассказал о Верджиле Уоллисе и о том, что случилось с его падчерицей.
Водянистые, как у рептилии, глаза Нери сузились.
– Ты шутишь! Хочешь, чтобы я вспомнил все это старье? О ком это ты говоришь?
– О Верджиле Уоллисе, – повторила д'Амато. – Он осуществлял контакт между вами и группировкой с Западного побережья. Не пытайтесь это отрицать. Есть оперативные снимки, где вы сняты вместе. Мы знаем, что у вас были общие дела.
– Я очень общительный человек! – запротестовал Нери. – Я знаком со многими людьми. Вы хотите, чтобы я всех помнил?
– Этого ты помнишь, – сказал Фальконе. – Он едва не поссорил тебя с сицилийцами. Ты наколол его на одной сделке. У вас все еще неважные отношения? Ты с ним в последнее время не разговаривал?
– Что? – Наигранный гнев Нери выглядел не слишком убедительно, на что он и рассчитывал. – Послушайте, если вы хотите задавать мне такие вопросы, лучше делать это в другом месте и в обществе адвоката. Но не сейчас.
Д'Амато специально ради Мики провела рукой по своим роскошным каштановым волосам.
– Вам не нужен адвокат, Эмилио. Никто вас ни в чем не обвиняет. Мы просто хотим, чтобы вы кое-что вспомнили. С этим человеком вы встречались, и мы все это знаем. Мы здесь не из-за этого. Его приемная дочь была убита. Шестнадцать лет назад. Но тело нашли совсем недавно.
– Думаете, я читаю газеты? Думаете, я что-нибудь слышал?
– Так как же? – настаивал Фальконе.
Нери кивнул в сторону Мики:
– Ты помнишь одного черного парня? Его имя что-то мне напоминает – но не более того.
– Конечно, – согласился Мики, сильно нервничая. – Он отдыхал вместе с нами – с какой-то девчонкой. Оба были помешаны на истории и без умолку болтали об этой чепухе. О музеях и так далее. Совсем меня достали.
– И вы помните его падчерицу? – спросила д'Амато.
– Совсем немного, – признался Мики. – Я считал, что она была с ним, если вы понимаете, что я имею в виду. Черный парень с тощей блондинкой. А что бы вы подумали на моем месте?
– Значит, вы утверждаете, что у Уоллиса с этой девочкой были какие-то отношения? – спросил Фальконе.
– Нет, – осторожно ответил Мики, оглядываясь на отца в поисках подсказки. – Я это не утверждаю.
– Парень выбился из грязи в князи, – вмешался Нери. – Кто может знать, что у него на уме? Хотя я бы не стал этого отрицать. В свое время я таких встречал. Они приезжают сюда, считают, что занимаются бизнесом, и никогда не платят вступительный взнос, словно их это не касается. Да, и еще одно. Вы когда-нибудь видели черного с блондинкой и чтобы он ее не трахал?
Д'Амато с сомнением покачала головой:
– Она же была его приемной дочерью.
– Нуда! – фыркнул Нери. – Это, конечно, меняет дело. Скажите мне честно: если вы видите богатого итальянца с девочкой-подростком, который все время ей улыбается так, словно она его собственность, что вы о нем скажете, а? Вы не считаете это двойным стандартом? Такие люди не в силах удержать руки на месте. Вы только подумайте, что будет, если их вообще две? Мать и дочь. А вообще-то спрашивайте об этом его, а не меня.
Пожалуй, он имеет основания так говорить. Фальконе это понимал. Возможно, Уоллис просто великий актер. А его скорбь – хорошая игра.
– А как насчет вас, Мики? – неожиданно спросила д'Амато.
– Что насчет меня? – пролепетал тот.
– Вам она нравилась? Она была в вашем вкусе?
Он нервно посмотрел сначала на Аделе, потом на отца.
– Не-а. Слишком тощая. Слишком гордая. Все время говорила про эту свою историю. Что такой, как она, делать с таким, как я?
Ракеле д'Амато улыбнулась:
– Значит, вы хорошо ее помните?
– Не очень, – буркнул Мики.
Нери махнул рукой:
– К черту! К чему эти разговоры о какой-то девчонке, пропавшей много лет назад? К нам-то это какое имеет отношение?
Ему никто не ответил.
– То-то и оно, – сказал Нери. – Думаю, вы на ложном пути. Здесь что-то стало вонять. Мне нужен свежий воздух.
– А как насчет Барбары Мартелли? – с улыбкой глядя на Мики, спросила Ракеле д'Амато. – Она была в вашем вкусе? Совсем не тощая. К тому же хороший полицейский.
Его глаза округлились, он переводил взгляд с мачехи на Нери.
– Кто-кто? Ни черта не понимаю, о ком вы говорите. Кто?
– Женщина, о которой писали в газетах, болван! – проворчал Нери. – Полицейская, которая вчера погибла. Там сказано, что она кого-то пришила. Это так? Что за полиция нынче пошла! Кому же теперь можно доверять?
– Вопросы задаю я, – оборвал его излияния Фальконе. – Где вы были вчера, Мики? Опишите мне все свои передвижения, с утра до вечера.
– Он весь день был со мной, – заявила Аделе Нери. – Весь день. И вечером тоже.
– Мы здесь были все вместе, – добавил Нери. – Я только уезжал пообедать с одним из своих сотрудников. Он может это подтвердить. Мы можем поручиться друг за друга. У вас разве есть основания думать иначе?
Ракеле д'Амато достала из портфеля две фотографии: Барбара Мартелли в форме и ее отец в годы службы.
– Ее отец служил в полиции. И был у вас на содержании.
– У меня? – возмутился Нери. – Да чтобы я платил полицейским? Неужто я еще мало плачу – с такими-то налогами?
– Когда вы в последний раз разговаривали с Мартелли? – спросил Фальконе. – Когда в последний раз говорили с его дочерью?
– Не припоминаю, чтобы я вообще был с ними знаком. Сейчас я говорю за нас за всех. Понимаете? Если у вас есть иные сведения, покажите их адвокату. Только ничего у вас нет. Иначе мы бы вот так с вами не разговаривали, правда?
Она спрятала фотографии обратно в портфель.
– Что это за люди у вас внизу?
– Мы собираемся сыграть в карты. Они хорошие ребята.
– Пусть они здесь задержатся, – распорядился Фальконе. – Пусть задержатся здесь как можно дольше. Я не хочу видеть их на улицах. Вы меня поняли?
Старый гангстер обиженно покачал головой:
– Значит, римляне теперь уже не могут даже погулять по улицам родного города? Вы это хотите сказать? Боже мой! И мне приходится все это терпеть. Выслушивать ваши пустые угрозы и всю эту чушь о вещах, в которых вы не разбираетесь. А этот американский ублюдок разгуливает себе поблизости и делает что хочет. И никто его не спрашивает, трахал ли он ту девчонку. Никто не спрашивает, платил ли он тупым полицейским, чтобы получить желаемое. – Он помахал в воздухе своей толстой рукой. – Объясните мне это. Вы что, полные идиоты или как?
Фальконе встал, Ракеле д'Амато последовала его примеру.
– Приятно было с вами увидеться! – рявкнул Нери. – И не спешите возвращаться.
– А ты знаешь, какой завтра день? – спросил его Фальконе.
– Суббота. Я получу приз?
– Либералии.
Дряблое лицо Нери скривилось от отвращения.
– Что? Это новый европейский праздник, который нам навязывают? Мне это название ничего не говорит.
– Говорит, – сказал Фальконе. – И если ты понимаешь, что для тебя хорошо, то останешься здесь. И не встанешь у меня на пути.