Алина ВоронинаВилла «Жасмин»
Глава 1Открой глазок, дружок!
Остались всего лишь сутки.
Первым делом попробую на вкус сосульки. Если они ещё есть в том городе.
А потом позвоню другу.
А пока Каргыджак. И целая рабочая смена впереди.
Я иду в свой отель по набережной.
Взгляд делает привычный зигзаг — влево и вверх. Вилла «Жасмин». У турок нет традиции давать имена домам. «Жасмин» — это моя идея. А вот обозначать отель воздержусь. Из уважения к коллегам. Придерживаясь не только корпоративной этики, но и пунктуальности, прибавляю шаг. В результате — есть время перекинуться парой слов с Юсуфом, который угощает меня кофе и домашней пахлавой. Ох, турки знают толк в сладостях, но по части пахлавы немного уступают армянам. О, эта тающая во рту начинка — мёд и орехи, купленные на ереванском базаре. Впрочем, не исключено, что всё дело в яркости детских воспоминаний.
Вниз по лестнице движется шёлковая косынка, завязанная по моде 60-ых годов прошлого века. Дама со второго этажа, где селят русскоговорящих. У неё улыбка человека, живущего в ладу с миром и собой.
— Доброе утро! — У этой ранней пташки молодой, не соответствующий возрасту голос.
А ещё она не ест на ночь. По крайней мере, в день прибытия была единственной, кто отказался от ужина, специально оставляемого для поздних заездов. Дама скрывается за входной дверью, а Юсуф выражает сожаление по поводу завершения моего контракта. Ах, Мари-а-ам, как жаль: такой квалифицированный работник оставляет нашу дружную команду! Растрогавшись, я заключаю коллегу в объятия. Теперь можно позволить себе эту фамильярность. Когда Юсуф, наконец, отправляется к заждавшейся его жёнушке, я обнаруживаю, что глаза мои на мокром месте.
Со второго этажа тем временем спускается семья: бабушка, мама и четверо мальчишек — мал мала меньше.
— Идём на солнышко погреться! — сообщает бабушка, чуть задерживаясь у стойки.
Они сегодня уезжают, и женщина интересуется, можно ли в ожидании трансфера оставить багаж на ресепшене. Я сообщаю, что можно, и умудрившаяся загореть под февральским солнцем туристка устремляется вслед за домочадцами. Прощаться с морем!
Тем временем остальные наши гости ещё блаженствуют в объятиях Морфея. Или друг друга. Но нет. Я ошибаюсь. На входе возникает босой мужчина с обнажённым торсом. Судя по полотенцу, перекинутому через плечо, он принимал не только солнечные ванны.
— Как водичка? — Мой интерес продиктован исключительно вежливостью.
Далее следуют поднятый вверх большой палец и шлепки подошв по ступенькам лестницы, ведущей на всё тот же второй этаж.
По привычке смотрю в рабочий компьютер — насколько заполнены номера. Прежде это помогало правильно оценивать обстановку. Но вы спросите, к чему знать контингент в свой последний рабочий день? — Просто сила привычки.
— Насылныз! (Как дела?) — Это массажист Джан со своей обезоруживающей улыбкой. Мы немного болтаем по-турецки, и молодой человек походкой ягуара спускается в цокольное помещение — в спа-салон.
День начинается как обычно. Предыдущая ночь тоже прошла в стандартном режиме. По крайней мере, в журнале регистраций ничего такого не отмечено. Ну, не считать же происшествием, что девушка из 16-го шаталась по холлу до половины третьего в обнимку с жильцом из 31-го. По номерам ясно: барышня — из России, кавалер — из ближнего её зарубежья. Она проживает у нас неделю, и с ней мальчик лет семи, который крепко спит по ночам, что при такой родительнице немаловажно.
В 10 часов открывается ресторан. Многодетная семья возвращается с пляжа, чтобы позавтракать. Мальчишки — отрада для отеля. Никаких воплей и беганья от одного судка с едой к другому. Чинно усевшись вокруг стола, ожидают, когда бабушка с мамой принесут наполненные тарелки. На детский аппетит жаловаться тоже не приходится.
В половине 11-го с утреннего променада возвращается дама, которая не ест на ночь. А вот завтраком она не пренебрегает и отправляется в ресторан с ещё более сияющей улыбкой. Ах, море и солнце! Даже зимой вы волшебно действуете на русских людей! Признаться, я бы и сама не отказалась понежиться на бережку. Может, когда-нибудь и выберусь на курорт. И непременно в сопровождении моего друга из Интернета. Пока же приходится довольствоваться обществом самой себя да местного байкера — дедушки Мустафы. Он гоняет по набережной на своём драндулете, время от времени тормозя у какой-нибудь одинокой представительницы прекрасного пола с предложением прокатиться. Мустафа не владеет ни одним иностранным, поэтому в ход идёт язык жестов. Иногда и я доставляю дедушке Мустафе невинную радость — сажусь сзади, обхватываю его за талию и мчусь вдоль моря, прижимаясь грудью к его спине.
Время моего обеда не определено и целиком зависит от потока клиентов. А с этим не угадаешь. Поэтому периодически надо «поклевать» из припасённого заранее контейнера с едой. Как правило, это рис с нутом и овощами. Это блюдо под названием «кичри» я научилась готовить, работая в Индии. Еда, способная поддерживать силы в течение длительного времени. Когда мёртвый сезон завершится, штат отеля увеличится, и на ресепшене будут задействованы дополнительные единицы. Это позволит принимать пищу вовремя. Но это случится уже без меня.
К стойке приближается Карина из магазинчика кожи, что располагается тут же на первом этаже. Карина — русскоязычная армянка. Наше общение с этой очаровательной толстушкой началось с лингвистического недоразумения. Я назвала её по привычке многих русских усечённо — «Карин», на что последовала незамедлительная реакция: «Карин по-турецки — живот. Не сыпь мне соль на раны!»
— Бугюн хава… (Погода сегодня…) — сообщает Карина, но спохватывается и переходит на русский. Для обоих потрепаться на русском — одна из маленьких радостей дня. Но сегодня особый случай. Моя «отвальная», и нам есть за что зацепиться языками.
Спустя пять минут меня отвлекает эсэмэска от Фуркана. По семейным обстоятельствам мой сменщик сегодня вечером задержится, а потому просит его «прикрыть». Задержаться на языке Фуркана — это опоздать часа на два, а семейные обстоятельства — это свидание с очередной подружкой, заарканенной на необозримых просторах Интернета. Девушки с доставкой на дом — хобби Фуркана. Очень удобное и не требующее больших затрат. Приглянулась барышня — побольше словес, щедро политых приторными восточными комплиментами, и она уже летит к тебе на всех парах. Эх, умеют местные мужчины вешать нам на уши лапшу. Нет, сахарную вату.
К слову, его родители относятся к похождениям сыночка снисходительно. Но минует ещё пара-тройка годков и его заарканит уже турчанка. Если не навсегда, то надолго. Видимо, предчувствуя эту перспективу, красавчик и отрывается по полной программе. Но удивляет меня другое: как до сих пор он не вылетел с работы. Карина утверждает, что благодаря родственным связям с главным менеджером отеля. Но сейчас это волнует меньше всего: у меня последний день.
Дверь распахивается. Мужчина атлетического сложения придерживает её для седовласого господина, облачённого в костюм. Тот передвигается мелкими шажками, держа руки по швам, что производило бы комический эффект, если бы не благородная посадка головы и прекрасной лепки череп. Господин Лео у нас не проживает. Не по статусу. А вот услугами нашего массажиста охотно пользуется. Господин Лео адресует мне лёгкий поклон. Сопровождающий его Муса минует стойку с непроницаемой физиономией. После чего начинается медленный со всеми предосторожностями спуск мужчин на цокольный этаж.
Она — здесь. С ребёнком.
Муса утверждает, что он — моя маленькая копия. Надеюсь, что усовершенствованная.
Не слишком верится в подобное стечение обстоятельств. Но решил посмотреть, куда заведёт меня моё добросердечие. Старею…
Принял решение встретиться с ними в отеле. Без свидетелей. И под дымовой завесой: очередной сеанс массажа.
Инга не в курсе. Но полагаю, что не будет противиться пополнению семейства. К тому же это мальчик. Пусть и от женщины сомнительных достоинств. Но именно эта дрянная девчонка родила мне сына. Это после пяти дочек от двух предыдущих жён!
Кажется, от волнения у меня несколько поднялось давление. Надо отдохнуть в саду. Здешний воздух творит чудеса.
В пять часов пополудни начинает клонить в дрёму. Её прогоняет появление купидончика с льняными кудрями. Его сопровождает девушка в шортах и коротком топике. Она велит мальчику занять одно из кресел в холле и, вручив телефон, скрывается в баре. Судя по ухватке детских пальцев, ему не впервой проводить время таким образом. Это тот самый золотой ребёнок, который крепко спит по ночам. А девица — та самая… Ну вы догадываетесь.
В половине шестого взбадриваю себя кофеином. Мальчик по-прежнему в холле, мамаша — в баре. А это точка всеобщего притяжения, ведь здесь «ичкилер парасыз», то есть напитки бесплатные.
Без пяти шесть купидончик откладывает телефон и бросает тревожный взгляд в сторону бара. Крепкие ножки, одетые в сандалии, начинают нетерпеливо шаркать по вымощенному плитками полу.
В шесть пятнадцать мальчик сползает с кресла и подходит ко мне. На его округлом подбородке — очаровательная расщелинка.
— Как тебя зовут? — спрашиваю я, чтобы завязать разговор.
— Тихон.
— А-а-а, знаю! Ты из детского стишка! — восклицаю я с фальшивым оживлением, которое включается при каждой затруднительной ситуации. А в ответ на вопросительный детский взгляд начинаю декламировать:
— Тихо, тихо, тихо!
В наши двери входит Тихон!
Не аукать, не кричать,
А баюкать и качать!
— А что такое баюкать? — интересуется мальчик.
— Ну это… качать ребёнка, петь ему песенки.
— А для чего?
— Чтобы он быстрее заснул.
— А-а-а, — понимающе тянет Тихон, а потом спрашивает: — А вас как зовут?