Манюся забирается на широченный подоконник, чтобы рассмотреть эти дары. Её пальчик водит по причудливым узорам, когда над ухом слышится:
— Гюнешим! Открой глаза!
Надо мной склоняется обветренное лицо байкера. Он барабанит пальцем по циферблату наручных часов. Пора возвращаться домой.
Я взгромождаюсь на заднее сиденье, обнимаю его за талию и ощущаю вкус тающей во рту сосульки.
Как хорошо, что есть сны!
В них Мариам можно сесть на самолёт, и тень, отбрасываемая его крылом, будет следовать за нею весь полёт. Чтобы позже при посадке воссоединиться с оригиналом.
Что сделает она, когда сойдёт с трапа? Пойдёт искать сосульки.
Если они ещё остались в том городе.
Главное, чтоб там не было ни одной виллы.
А на следующий день, проснувшись поутру, задаст себе вопрос… Ну, вы догадываетесь:
— Манюся! Марья! Мариам! Ты ещё здесь?